Зацепить 13-го - Уолш Хлоя

Сделав усилие над одеревеневшим телом, я повернулась. Мама стояла в проеме, держа мое пальто.

— Тебе нельзя без пальто, — хрипло произнесла она, указывая на небо. — Сегодня весь день будут дожди. Я слышала прогноз.

— Мама, неужели ты не устала от всего этого? — дрожащим голосом спросила я, удерживая слезы. — Неужели тебе до смерти не надоело притворяться?

Ее лицо исказилось.

— Шаннон…

Она сделала шаг ко мне, а я — три шага назад.

Я так больше не могу.

Я не могу больше так жить.

Я перед матерью душу вывернула.

А она волнуется из-за пальто.

— Плевать мне на пальто, — пробормотала я и помчалась к автобусной остановке. Мне отчаянно хотелось быть предельно далеко от своей семьи. — Да пошла эта жизнь!

21. Завершение

Я приехала в школу, но мой гнев ничуть не утих.

Я была в таком бешенстве, что буквально ощущала его вкус и даже получала какое-то извращенное удовольствие.

Уж лучше так, чем привычные отчаяние и страх, как всегда в подобных случаях.

Гнев придавал мне храбрости и пофигизма, необходимого, чтобы сделать все, что я задумала.

Вопреки собственному разуму, понимая, что идея плохая, я знала, что должна это сделать.

Я намеревалась прояснить с Джонни Каваной несколько вещей, а потом уйти со спокойным сердцем и чистой совестью, потому что никак не могла игнорировать материнские угрозы.

После вчерашней катастрофы и утреннего спора с матерью адреналин в крови зашкаливал. Я сделала успокоительные вдохи-выдохи и зашагала по коридору к личным шкафчикам пятигодков.

Джонни я заметила еще на подходе. Прислонившись к шкафчикам, он разговаривал с парнями — судя по виду, сверстниками. Увидев его, я судорожно выдохнула.

Невидимость — великолепная штука и необходимое орудие выживания для таких, как я.

Общение с будущей звездой ирландского регби выбивает это орудие из рук.

Собрав в кулак всю свою смелость, я пошла прямо к нему, уповая на бурлящий адреналин, который доведет меня до цели.

Заметив меня, Джонни резко вскинул голову. Я ощутила его пристальный взгляд. Синие глаза были возбужденными и настороженными, но я не остановилась.

Не могла остановиться.

— Мне надо с тобой поговорить, — объявила я, подойдя к нему. Я дрожала с ног до головы.

Казалось, на меня сейчас смотрит тысяча пар глаз.

Я ожидала, что произойдет одно из двух: Джонни или прогонит меня, или согласится пойти в тихое место и там поговорить.

Когда он вскинул голову и тихо произнес: «Вон!» — я поняла, что была права насчет первого сценария.

Мои адреналин и смелость поспешили выполнить его приказ.

Понурив плечи, я повернулась, чтобы сделать то же самое, ощущая себя сдутым шариком. Но он теплой рукой взял меня за запястье и подтянул к себе.

— Не ты, — прошептал мне на ухо Джонни, поставив перед собой. — Они. — Синие глаза скользнули по двоим парням, которые глядели на нас с любопытством. — Валите, — тоном, не терпящим возражений, произнес он.

С изумлением и почти трепетом я смотрела, как оба парня и еще семеро учеников, находившихся в коридоре, молча повернулись и ушли.

— Ну и ну, — выдохнула я, когда мы остались в коридоре одни. — А ты тут правда шишка. — Я повернулась к нему и, как обычно, задрала голову, чтобы видеть его лицо. — Это было нечто.

Джонни наградил меня мальчишеской ухмылкой, которая тут же сменилась хмурым выражением, стоило ему взглянуть на мое лицо.

— Что случилось? — спросил он, в упор глядя на меня. — Какая тварь довела тебя до слез?

— До слез? — переспросила я и покачала головой. — Я же не плачу.

— У тебя глаза красные и опухшие, — сухо констатировал он. — Значит, ты плакала, причем недавно. — Его взгляд переместился на мою щеку. — И что за хрень у тебя с лицом?

— Что?

— Лицо. Щека красная.

— Со мной все в порядке, — буркнула я, пятясь от его слишком уж проницательных глаз.

