Реальная угроза - Олег Авраменко

По счастью, наш праздник никто не портил. На просторном дворе отцовского особняка собрались только наши друзья, хорошие знакомые и сослуживцы – как нынешние, с «Ориона», так и бывшие, с «Марианны». Дабы подчеркнуть приватность и неофициальность этого события, отец никого со своей стороны не пригласил – не было ни членов правительства, ни высоких военных чинов, ни прочих представителей ютландского бомонда. Даже наш брак заключал не сам мэр Свит-Лейк-Сити, как это было принято в местном высшем обществе, а штатный сотрудник городского управления по бракосочетаниям и разводам.

В общем, свадьба оставила у нас троих только самые приятные впечатления. Еще два дня, по эриданскому обычаю, мы продолжали праздновать в узком семейном кругу, потом наш отпуск закончился, мы снова вернулись на борт «Ориона» и отправились в своеобразное свадебное путешествие – патрулировать окрестности системы.

В принципе это был не худший способ провести медовый месяц – в глубоком космосе, подальше от людской суеты, в сравнительно небольшой компании сослуживцев. В отличие от полета к Вавилону и обратно, на корабле не было никаких пассажиров, численность взвода космических пехотинцев сократилась до двух отделений, да и экипаж в режиме боевого дежурства был почти в половину меньше, чем в экспедиционном. Наша задача состояла в том, чтобы контролировать отведенный нам сектор космического пространства, прощупывая его активными и пассивными средствами наружного наблюдения.

В мирное время это была работа не бей лежачего. Сейчас, впрочем, мы тоже не перетруждались – однако на нас давило ожидание скорой войны. Вот уже дней десять как на подступах к системе начали появляться вражеские корабли-разведчики, оснащенные дополнительной парой излучателей. К счастью, власти Тянь-Го слишком поздно прознали о нашей реликтовой аномалии, поэтому успели модернизировать лишь пару десятков своих легких кораблей и послать их вслед за флотом. Но по большому счету даже если бы генерал Чанг заблаговременно знал об окружавшей Ютланд обширной аномальной области, то коренным образом ситуацию это не изменило бы. Даром что Тянь-Го – густонаселенная планета с мощным ВПК, она не смогла бы позволить себе тотальную модернизацию кораблей, которая обошлась бы ей в добрую треть стоимости всего флота. Ни генерал Чанг, ни его союзники из фармацевтического консорциума, хоть и располагали оборотными средствами, во много крат превышающими все наши активы в вавилонских банках, не имели достаточного количества свободных денег, чтобы потратить их на дополнительные военные приготовления. Из всех планет только Ютланд, благодаря четырнадцатилетней торговле эндокринином, обладал таким огромным бюджетным профицитом. К тому же наши противники, занявшись переоснащением флота, потеряли бы инициативу – а земное правительство, каким бы инертным и коррумпированным оно ни было, не смогло бы затягивать до бесконечности переговоры с Ютландом. Так что захватчики решили положиться исключительно на свое численное превосходство.

Большинство разведчиков, вторгавшихся в наше локальное пространство, ускользали от патрулей; лишь несколько катеров и корветов были уничтожены, а один корабль все-таки удалось вынудить к сдаче, повредив лазерами излучатели. Его капитан покончил с собой еще до высадки на борт космических пехотинцев, зато старший помощник и пилоты на допросе показали, что флот Тянь-Го уже вошел в аномалию и сейчас находится в сорока световых годах от Ютланда, но из-за большого количества тяжелых кораблей идет очень медленно, преодолевая за сутки не более трех световых лет и делая частые остановки. Таким образом, если учесть дальнейшее снижение скорости продвижения вражеского флота с ростом напряженности аномалии, то до его появления в окрестностях системы оставалось как минимум три недели – на неделю больше, чем следовало из наших оценочных расчетов.

Впрочем, лишняя неделя мира мало кого обрадовала. Наоборот, нам уже не терпелось ринуться в битву, которая внесла бы определенность в нашу дальнейшую судьбу – либо пан, либо пропал. С каждым днем нервозность на «Орионе» (как, собственно, и на других кораблях) все больше возрастала, но ситуация из-под контроля не выходила. Мои подчиненные образцово несли вахту, в большинстве своем демонстрируя выдержку и хладнокровие, зато в свободное время снимали скопившееся напряжение, пускаясь во все тяжкие, благо военный устав Ютланда не возбранял близкие отношения между сослуживцами.

Кстати, на этом вопросе отец отдельно останавливался, проводя брифинги для новоназначенных капитанов и их помощников. Еще будучи в отпуске, я посетил одну из таких встреч, где присутствовали в основном мои земляки эриданцы.

