На грани потопа - Клайв Касслер

— Эй, не пори горячку, приятель, — посоветовал ирландец. — Коньки отбросить завсегда успеешь. — Мы обязательно прорвемся, нужно только потерпеть еще маленько.

Но Юй, похоже, уже не слушал, что ему говорят. Одного взгляда на его осунувшееся и за одну ночь постаревшее лицо было достаточно, чтобы убедиться в том, что он окончательно утратил волю к жизни. Некоторое время спустя Катя, почувствовав неладное, наклонилась, заглянула ему в глаза и в испуге отпрянула, встретив потухший и уже начавший стекленеть взор.

— Кажется... кажется, он умер, — пролепетала девушка. Гэллахер хладнокровно осмотрел тело и убедился, что она права.

— Укройся за ним от ветра, дорогая, — мягко сказал он, — а я спрячусь за тобой. Так нам обоим будет полегче.

Катя с опаской прижалась к мертвецу, но уже через минуту обнаружила, что соседство с ним не вызывает неприятных ощущений — возможно, благодаря ее собственному многослойному одеянию. К тому же после всех переживаний и испытаний — потери Фрица, гибели судна и людей, случившейся на ее глазах, и бессонной ночи, проведенной на пляшущем по волнам плотике, — все происходящее казалось ей чем-то нереальным, напоминающим кошмарный сон, который вот-вот закончится. Она вздохнула и еще глубже втиснулась в безветренное пространство между двумя мужчинами, один из которых был уже мертв.

В течение дня и следующей ночи волнение полностью прекратилось, а скорость ветра понизилась до вполне приемлемой, но минусовая температура по-прежнему оставалась основным фактором, влияющим на выживание. Ноги и руки Кати почти утратили чувствительность, и она все чаще проваливалась в какое-то обморочное состояние, сопровождаемое яркими, причудливыми видениями, возможно навеянными тем обстоятельством, что во рту у нее вот уже почти двое суток не было ни крошки. То ей мерещились ресторанные столы, ломящиеся от деликатесных блюд, то залитый солнцем песчаный пляж, пальмы и с азартным лаем носящийся вдоль линии прибоя Фриц, то давно умерший отец в белоснежном капитанском кителе. Он стоял в центре плота, смотрел прямо на нее и ободряюще улыбался. Отец говорил, что земля уже близко, что она обязательно спасется и будет жить долго и счастливо, после чего исчез так же внезапно, как появился.

— Который час? — сипло прошептала Катя, очнувшись.

— К вечеру близится, — сообщил Гэллахер. — Точнее сказать не могу: мои часы остановились еще на «Принцессе». Наверное, обо что-то стукнулся.

— Давно мы здесь?

— По моим прикидкам, после катастрофы прошло примерно тридцать восемь часов.

— Земля совсем рядом, — неожиданно громко и отчетливо произнесла девушка.

— С чего ты это взяла, солнышко? — удивился Гэллахер.

— Мне сказал отец.

— Отец, говоришь? Интересно...

Гэллахер изо всех сил старался, чтобы тревога за состояние рассудка Кати не отразилась у него на физиономии. Впрочем, это удалось ему без особого труда: ледяные кристаллики, густо усеявшие его пышные усы, ресницы и брови, делали ирландца похожим на какого-то арктического монстра из второразрядного фильма ужасов. Девушка мельком подумала, что и сама, наверное, выглядит не лучше, хотя у нее на лице растительности было не в пример меньше.

— Неужели ты ничего не видишь? Взгляни еще раз!

Похрустывая закоченевшими суставами, Гэллахер послушно высвободил руки, которыми прижимал к себе Катю, и поднялся на колени. Прищурив глаза, чтобы в них не попадал продолжающий падать снег, он медленно обозревал доступное его взору пространство. Ничего! Для очистки совести ирландец решил сделать еще одну попытку. Внезапно он вздрогнул и машинально попытался вскочить на ноги. Плот угрожающе закачался. Спохватившись, Гэллахер принял прежнюю позу и напряженно всмотрелся в туманную даль, где несколько секунд назад мелькнуло что-то темное. Нет, глаза его не обманули: то были огромные валуны, торчащие из воды близ берега, от которого плот отделяло не более пятидесяти ярдов. Сразу за прибрежной полосой начинался лес. Усыпанные снегом еловые лапы напоминали о доме и Рождестве. А на самой опушке ирландец с замиранием сердца узрел самую настоящую бревенчатую хижину. Она была наполовину завалена снегом и наверняка необитаема, и все же это зрелище придало ему сил и решимости.

Гэллахер, кряхтя, стащил с правой ноги сапог и принялся грести, используя его в качестве весла. Спустя несколько минут мышцы его разогрелись и уже не отзывались мучительной болью на каждое движение.

