Элегии и малые поэмы - Публий Назон

        Левой рукою держа ключи, а правою посох,

100 Он обратился ко мне сразу же, так говоря:

        «Страх позабудь и внимай мне: о днях возвещая прилежно,

        Дам я ответ, и пойми то, что скажу я тебе.

        Хаосом звали меня в старину (я древнего рода),[318]

        Слушай, какие дела прошлых веков я спою.

105 Светлый сей воздух кругом и все вещества остальные —

        Пламя, вода и земля были одним веществом.

        Но разлучил их раздор, и они разделили владенья,

        А разделивши, ушли каждое в область свою.

        Пламя взлетело наверх, растекся поблизости воздух,

110 А посредине нашли место земля и вода.

        Я же, сгустившийся в шар и безликою бывший громадой,

        Всем своим существом богу подобен я стал.

        Ныне же, малый храня былого смешения образ,

        Сзади и спереди я виден единым лицом.

115 Знай же причину еще моего такового обличья,

        Чтоб хорошенько понять, в чем состоит мой удел.

        Всё, что ты видишь, — земля, небеса, и моря, и туманы —

        Власти моей подлежит, крепко я это держу.

        Всё это я сторожу один на пространстве вселенной,

120 Круговращеньем всего мира заведую я.

        Если желаю я Мир из-под мирного выпустить крова, —

        Невозбранимо по всем он растечется путям;

        Но переполнится всё в смятенье тлетворною кровью,

        Если рванется Война из-под тяжелых замков.

125 Кроткие Оры при мне вратами ведают неба,

        Даже владыке богов вход я и выход даю.

        Янус поэтому я. Когда же мне жрец преподносит

        В жертву полбенный хлеб, с солью его замесив

        (Ты улыбнешься), тогда «Отворителем» я называюсь

130 Или, по слову жреца, имя «Затворщик» ношу.

        Сменою действий моих объясняются эти названья,

        Так называли меня по простоте в старину.

        Силу свою я открыл; теперь объясню и обличье, —

        Правда, отчасти его ты уже видишь и сам.

135 В каждой двери ведь есть и одна сторона, и другая,

        Та сторона на народ, эта на Ларов глядит,

        Так что и в доме привратник, у самого сидя порога,

        Видит того, кто вошел, видит того, кто уйдет.

        Точно так же и я, привратник двери небесной,

140 Видеть могу и Восток, видеть и Запад могу.

        Видишь: трояким лицом на три стороны смотрит Геката,

        Чтобы тройные пути на перекрестках следить;

        Я же, чтоб времени мне не терять головы поворотом,

        Сразу на оба пути, не обернувшись, смотрю».

145 Так он сказал и, взглянув приветливо, этим позволил

        Мне обращаться к нему, чтобы ответить он мог.

        Я ободрился. Ему без страха воздав благодарность,

        Скромно глаза опустил, коротко бога спросил:

        «Ты мне скажи, почему новый год начинается в холод,

150 Разве не лучше ему в путь отправляться весной?

        Все зацветает тогда, обновляется год в эту пору

        И набухают опять почки на ветвях кустов;

        Каждого дерева ветвь покрывается свежей листвою

        И разрастается вновь злаков трава на земле;

155 Сладостным пением птиц оглашается воздух согретый,

        Прыгает и по лугам весело резвится скот.

        Солнце играет, а к нам прилетает ласточка в гости

        И начинает лепить снова под крышей гнездо;

        Поле приемлет сошник и опять обновляется плугом.

160 Этот и надо бы срок года считать новиной!»

        Долго я спрашивал так, но он, недолго помедлив,

        В два лишь стиха уложил свой на вопрос мой ответ:

        «Солнцеворот — это день и последний для солнца, и первый:

        Тут поднимается Феб, тут начинается год».

165 Я удивился: зачем день первый нового года

        Судным заботам открыт? «Выслушай! — Янус сказал. —

        Время начальное я судебным делам предоставил,

        Чтобы бездельным весь год с этим почином не стал.

