Избранные. Космохоррор - Алексей Жарков

Кабину лифта тряхнуло. Туристы взвизгнули. Аксель перестегнул карабин страховочного ремня к вспомогательному тросу и двинулся вслед за другими к распахнутым дверям.

Акселю предстояло двенадцатичасовое дежурство в таможенном секторе станции. Что касается туристов, то их не пускали дальше шлюзового отсека. Пара минут, чтобы взглянуть сверху на земной шар, висящий в пустоте космоса – и затем вниз. На обратном пути туристам дозволялось слегка порезвиться: отстегнуть удерживающую раму и полетать на страховочном тросе в невесомости за пределами платформы. Любой, кто захочет, может это сделать. А хотели многие. За свои деньги люди желали испытать полный набор удовольствий в этом аттракционе.

Может быть, и Линда хотела того же? Испытать полный набор… Жизнь коротка. Даже теперь, даже в наше время. Детей у них нет. Ее работа занимает всего два часа в день. А он вечно торчит на своих дежурствах…

Аксель не успел додумать очередную, оправдывающую Линду, мысль: Акимов ждал его на выходе и окликнул, как только увидел.

– Нас вызывают на десятый пирс. И прислали какую-то дамочку из института биологии – Джемма или как ее там… Она уже в шлюпке. Давай, двигай булками пошустрее!

* * *

– Будем последовательны, – сказал Акимов. – Судя по всему, именно эта скотина стерла бортовой журнал.

Воскресший с помощью «Лазаря-17» покойник – Виктор Пайнс – ухмыльнулся. Ткани его тела согрелись настолько, что он даже слегка порозовел, хотя тепло не во всем шло ему на пользу: верхний слой эпидермиса начал потихоньку разрушаться, кожа заблестела, осклизла, голова кое-где покрылась мокнущими желтушными пятнами. Акселя затошнило при виде гноя, вспенившегося на губах Виктора Пайнса. Он судорожно сглотнул и отвернулся, стараясь не смотреть в его сторону.

Для Акимова мертвый биолог значил не больше, чем подопытная лягушка, распятая на столе препаратора – с распахнутым влажным нутром и лапками, дергающимися под воздействием тока – он его не впечатлял.

– Люди, вынужденные проводить столько времени наедине с собой, как эти… Космпроходцы… Они просто не могут ограничиться только официальными записями! Они ведут личные дневники. Пишут письма. Записки для памяти. Рисуют, в конце концов!

– А ты не дурак, – сказал Виктор Пайнс. Один его мутный глаз шевельнулся в сторону Акимова, другой, как и прежде, смотрел, не мигая, в потолок.

– Да, приятель Виктор. Не дурак! И я тебя вскрою, можешь не сомневаться. Все твои дурацкие тайны…

– Я бы пожал плечами, но вы подключили к своему приборчику только мою голову, – сказал труп. – Имейте в виду – я ничего не скрываю. Я совершенно прозрачен, открыт…

Он ухмыльнулся, дернул щекой, и кусок ее отвалился, предъявив санитарной службе несколько черных и кривых кариозных зубов. Мертвец потрогал дыру в щеке языком, и от этого движения с лица его сполз еще один лоскут кожи. Он шлепнулся на пол.

При виде этого Джемму едва не вырвало. Она отвернулась.

Акимов же только подкрутил верньеры «Лазаря», убавив интенсивность микротоков.

– Новой заморозки ты, приятель, не выдержишь. Но и поджаривать тебя резону нет. Посиди-ка на медленном огоньке. Ты ублюдок, но ты еще можешь быть нам полезен, – настраивая прибор, сказал начальник группы. – Давайте думать, ребята. У нас два вопроса. Первый: мы все-таки должны выяснить, что у них здесь произошло. И второй: корабль заблокирован, но нам придется как-то из него выбраться. Второе вытекает из первого. Пока не выясним, что за хрень тут случилась… Полагаю, на это не уйдет слишком много времени. Аксель, ты был в каюте этого подонка. Что там?

– Фильмы. О животных, растениях. По медицине, микробиологии. И все такое. Документалки. Лекции, научные передачи…

– Больше ничего?

– Ничего.

– Ну да. Ведь наш приятель – биолог…

– Спроси меня, приятель! – прохрипел мертвец. – Я все расскажу, честь по чести. Вы ж для этого меня воскресили!

– А ты воспользовался этим, чтобы обмануть нас. Захлопнул капкан вместо того, чтобы честно рассказать. Предупредить… Скажи, на кой черт? Что мы сделали тебе плохого, скотина?! – ледяным голосом спросил Акимов. Он отошел в сторону и сел на стул, подсунув под себя жилистые ладони.