Отец говорил им:

– В военном флоте большинства планет термин «секс на корабле» обозначает серьезный служебный проступок, который влечет за собой строгое взыскание. Это правило восходит еще к древним временам докосмической эпохи, когда существовали только морские суда. Его сторонники всегда обосновывали свою позицию словами о необходимости соблюдения дисциплины, о том, что военные корабли не бордели, и тому подобными аргументами. Однако те из вас, кто прежде служил на командных должностях, прекрасно знают, что, вопреки всем уставным требованиям, интимные отношения между сослуживцами существуют, и их невозможно искоренить. Понимая, что по букве устава это правонарушение, на практике вы были вынуждены закрывать на него глаза; а те из командиров, кто не проявлял гибкости в данном вопросе, в конце концов теряли свою должность из-за резкого падения дисциплины среди их подчиненных – той самой дисциплины, на поддержание которой вроде бы и направлен этот запрет. Неоднократные попытки решить проблему путем комплектации однополых экипажей эффекта не давали и приводили лишь к всплеску вынужденного гомосексуализма. Секс на кораблях был, есть и будет, пока не изобретут телепортации, чтобы флотские военнослужащие, подобно армейским, могли проводить свое свободное время с семьями или с любимыми, а на худой конец – посещать бордели.

Среди присутствующих пробежал сдержанный смешок.

– Один из принципов теории управления гласит, – продолжал отец, – что если существует массовое явление, которое нельзя искоренить, то его следует не запрещать, а регламентировать с целью минимизации возможного ущерба. В гражданских и исследовательских флотах это давно поняли и приняли необходимые меры. Военный флот Ютланда тоже отказался от практики полного запрета на близкие отношения между членами команды, и я могу заверить вас, да вы и сами увидите, что это благотворно сказывается на психологической атмосфере в экипажах. А ваша задача как командиров состоит в том, чтобы подчиненные соблюдали разумные ограничения и не смешивали свои личные взаимоотношения со служебными. Это непросто, да, Но, в отличие от эриданского флота, у нас четко очерчены рамки дозволенного, так что вы не окажетесь в двусмысленной ситуации, когда приходится решать, до какой степени можно допускать нарушение устава; вы просто будете следить за его соблюдением. Особенно важно это сейчас, в канун тяньгонского вторжения. Война несет с собой смерть для многих, поэтому с ее приближением все, кому предстоит участвовать в битве, будут стараться прожить каждый свой день как можно полнее, словно это последний день в их жизни. А вы, командиры, не препятствуя своим людям наслаждаться оставшимися мирными днями, должны обеспечить соблюдение порядка на вверенных вам кораблях и поддержание боевого духа в экипажах…

Боевой дух команды «Ориона» был на высоте. Служебная дисциплина тоже не хромала. Но и отрывались мои подчиненные по полной программе – кто как мог и как хотел. Даже Вебер, всегда такой флегматичный с женщинами, что я грешным делом подозревал его в скрытом гомосексуализме, и тот закрутил безумный роман с Мартой Дэвис, которую я раньше считал лесбиянкой. Старший помощник, командор Купер (как и некоторые другие члены команды, он получил повышение в чине), сошелся с девушкой-техником из службы систем жизнеобеспечения, а старший офицер связи, лейтенант-командор Уинтерс, завязал отношения с сержантом космической пехоты (с женщиной, слава богу, не с мужчиной). Ну и мы с Элис и Линой тоже не тратили время даром – вопреки всем нашим ожиданиям, у нас и впрямь складывался сладкий медовый месяц.

Но если вы поняли меня так, что на «Орионе» творилось нечто похожее на школьную выпускную вечеринку, то вынужден вас разочаровать. Что бы ни происходило за дверьми жилых кают и в обеих кают-компаниях, на всех служебных постах царил отменный порядок, а корабль находился в состоянии полной боевой готовности.

И вообще, было бы большим преувеличением сказать, что весь мой экипаж помешался на сексе. Да, это была самая распространенная форма досуга, но среди членов команды встречались и такие, кто запоем читал книги, которые давно хотел прочесть, но все откладывал на будущее; кто из тех же соображений просматривал фильм за фильмом; кто «долбал» виртуальные игры, которые в детстве не доиграл. Наш главный инженер, командор Максвелл, в спешном порядке дописывал научно-приключенческую трилогию «Эффект Ронкетти», которую считал делом всей своей жизни и которая, по его словам, должна воспеть романтику работы инженерной службы в космическом флоте. Командир взвода космических пехотинцев, второй лейтенант Адаме, музыкант по образованию, сочинял свою первую симфонию, для которой уже придумал название – не слишком оригинальное, зато красивое – «Героическая». А группа «старых служак» под предводительством главного старшины Маковского все свободное от вахт и сна время резались в карты и пили слабоалкогольное пиво – более крепкие напитки в боевом дежурстве разрешалось принимать только по предписанию врача или по личному разрешению капитана. Но с подобной просьбой – ни ко мне, ни к доктору – они пока не обращались.