— Крепись, родная, еще немного! — бормотал он сквозь зубы.

Плот несло вдоль берега довольно быстрым течением, и Гэллахер изо всех сил старался вырваться из его цепких объятий.

Но это оказалось нелегкой задачей. Порой у него возникало ощущение, что он завяз в патоке — настолько ничтожным было продвижение вперед в сравнении с приложенными усилиями. Казалось, до заснеженных деревьев уже рукой подать, тогда как в действительности дистанция по-прежнему оставалась в пределах полусотни ярдов.

Гэллахер совсем выбился из сил. Даже его могучий организм не мог больше выдерживать такого темпа. Он уже готов был сдаться и прекратить грести, но в этот момент плот наткнулся на подводный камень и остановился. Ирландец посмотрел на берег и перевел взгляд на Катю. Девушка беспрерывно дрожала и находилась на грани беспамятства. Он понял, что долго она не выдержит.

Натянув сапог, служивший до этого веслом, Гэллахер глубоко вдохнул, перекинул ноги через бортик и плюхнулся в воду. Если он погрузится с головой, все пропало. Но небеса сжалились над влюбленными: вода не дошла ему даже до пояса.

— Мы сделали это, Катенька! — заорал он во всю глотку. — Ты слышишь, солнышко, мы на земле. Мы спасены!

— Слышу. Я рада, — прошептала девушка, слишком измученная и закоченевшая, чтобы проявить больше эмоций.

Гэллахер выволок плот на берег, покрытый крупной галькой, что отняло у него остаток сил, и рухнул рядом с ним лицом вниз, не в состоянии пошевелить даже пальцем. Он не знал, сколько времени провел в забытьи, но, как только очнулся и немного оклемался, первым делом бросился к Кате, с тревогой вглядываясь в ее посиневшее от холода личико, закрытые глаза и неподвижные ресницы, на которых стыли снежинки. Опасаясь худшего, он в отчаянии подхватил девушку и прижал к себе, осыпая поцелуями ее безжизненные щеки и губы. Что-то теплое пощекотало ему усы. Гэллахер замер. Опять то же самое. Только тогда он догадался, что ощущает ее дыхание. Катя жива! Чтобы окончательно убедиться, он нащупал ниточку пульса у нее на шее. Пульс оказался слабым, но регулярным. Здоровое, крепкое сердце любимой продолжало биться, разгоняя кровь по стынущим жилам. Успокаиваться, однако, было слишком рано. Смерть стояла на пороге и уже стучалась в дверь.

Гэллахер бросил взгляд на небо. Облака приобрели более светлую окраску, и между ними появились разрывы. Ветер почти утих, сменившись легким береговым бризом. Шторм кончился, но мороз крепчал, свидетельствуя о том, что ночь не за горами. Нельзя было терять ни минуты. Если он в ближайшие четверть часа не найдет способа согреть Катю, то потеряет ее навсегда.

Собрав все свои силы, Гэллахер подхватил девушку под мышки и с трудом перетащил ее через бортик. Повинуясь внезапно возникшему мстительному импульсу, он пинком столкнул плот с мертвым телом генерала Юя обратно в воду и несколько секунд наблюдал за тем, как течение вновь подхватило его и понесло, кружа, вдоль пустынного берега. Потом поднял Катю на руки, прижал к груди и понес, пошатываясь, к темнеющей в отдалении бревенчатой хижине.

Три дня спустя капитан лесовоза «Стивен Миллер» сообщил о странной находке. Во время рейса был замечен и выловлен спасательный плотик с мертвым телом на борту. Мертвец, предположительно китаец по национальности, промерз до костей и больше походил на ледяную статую, чем на человека. Никаких документов, идентифицирующих личность, при нем не нашли. Плот устаревшей модели имел маркировку, выполненную китайскими иероглифами. Сделанный несколькими днями позднее перевод определил название судна: «Принцесса Ван Ду».

Организованные местными властями поиски выявили несколько крупных деревянных обломков, сосредоточенных в одном квадрате, но собирать и исследовать их на предмет принадлежности не сочли нужным, тем более что обычно сопутствующее кораблекрушению масляное пятно на поверхности отсутствовало. К тому же не было зарегистрировано ни одного сигнала бедствия и ни одного пропавшего судна.

Загадка усугублялась еще и тем, что судно компании «Кантонские линии» под названием «Принцесса Ван Ду» затонуло около месяца назад во время шторма у берегов Чили. Сигнал бедствия принял радист военно-морской базы в Вальпараисо, но направленные в район катастрофы спасатели опоздали и обнаружили на воде лишь несколько пустых спасательных жилетов. Найденное на плоту тело похоронили, а о странном несоответствии вскоре забыли.