– А что сделали плохого одиннадцать миллиардов человек, обитающих на планете Земля?.. Хотя нет. Дай-ка спрошу по-другому. Что плохого сделали шесть супружеских пар, которые в 40 году отправили в полет к Немезиде?.. Что плохого сделал Курт Михальчик, когда в его штурмовой шлюпке накрылся двигатель, и он, в попытке спасти свою жизнь, совершил вынужденную посадку на каменистом плато «Новой Калифорнии», малой экзопланетки в той звездной системе, которую мы прилетели исследовать?

(«Что плохого сделал я, женившись на Линде? – подумал Аксель, глядя как стекают гной и сукровица по растрескавшимся черным губам Виктора Пайнса. – Зато теперь я действительно готов сделать много плохого. Не стоит мне возвращаться…»)

– Он подцепил что-то там, на этой Новой Калифорнии? – спросила Джемма. Она повернулась и, морщась, взглянула на мертвого биолога.

– Нет, там ничего не было. Новая Калифорния пуста. Чиста, как стерильная чашка Петри в лаборатории.

– Тогда в чем же…

Виктор Пайнс задрал в потолок и второй глаз.

– Курт был отличным пилотом и выдающимся инженером. Он сумел не только посадить неисправную шлюпку – он еще и починил ее. Взлетел и вернулся к нам на корабль. К беременной жене. Люси оплакивала его двое суток, и мы никак не могли успокоить ее. Пока, наконец, не восстановилась связь, и она не услышала по интеркому его голос: «Люси. Я обещал вернуться. И я возвращаюсь»…

– Господи! – Акимов скривился, словно только что раскусил лимон. – Ближе к делу, приятель! Хватит с нас этих розовых соплей.

– Хорошо, – покладисто согласился покойник. – Итак, Курт вернулся. А сразу после его возвращения мы получили сигнал с Новой Калифорнии. И это был, несомненно, сигнал разумных существ…

– Ты же только что сказал, что планетка была пуста?

Покойник вздохнул и перевел один глаз на Акимова.

– В том-то и дело! – сказал он. – Это свело с ума и перессорило всю нашу команду. Ведь мы уже приняли решение, что надо вернуться. Мы хотели растить своих детей на обратном пути. Людям не нашлось места в системе Немезиды. Поэтому мы хотели вернуться. Господи, как мы хотели вернуться!

Из глаз Виктора Пайнса потекли слезы. Он шумно запыхтел, зашмыгал носом. Речь биолога сделалась бессвязной и невразумительной. Голова его затряслась…

– Пож..жа… луста… По… гите… Ды… шать… Не могу… ды… Пожа…

– Нужно успокоительное! – крикнул Акимов. – Джемма, сделайте ему укол. У вас есть что-нибудь в вашем медицинском чемоданчике?!

Джемма растерянно покачала головой.

– Мед..отсек… – прохрипел биолог. – Пожа..лста..

– Что вы мечетесь, как курица?! Бегите в медотсек – там наверняка есть нужные препараты! – взревел Акимов. Потерять Виктора Пайнса именно теперь, когда тот, наконец, заговорил о чем-то важном – это было бы крайне глупо и не входило в планы начальника. – Скорее!

Джемма кивнула и бросилась по коридору в медицинскую лабораторию. Они слышали, как грохочут и звенят, подпрыгивая, листы металлического настила под ее тяжелыми защитными ботинками. Потом топот затих. И воцарилась тишина. Пару минут они ждали с напряженными лицами, что Джемма прибежит обратно со шприцом успокоительного наперевес. С таким же грохотом и топотом вернется к ним…

Но тишина встала. Словно гигантская пробка закупорила весь мир звуков.

Даже Виктор Пайнс больше не сипел и не хрипел. В мертвой тишине Акимов и Аксель услышали, как сочно шмякнулся с головы биолога еще один лоскут подгнившей перемороженной кожи, когда новая довольная ухмылка расползлась по лицу покойника.

Акимов посмотрел… и рванул к выходу. Аксель Грац – за ним. Неприятная догадка явилась обоим сразу – бессмысленная, нелогичная…

Но, как оказалось, правильная. Финишировав с разрывом в пару секунд у медицинского отсека, они убедились: Джемма мертва.

Нижняя часть ее тела – ноги в тяжелых ботинках и туловище в защитном костюме – валялись в луже крови перед входом в лабораторию, отсеченные массивной стеклобронированной дверью, а над верхней частью – головой, плечами, руками – усердно трудились два медицинских робота: бережно срезали одежду с мертвой Джеммы, выбривали волосы на ее голове, очищали кожу какими-то растворами, очевидно, подготавливая операцию…

Появление двух мужчин за стеклянными дверями отвлекло роботов лишь на пару секунд: деловито помигав в их сторону красными и зелеными лампочками, они отвернулись и вновь занялись Джеммой.

– Ну, что там? Дверь в медотсек сломана, да? А тамошние роботы сумасшедшие, – пожевав черными губами, сообщил Виктор Пайнс, когда Акимов и Аксель, потрясенные увиденным, вернулись в рубку.