Зацепить 13-го - Уолш Хлоя

У меня на языке вертелось: «Тебе какое дело?» — но я умерил нетерпение и задал вопрос в лоб:

— В чем дело?

— О, ну знаешь, как обычно, — ответила она, закидывая темные прядки за уши.

Вообще-то, я не знал ничего.

Я ничего не знал о ней, а она обо мне — и того меньше.

Встречаясь, мы не вели разговоров.

Мы трахались.

И такое решение в большей степени исходило от нее, чем от меня.

— Я выходила из кабинета. Смотрю, ты идешь, — продолжала Белла, водя большим пальцем по моему запястью. — Вот я и решила подойти и поздороваться.

Я убрал руки в карманы и качнулся на пятках:

— Ну, так мы уже поздоровались.

— У меня такое чувство, что мы уже целую вечность не разговаривали, — продолжала она.

— Разговаривали несколько недель назад, — напомнил я, сердито глядя на нее.

Когда ты пыталась на меня залезть.

И не будем забывать про миллион долбаных эсэмэс и голосовых, которыми ты меня забрасывала.

— В самом деле?

— Да, Белла, в самом деле.

— Боже, — захихикала она, изображая скромницу. — В тот вечер я была вдрызг пьяна, — добавила она. — Ничегошеньки не помню. — Она подошла ближе. — Я даже не помню, что мы встречались в тот вечер.

— Все ты помнишь, — сказал я, пятясь от нее.

Меня не возьмешь дешевыми приемчиками с пьяной амнезией.

Тем более что приемчик был истасканным. Белла неоднократно разыгрывала со мной эту карту.

— Но я хотела сказать совсем не об этом. — Она опять закинула волосы за уши и улыбнулась мне. — Я говорю о нашей последней настоящей встрече. Это ведь было перед Рождеством?

«Вообще-то, в Хеллоуин», — подумал я, но мне так хотелось поскорее отделаться от нее, что я не стал возражать насчет дат.

— Да, вроде бы так, — сказал я вслух, сожалея, что не обладаю достаточным этикетом для общения с мстительными девицами.

Точнее, с одной — с той, в которую когда-то по дурости засунул свой член.

— Ну, — томно выдохнула она, — и как твоя жизнь?

— Ты меня уже спрашивала, — ровным тоном ответил я, стараясь не показывать, как мне не терпится прекратить эту бессмысленную болтовню. — У меня все великолепно.

— У меня, кстати, тоже. — Белла громко вздохнула. — Вот только скука немного донимает.

Что ж, меня тоже донимала скука.

От этого разговора.

— Ты же знаешь, как оно, — во второй раз произнесла она, и во второй раз я тупо посмотрел на нее.

Ничего я не знал.

Я даже не догадывался, о чем она говорит.

— Боже! — воскликнула она, вновь хватая меня за руку. — Я ведь совсем забыла спросить: как твоя нога?

Белла ничего не знала о моей операции. Только о лечебных процедурах, которые я проходил во время Рождества.

Когда я ей сказал, что на некоторое время выбываю из игры (во всех смыслах), ее больше всего заботило, когда я снова вернусь на поле, буду ли играть за Ирландию в летнем сезоне и еще — когда я опять захочу трахаться с нею.

Я ограничился самыми общими фразами, поскольку совсем ей не доверял.

Секс — это одно, а делиться интимными подробностями — совсем другое.

— Лучше, — сухо ответил я, высвобождая руку.

— Малыш, так это же фантастическая новость, — сказала она, улыбаясь во весь рот. — Я очень беспокоилась за тебя.

Черта с два она беспокоилась.

Если б Беллу всерьез заботило мое состояние, она бы о нем и спрашивала. А так во всех миллиардах эсэмэс, которыми она безостановочно меня закидывала, на разные лады повторялось: «Ты уже готов встретиться?» и «Поспеши, я вся теку».

И не стала бы за моей спиной встречаться с парнем из моей команды.

— И не говори, — лениво произнес я, слыша сарказм в своем голосе.

За время наших с Беллой кувырканий я так и не понял, было ли между нами что-то, что хотя бы отдаленно намекало на серьезность отношений, однако ее «передислокация» к Кормаку воспринималась как предательство.

