Зацепить 13-го - Уолш Хлоя

— Говорю же, давнее, — упрямо повторила я, сбрасывая его руку.

Он не стал допытываться и отодвинулся. Спасибо и на этом.

Силы куда-то делись. Мне было стыдно. Я все так же стояла на коленях, упираясь руками в пол, опрокинутая волной глубокого унижения.

— Шаннон, — тихо произнес он, снова положив руку мне на спину. — Ты живая?

Я вяло кивнула, продолжая стоять на коленях и упираясь в них руками. Смотрела я в пол.

— Подожди здесь. — Это прозвучало как приказ. Джонни встал. — Я схожу за уборщиком.

— Не надо, — испуганно возразила я. — Сама уберу.

— И не вздумай, — сказал он. — Ничего страшного. Просто побудь здесь, я сейчас вернусь.

Едва стихли его шаги, я кое-как встала на ноги, подхватила рюкзак и помчалась в ближайший женский туалет в этом крыле школы.

Вбежав туда, я направилась прямо к умывальнику, открыла передний кармашек рюкзака и достала дорожную зубную щетку и тюбик пасты, которые я брала с собой везде и всюду.

Я была тревожной личностью, и от тревоги меня часто тошнило.

Такое случалось в неожиданных и неподходящих местах; зачастую в школе, как сегодня, поэтому я всегда находилась во всеоружии.

Меня снова трясло. Слезы жгли глаза. Я быстро почистила зубы и чуть не подавилась щеткой, засунув ее слишком глубоко в рот.

Почистив зубы, я убрала щетку и пасту в зип-пакет, а его — обратно в рюкзак.

«Ты в порядке, — мысленно внушала я себе, умывая руки и лицо. — Все будет хорошо».

Но я знала, что это не так.

Сколько бы я ни пыталась врать себе, в моей жизни все было нехорошо.

Шмыгнув носом, я повесила рюкзак за плечи, открыла ближайшую кабинку и достала из-под унитаза флакон чистящего средства.

Из дозатора у раковины я вытащила пару десятков бумажных полотенец и вернулась на место преступления.

Но оно исчезло.

Уборщик меня опередил и теперь шел в противоположную сторону, унося ведро и швабру.

— Я же просил меня дождаться, — послышался знакомый голос.

Обернувшись, я увидела Джонни, прислонившегося к шкафчикам.

— Мне надо было почистить зубы, — пробормотала я, шмыгнув носом.

— В школе? — удивился он.

— Со мной такое часто, — нехотя призналась я.

Джонни нахмурился. Он пристально смотрел на меня синими глазами:

— Тебе сейчас получше?

Я кивнула, смущаясь:

— Нормально.

— Хорошо.

Оттолкнувшись от шкафчиков, Джонни подошел ко мне и молча забрал дезинфектор и бумажные полотенца.

Я очумело смотрела, как он открыл дверь женского туалета, забросив внутрь то и другое.

— Сейчас я отвезу тебя домой, — объявил он, забирая у меня рюкзак и вешая себе на плечо.

Я вытаращила глаза:

— Не надо. Ты вовсе не должен…

— Я отвезу тебя домой, — повторил он, безотрывно глядя на меня. — Идем.

— Зачем? — хрипло спросила я.

— Что «зачем»? — не понял Джонни.

— Зачем ты мне помогаешь?

Он долго смотрел на меня, потом тяжело вздохнул.

— Потому что хочется.

— Хочется помогать?

Он кивнул и задал новый вопрос:

— У тебя есть пальто?

— Пальто? — переспросила я, глядя на этого чудесного парня и чувствуя себя беспомощной.

— Да. Там дождь как из ведра.

— Я это… — Я прижала руку ко лбу, пытаясь собраться с мыслями. — Да, на вешалке, — наконец пролепетала я. — В научном корпусе.

Я ошалело смотрела, как Джонни расстегнул свою черную куртку и набросил мне на плечи.

— Идем. — Он уговаривал меня, будто маленькую. Потом обнял за плечи, прижал к себе и повел к выходу. — Я о тебе позабочусь.

25. Беда

Нечаянно я сделал больно Шаннон Линч.

Опять.

Я уронил ее на пятую точку, в школе.

Опять.

Потом она убежала, а со мной чуть не случился сердечный приступ.

Богом клянусь, я еще никогда не испытывал такого страха, как в тот момент, когда она рухнула на пол у шкафчиков.

