Сага о Мрачных Водах. Призраки Перламутра - Илья Сергеевич Ермаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет! Оно чистое!
Айседора брезгливо осмотрела полотенце.
— Неужели, ты думаешь, что я дал бы тебе использованное полотенце?
— Проехали. Выбирать не приходиться. Я просто пошутила.
Айседора смирилась с обстоятельствами. Она начала вытираться врученным ей полотенцем.
— Как звать-то тебя?
— Дик. Но друзья меня зовут Большой Дик. И всегда смеются над этим. Ты не догадываешься, почему?
— Большой Дик, значит?
— Да. И чего они постоянно хохочут?
— Понятия не имею.
«Большой Дик. Блеск. Докатились. Этого мне в жизни и не хватало».
— А тебя как?
— Ай… Айседора.
Только Шон мог звать ее просто Айс.
— Ого! Необычное имя.
— Спасибо за полотенце. Теперь им точно лучше не пользоваться. На нем дряни всякой больше, чем под сырым камнем в лесу.
Айседора вернула Дику полотенце, испачканное грязью, кровью и потом. Дик, не раздумывая, бросил его за спину.
— Мы поедем или нет?
— Ох, прости! Черт!
Дик завел двигатель. Фура наконец двинулась с места.
Айседора обратила внимание на потрепанный вид Дика. Неухоженная кучерявая серая борода, запачканная сырным соусом белая футболка, ванильная жилетка с кармашками, из которых торчат чеки. Сальные пальцы-сосиски с обкусанными ногтями. Маленькие черные глазки и тонкие бровки.
Рядом с зеркалом висели четки. У лобового стекла танцевала кукла, наряженная в юбку из листьев пальмы. На груди у нее блестели половинки кокосов.
— Ты меня напрягаешь, — внезапно сообщил Большой Дик.
— Я? — Айседора выгнула бровь.
Дик кивнул.
— Серьезно. Я никогда не видел такой потрепанной девушки.
— Спасибо за комплимент. Проходил курсы для джентльменов?
— И острая на язычок. Только глянь! Ты, словно, войну прошла!
— Можно и так сказать.
«Что правда, то правда. На войне убивают. И я тоже».
Дик вцепился в руль сильнее и напряженно продолжил:
— Ты собираешься ехать в больницу?
— Непременно.
— Может, полицию вызвать?
— В этом нет необходимости.
Она резко уставилась на него.
— На тебя напали?
«Я же просила: никаких вопросов!».
Айседора не выдержала и с жаром выпалила:
— Упала с оврага в лесу. Доволен? Гуляла. Потерялась. Упала. Такая версия устроит?
— Не хочешь говорить…
— Я сразу предупредила об этом. Помнишь об этом? Мама мне всегда говорила: «Есть мозг? Пользуйся!».
Дик даже посмеялся, но спорить не стал. Он помнил об условиях, на которых взял ее с собой.
— Перламутр-Бич, значит. Ты сама оттуда?
Смена темы остудила пыл Айседоры.
— Да.
— Большой город. Хороший. Там всегда есть чем заняться.
— Это проблемный город. Самый проблемный из всех.
«Особенно сейчас, когда такая дрянь выбралась из…».
— Там случаются, конечно, странности, но не до такой же степени!
— Поверь, до такой, о какой ты и представить себе не можешь.
«И никто не может».
— Да, ну?!
— Давай помолчим. Ладно? Мне нужно отдохнуть, Большой Дик. И… спасибо, что подвез. Прости, если я вела себя…
«Как та, кто не хочет, чтобы ее спасли».
Дик не стал перебивать ее, а дал возможность высказать, но Айседора не стала заканчивать.
— Я не мог оставить тебя там в таком виде. Но характер у тебя ужасный. Просто отвратительный, ты это знаешь?!
— Согласна. Давай закончим на этой светлой ноте, лады?
Дик послушался ее и дальше вел фуру молча.
