Элиминация - Владимир Блецко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
II
В комнату вошёл врач, но не один, а в сопровождении ещё одного серьёзного доктора в годах и любопытной девушки. Я был спокоен. Сидя под раковиной, можно понять многое. Понимание пришло неоткуда. Понимание, что я велик и мудр. Слёзы выпустили из глаз, вместе со всеми лишними эмоциями, того, кем я был раньше. Всё видимое мной само обретало смысл, имя и значение. Это было похоже на точку доступа к любой информации, на которую я обращал своё внимание. Я понял, что пожилой врач, Мирон Матвеевич Хромов – лидер делегации, считающий себя мозгом, а сопровождающих он разделял на две дополнительные, но разные субстанции. Моего «знакомого» Валерия Евпатьевича – подручным средством и, если будет нужда, щитом для самозащиты, девушку – приятным дополнением, к слову сказать, мысли главного делегата лезли этой девушке глубоко под прилегающую к её телу одежду. Игривый Миронов мозг… Я решил начать беседу, без выслушивания глупых вопросов о моём самочувствии:
– Мирон Матвеевич, почему Вы не трахаете Марию Семёновну, а только про себя откровенно думаете об этом сейчас, поглядывая на её колени? Шалун Вы, Мирон Матвеевич! Вас ведь отвлекает данное не совершённое действие, и Вы не можете спокойно сосредоточиться на моей ситуации в связи с этой маленькой, но очень Вас занимающей проблемой!
Пожилой врач замер. Девушка с недоумением уставилась на меня. Видимо ждала моей реакции на её пристальный взгляд. Я отреагировал, вот трудность то:
– Мария Семёновна! Я не брежу, это факт. Как и Ваши мелькнувшие мысли, что Вы впопыхах с утра надели вчерашние трусики, которые возможно, немного испачканы, меня совершенно не волнуют. Хотя эти новые факты, озвученные мной, сейчас уже взволновали Мирона Матвеевича, – мне стало весело. Они почему-то молчали. Мне стало скучно. – То есть Вы все пришли поинтересоваться, почему я вышел из комы, а теперь интересоваться уже не желаете? Что же Вы за специалисты такие? Нет, успокоительное средство мне не поможет! – Я отреагировал на изменение в глазах посетителей. – Скорее это Вас успокоит моё молчащее тело на кушетке и можно будет весь мой монолог обозвать бредом психически не здорового человека. Но, уверяю Вас, это будет очень не профессионально для вас, и обидно для меня лично.
Врачи продолжали молчать. Может их смущала моя «подумывальническая» позиция? Меня не смущала. Какие мелочи… Ну пусть будет более официально. Я встал и стал внимательно рассматривать забавную троицу. Почему они мне кажутся пустыми? Хотя нет, в девочке что-что есть, серьёзная мечта что ли? Почему бы не проверить это?
– Мария Семёновна! Докажите мне, что Вы не каменная статуя и помогите мне доказать, что я вполне здоров?
– Да, Иван Осипович. Я попробую.
– О, Вы прочитали мою историю болезни? Так мило!
– Здесь Вы всем интересны – поступили в психиатрическую клинику в коме. Никто не мог решить – переводить Вас в обычную или оставить здесь. Вы иногда выходили из комы, но не говорили, были пустым коконом. А сейчас поражаете видом полноценного человека!
– Да, задача ещё та, зачем туда-сюда катать больного… Но не будем отвлекаться. Я могу знать о Вас в какой-то мере всё и слышать наполненность Вашего сосуда разума, но не могу определить – нужны вы этому миру или нет. Это можете сделать только вы, открыть, так сказать, дверь Вашей жизни. – Я заметил, что Мирон Матвеевич насторожился и стал думать только обо мне. Валерий тоже внимательно смотрел на меня с особой готовностью уложить меня отдохнуть. Это неплохо – люди в обострении очень впечатлительны. – Итак, Мария Семёновна, скажите мне, что бы Вы выбрали для себя лично из всех возможных вариаций желаний связанных с направлением вашей жизни? Отнеситесь к этому очень серьёзно, я уверяю, вы не пожалеете в любом случае! Вы ведь заметили, что мы не знакомились официально, а я знаю Ваши имена, и, предположительно, мысли…
– Конечно, знаете, – не выдержал и вступил в диалог Валерий Евпатьевич, перебив меня на полуслове. Видимо, Валерия расстроил факт, что я выбрал для эксперимента Марию, а не его, такого эффектного молодого человека. Он возмущенно продолжил, рисуясь. – Вы наверняка, очнулись дня три назад, продумали всё заранее, порасспрашивали техничек про врачей, и теперь желаете сделать вид, что вы нормальны, ещё и в чём-то там гениальны!
– Валерий Евпатьевич! Как Вам не стыдно?– я улыбался мозгу этого индивидуума. – Тогда можно сделать вывод, что эти же «технички», как грубо Вы их пожелали назвать, помогли мне узнать в деталях и про тринадцатилетнюю соседку Ирину, которая бегает к Вам от пьющих родителей, а Вы заботливо утешаете её, обещаете взять замуж, когда ей исполнится 18, но, конечно, только в том случае, что она никому до своих 18-ти не будет рассказывать о Вашей хрупкой и нежной с ней связи. Кстати сказать, очень нехорошо обманывать девочку. Ведь Вы не собираетесь на ней жениться. – я почувствовал поднимающуюся во мне ярость, но сделать ничего не мог. Мирон Матвеевич и Мария замерли, вместе со мной смотря на Валерия.
– Что за глупости! Что за непонятные предположения! Мирон Матвеевич, дорогой, давайте поставим бедному Ивану Осиповичу укол, кажется, ему стало хуже, чем было в коме. Он возомнил себя чтецом мыслей, а то и кем похуже! – с пылающими ушами возмущался Валерий. – Какие-то нелепые наговоры на честного человека от больного только что вышедшего из комы! Кому они нужны?
– Видите, уважаемый Валерий Евпатьевич, вы уверились сейчас, что я только что вышел из комы, чем подтвердили мою историю. Я, как Вы знаете теперь, ничего не мог узнать от местных «техничек», спасибо, – я повернулся к девушке. – Ну, что, Мария Семеновна, Вы готовы мне ответить? Только искренне.
Девушка задумалась, поглядывая на поникшего Валеру и на озадаченного происходящей комедией Мирона Матвеевича. «Да, комедия ещё та планируется!» – мелькнуло у меня в голове. Потом я услышал чистый, искренний голосочек Марии, в нем не было сомнений, она поверила мне и на что-то надеялась:
– Я бы хотела найти возможность излечить одну из самых страшных болезней нашего времени!
– О, милая моя, это здорово. Вероятно, это в память о сестре?– она вспыхнула от моих слов. – Не расстраивайтесь, часто наши близкие спасают нас от бесполезности жизни, как вот сегодня, по истечении времени, погибшая когда-то сестра спасла Вас, случайно изменив в нужную сторону ход Ваших мыслей. Я немного