Только тогда я заметила, что он по-прежнему держит меня за руку.

Джонни это тоже заметил, тут же убрал руку, отодвинулся и провел пальцами по своим растрепанным волосам.

— Что у тебя с лицом?

Отец ударил газетой…

— Да так, не обращай внимания, — пробормотала я, стирая с лица оставшиеся следы от слез.

— Назови имя, — прорычал Джонни, упирая руки в бока. — Я быстро разберусь.

— Что… нет! Говорю тебе, все совершенно прекрасно, — затараторила я. — Просто у меня аллергия.

— У меня тоже. Стойкая аллергия на придурков и всякое дерьмо, — проворчал Джонни. — А теперь назови имя того, кто довел тебя до слез, и я разберусь.

Я на мгновение задумала: а не сказать ли про отца? Интересно, правда ли Джонни с ним разберется?

Судя по выражению его лица, он бы мог.

Ему бы хватило и роста, и силы.

Я тряхнула головой, прогоняя нелепую мысль, посмотрела на него и произнесла:

— Мне нужно кое-что тебе сказать.

— Конечно нужно. Имя.

— Имя? Помолчи немного, — попросила я. — Я должна тебе сказать кое-что важное, а ты меня отвлекаешь.

Джонни открыл рот, собравшись возразить, но быстро закрыл.

У него на шее задергалась жилка, однако он напряженно кивнул и сказал:

— Я слушаю.

Ну, поехали…

— Ты наверняка помнишь, что тебе запрещено разговаривать со мной, — начала я, стараясь говорить тихо. — Во всяком случае, так утверждает моя мать. Тебя ведь предупреждали о том, чтобы держался от меня подальше? Извини, что тебе пришлось это выслушивать, — торопливо добавила я. — Моя мать правда тебе это говорила? Тебе грозили наказанием? Я ничего об этом не знала.

— Думаю, слова «держись подальше» похожи на твою мать, — усмехнулся Джонни, засовывая руки в карманы. — Но ты не волнуйся, Шаннон. Я уже большой мальчик и могу за себя постоять.

Последнюю фразу он произнес уже без улыбки.

— Но ты все равно разговаривал? — допытывалась я, удивляясь, что так откровенничаю с парнем, который по всем меркам был для меня совершенно чужим. — В смысле, ты не старался держаться от меня подальше?

Он неохотно кивнул. В глазах — настороженность и неопределенность.

Я судорожно выдохнула:

— Так вот, я хотела тебе сказать, что моя мать не создаст тебе неприятностей. Мы с ней поговорили. Расставили все точки.

— И ты об этом хотела мне сказать? — Джонни недоверчиво посмотрел на меня. — О своей матери?

Я кивнула.

— И еще: я сообщу мистеру Туми, что между нами все улажено. — Я тяжко выдохнула и заставила себя произнести: — Я также хотела извиниться за свое вчерашнее поведение.

Плечи Джонни напряглись, затем он, как и я, тяжело выдохнул.

— Ты была права, — помолчав, сказал он. — Я слишком остро реагировал и вообще паршиво себя вел.

— Может, и так, — совсем тихо ответила я — Но тогда я не знала, как много значит для тебя регби.

— А теперь знаешь? — угрюмо спросил он. — И думаешь, что все понимаешь?

— Не все. — Я закусила губу, подыскивая дальнейшие слова. — Но я понимаю страх, и так мне легче понять, почему ты заставляешь себя играть, несмотря на боль.

Его плечи снова напряглись. Он молчал так долго, что я перестала ожидать ответа.

— Это все, что мне нужно было тебе сказать, — прошептала я. — Пока, Джонни.

Я повернулась и ушла.

Как я себе и обещала, после этого я уже не искала глазами Джонни Кавану.

Я прояснила, что хотела, и ушла.

Весь день я не заходила в коридоры, по которым он шагал между уроками. За минувшие недели я тщательно их изучила. На большой перемене я не пошла в столовую.

Он всегда сидел вместе с другими регбистами у самого входа, и я никак не могла бы игнорировать его присутствие.

С моей стороны это были излишние меры предосторожности, потому что несколько раз за день наши пути все-таки пересеклись, но Джонни старательно меня не замечал: ни улыбок, ни даже взгляда в мою сторону. Я делала вид, что меня это не волнует.