Айседора следила за дорогой и чувствовала, как усталость и сон берут свое.
Она проверила карман. Главная улика все еще с ней.
«Опасность позади, но ведь…».
— Шон…
Ее клонило в сон.
— Кто такой Шон? — раздался голос Дика, словно издалека.
«Ты убила всю мою семью!».
Мысли укачивали Айседору, как судно во время шторма.
«Я так голодна!».
— Шон…
«Я тебя уничтожу!».
Ее сознание постепенно прояснилось.
— Кто такой Шон?
«Грешница должна умереть!».
Она наконец услышала вопрос, и ее губы выдали незамедлительный краткий ответ:
— Никто.
Глава 3. Перламутровый Пляж
— Энтони! Энтони!
Прижимая доску для серфинга к груди, он огляделся по сторонам. Перламутровый Пляж в разгар сезона всегда переполнен туристами и отдыхающими.
Бесконечные шезлонги, пляжные бамбуковые коврики, зонтики, шлепанцы, солнечные очки, маски с трубками, кремы от загара, панамки и разноцветные пляжные полотенца.
И, конечно, постоянные жители Пляжа — южные пингвины. Неуклюжие, безобидные и забавные, они — настоящие хозяева побережья. Черные спинки и острые крылышки. Белые животики и лазурные глазки с янтарными крапинками. Пингвины ходят стайками, редко пристают к туристам (скорее наоборот), живут своей жизнью и ничего не боятся. Также плавают, отдыхают, добывают пропитание, строят жилища из морских камешков, напоминающие кольца — очерченная территория для семейства. Заботятся о потомстве, выхаживают птенцов. К пингвинам здесь относятся, как к питомцам. Это не то же самое, что дворовые собаки и кошки. Отношение к ним гораздо мягче и лояльнее. Туристы сами знают, что на этом Пляже они, люди, — всего лишь гости.
— Энтони Эрнандес! Я здесь!
«Где Миса? Черт! Ничего не вижу! Слишком много людей».
Он крутился на месте, топчась босыми ногами по горячему белому песку.
— Миса!
— Энтони!
— Где ты?! Я тебя не вижу!
Он тупо глядел во все стороны, пытаясь отыскать свою девушку среди загорающих дамочек, мускулистых пловцов, любовных парочек, играющих детей и заботливых бабушек, стоящих рядом с ними.
В ушах звенел легкий блюз, порой своей громкостью заглушающий шум морских волн.
— Я здесь!
На него напали сзади: так неожиданно и внезапно. Энтони подпрыгнул на месте и выронил синий серф с изображением дельфина.
Позади раздался звонкий смех Мисы:
— Дурашка! Ты чего такой пугливый?
— На мгновение мне показалось, что я схожу с ума. Слышу тебя, а не вижу. Нет и нет. Где же Миса? Думаю я. Напугала.
Она посмеялась и обняла его со спины, одарив легким поцелуем в шею. Ее нежные легкие пальцы скользнули по его груди.
— Не пугайся, Энтони, — прошептала она, — ты никогда меня не потеряешь. А если потеряешь — обязательно найдешь. Знай: я никуда не исчезну.
Эти слова врезались в сознание Энтони слишком глубоко. Миса знала его страхи. Он слишком сильно ее любил и не хотел ничего испортить. Впервые в жизни у него появились те отношения, о которых он мечтал. Все другие его девушки до Мисы не могли дать ему столько же, сколько давал он сам в отношениях.
У Энтони всегда пробуждался спортивный интерес в отношениях. Он играл на все сто процентов. Он давал все, что и имел. И многим поступался. Но не с Мисой. С Мисой он получал. И ему не приходилось жертвовать многим, как это было раньше. Она воодушевляла его. С ней он чувствовал себя полным сил.
С Мисой Энтони чувствовал себя живым и свободным.
— У тебя заплыв? — она наклонила голову вправо, изучая его серьезное лицо,