        Всякий свое ремесло хоть немного тогда продолжает,

170 Тем доказуя, что он не забывает его».

        Я же опять: «Почему, хоть богов и других почитаю,

        Первому, Янус, тебе ладан несу и вино?»

        «Ибо лишь после меня, порогов хранителя, можешь

        Ты до любого достичь, — так он сказал, — божества».

175 «А почему в твои дни приветливы речи людские,

        Так, что желает добра каждому каждый из нас?»

        Бог, опершися на жезл в своей деснице, промолвил:

        «С доброго слова всегда надобно все начинать!

        Первое слово всегда тревожит вам слух и вниманье;

180 Первая птица, летя, авгуру знак подает:

        В первый день для молений открыты и храмы и боги:

        Все пожелания — впрок, каждое слово — на вес».

        Янус на этом умолк. Но недолго хранил я молчанье —

        Вслед за словами его начал я спрашивать вновь:

185 «Финики здесь почему у тебя, карийские смоквы

        И в белоснежных горшках белый виднеется мед?»

        «Это примета к тому, чтобы все кругом благоухало

        И наступающий год сладостен был», — он сказал.

        «Я понимаю, зачем эти сласти; но деньги зачем же

190 Дарят? Скажи и открой все о твоем торжестве».

        «Плохо ты знаешь людей, — ответствовал Янус со смехом, —

        Коль полагаешь, что мед слаще, чем деньги теперь!

        Даже в Сатурновы дни мне редко встречались такие,

        Кто бы уже не бывал страстью к наживе объят.

195 Время идет, и жажда к деньгам достигает предела,

        Некуда больше идти нынешней жадности здесь.

        Больше богатства теперь, чем в прежние, давние годы,

        В век, когда в бедной стране встал новосозданный Рим,

        В век, когда и Квирин, сын Марса, в хижине малой

200 Сам на речном камыше вместо постели лежал.

        Даже Юпитер тогда ютился в хижине тесной,

        Даже в деснице его был лишь скудельный перун.

        Вместо камней дорогих был украшен листвой Капитолий,

        Каждый сенатор овец сам выгонял на луга.

205 И на соломе в те дни почивать никто не стыдился,

        Для изголовья себе сено пахучее взбив.

        Претор суд совершал, едва оторвавшись от плуга,

        А серебром обладать было проступком тогда.

        Но лишь доходы земли здешней подняли голову выше

210 И до всевышних богов Рим в своей мощи достиг,

        То с богатством людей возросло и стремленье к богатству —

        Больше имея в руках, большего люди хотят:

        Тратиться больше хотят, наживаться хотят, чтобы тратить,

        И с переменой такой быстро пороки растут.

215 Ежели пучить живот от избытка воды начинает,

        То от водянки больных жажда сильнее томит.

        Деньги ныне в цене: почет достается за деньги.

        Дружба за деньги: бедняк людям не нужен нигде.

        Спросишь меня, для чего за вещанье взимаем мы плату

220 И почему медяки старые радуют нас?

        Встарь подавали вы медь, а теперь вот и золото нужно:

        Старая медь уступить новой монете должна:

        Нам золотые нужны святилища, хоть и милее

        Древние храмы: богам ведь величавость идет.

225 Старые хвалим года, но в новое время живем мы:

        То и другое должны мы одинаково чтить».

        Он перестал вразумлять. Но кротко, так же как раньше,

        К богу я ключарю тут обратился опять:

        «Много сказал ты; но вот с одной стороны на монетах

230 Медных — корабль, а с другой видно двойное лицо?»[319]

        «Мог бы меня, — он сказал, — ты узнать в этом виде двуликом,

        Если б по старости лет не поистерся чекан!

        А почему здесь корабль, расскажу я. На тускскую реку[320]

        Бог серпоносный пришел, круг исходивши земли.

235 Помню я, как приняла страна эта бога Сатурна,

        Что из небесных краев изгнан Юпитером был.

        Долго здешний народ сохранял Сатурново имя:

        Лацием после того божий назвался приют.

        Но благочестный народ на меди корабль отчеканил