В моих глазах история была темнее леса ночью, с обеих сторон. Я бы никогда не замутил с кем-то из ее подруг.

Я уважал ее достаточно, чтобы проявить элементарную порядочность.

Очевидно, Белла не уважала меня в той же степени.

Я посмотрел поверх ее плеча на дверь, потом взглянул на часы и спросил:

— У тебе есть еще вопросы? А то меня тренер ждет. Нужно поговорить об игре.

— Ах да, — вздохнула она. — Если ничего не путаю, это матч плей-офф?

Я нехотя кивнул.

К сожалению, мы в этом сезоне проиграли пару игр, а дублинский Ройс-колледж на прошлой неделе одержал победу, сравнявшись с нами по очкам. Это вывело обе наши команды на второе место в лиге, после Левитта.

Это был неожиданный поворот событий, принесший головную боль. По всем нашим расчетам, Ройс должен был бы проиграть. Их проигрыш существенно облегчил бы жизнь, учитывая, что уже существовала договоренность о финальном матче между Томменом и Левиттом.

Их победа серьезно мешала Томмену, потому что спортивная администрация Ройса была идиотически упертая и категорически отказывалась проводить плей-офф в Корке. Три последних матча лиги мы провели на чужих полях, и теперь была наша очередь играть дома, но они и слушать не желали.

Они уже отказались от двух предложенных дат плей-офф — в Корке и Дублине соответственно.

Они устраивали свои мозгозасирательные трюки, рассчитывая выбить нас из графика и нарушить расписание матчей.

Они оспаривали все подряд: от времени начала матча и дня недели до цвета футболок, в которых должны играть регбисты на выезде.

Официально Ройс-колледж имел право менять дни, передвигать матчи и определять места проведения, но эта была подлая тактика, к которой прибегали лишь немногие школы.

Тренер Ройса был редким занудой, он бодался за место игры и прикапывался к законности того, что в составе команды Томмена игрок международного уровня.

Дебил хватался за соломинку, потому что я имел полное право играть за Томмен — я там учился.

Останься мои родители в Дублине, я бы играл за Ройс, и тогда мой международный уровень никому бы не мешал, это и было истинной причиной.

И потому наш тренер хотел поговорить со мной как можно скорее.

Ему нужно было определяться с датой матча, и он хотел узнать мое расписание.

В следующую пятницу мы уходили на пасхальные каникулы, так что матч с Ройсом должен был состояться как можно скорее.

Моей главной заботой оставался летний сезон и необходимость произвести соответствующее впечатление на скаутов, поэтому апрель и май меня никак не устраивали.

В Ройсе это знали, отчего мы и оказались в тупике.

Как бы я ни относился к школьной лиге, какой бы скучной и слабой ее ни считал, но я до жути ненавидел злобных лузеров.

И потому я планировал урыть Ройс-колледж при первой же возможности.

— И когда вы с ними играете? — спросила Белла.

— Как можно скорее.

— Ты ведь будешь играть против своих давних друзей и товарищей по команде? — задала новый вопрос она. — Если бы не переезд, ты бы учился в Ройсе?

— Здесь и сейчас я нахожусь в графстве Корк, — напомнил я ей.

— И все-таки, тебя тревожит встреча с бывшими друзьями?

Да.

— Нет.

— Значит, ты готов?

— Я всегда готов, — равнодушно глядя на нее, ответил я.

— Это я знаю, — кокетливо промурлыкала она.

Брр!

Я тряхнул головой и собрался уйти, но она снова открыла рот.

— Я хотела поговорить с тобой еще об одном, — объявила Белла, подходя ко мне.

— Да? — Я попятился от нее. — Это о чем же?

— О нас, Джонни, — тем же кокетливым тоном произнесла она, стреляя в меня взглядами больших синих глаз.

— Белла, никаких «нас» нет, — хмурясь, ответил я. — И никогда не было.

— Тогда чем это мы с тобой, Джонни, занимались в прошлом году? — резко спросила она, сбрасывая маску невинной школьницы.

Круто.

Впрочем, подоплека была мне известна.

Ей не требовалось разыгрывать передо мной этот спектакль.

Я хорошо знал ее истинные намерения.