Я сознавал, что глупо было идти за ней, но мне нужно было проверить, как она.

Если честно, я боялся, что ее перехватит Белла.

Но увидеть ее на полу — это было запредельно страшно.

У меня буквально остановилось сердце при виде ее и не билось до тех самых пор, пока я не убедился, что она в порядке.

Она была подавлена, но без повреждений.

Лужа блевотины меня не волновала.

Стошнить может каждого.

Даже девчонку.

Очевидно, что эту девчонку тошнило очень часто.

Именно так и было написано в личном деле. Я помню.

Ее очень часто тошнило.

Это меня волновало.

Больше, чем следовало.

А еще меня волновало, почему это произошло.

Рвота у Шаннон наверняка из-за тревожности.

Все точь-в-точь, как написано в ее личном деле.

Боже милостивый, да она таскала с собой в школу зубную щетку.

У меня самого тревога зашкаливала от потребности узнать, что ее так огорчает.

Я не хотел испытывать судьбу или усугублять ситуацию, поэтому молчал.

Тащить ее к себе в машину, возможно, было не самой лучшей затеей, учитывая, что она, похоже, больше не хотела говорить со мной, но я не мог оставить ее дожидаться сраного автобуса.

За всю дорогу до дома она не произнесла ни слова, если не считать постоянных извинений за то, что она, очевидно, не способна контролировать.

Я не знал, что мне сказать или сделать, чтобы ее успокоить.

Я повторял: «Все в порядке, не волнуйся», но она меня не слушала.

Как будто она застряла внутри собственной головы, до смерти психуя из-за чего-то, чего я не видел.

Я чувствовал себя беспомощным.

Мне хотелось ей помочь, но это было невозможно сделать, не зная, с кем она сражается.

— Извини меня, — сказала Шаннон, когда я остановился неподалеку от ее дома и целых пять минут уговаривал ее сказать, в чем дело. — Я так…

— Тебе не за что извиняться, — ответил я, после чего заглушил мотор и повернулся к ней.

Черт, что же с ней не так?

Неужели кто-то в школе вздумал над ней издеваться?

Неужели и здесь кто-то посмел ее оскорблять и унижать?

Она была в ужасе.

— Джонни, я… это… — Она умолкла, глядя на свой маленький типовой домик в конце улицы, затем повернулась ко мне. — Пожалуйста, не рассказывай, — тихо произнесла она.

Ее большие глаза были полны непролитых слез.

Я нахмурился, чувствуя, как колотится сердце.

— Не рассказывать что?

Она забросила волосы за уши и судорожно вздохнула:

— Что было в школе.

Я стиснул руль, сопротивляясь сильному желанию посадить ее на колени и обнять.

— Я не собираюсь никому ничего рассказывать, — произнес я самым мягким тоном, на какой был способен.

— Обещаешь? — хрипло спросила она.

— Обещаю.

Шаннон опять судорожно вздохнула:

— Извини… такое бывает, когда мне страшно.

У меня кровь застыла.

— Шаннон, чего ты боишься? — спросил я, удивляясь, как спокойно звучит мой голос, когда внутри я готов был взорваться. — Что-то случилось?

— Случилось? — переспросила она, словно не поняв.

Я смотрел, как она кусает нижнюю губу.

— В школе? — медленно кивнул я. — Тебя кто-то оскорбил?

Она закрыла глаза и еще сильнее закусила губу. Не выдержав, я вытащил несчастную губу из ее зубов.

— Не надо, — попросил я.

— Что?

Она резко открыла глаза.

— Ты себе губу повредишь, — сказал я, убирая руку, хотя мне этого очень не хотелось.

— Извини, — прошептала она.

— Не нужно извиняться, — возразил я.

Шаннон перевела взгляд на свои сцепленные руки и после долгой, невыносимой паузы сама себе кивнула.

— Я, пожалуй, пойду, — наконец совсем тихо сказала она. — Спасибо, что подвез.

Я смотрел, как она расстегивает ремень безопасности, потом открывает дверцу, и чувствовал волну паники, прокатившейся у меня в животе; паники совершенно бессмысленной, потому что я не знал, из-за чего волнуюсь.

— Но ты ведь мне скажешь, правда? — спросил я, когда она вылезла из машины. — Если с тобой что-то случится? — Я перегнулся через пассажирское сиденье, чтобы лучше ее видеть. Я сознавал, что могу только все испортить, но ощущал необходимость ей это сказать. — Если кто-то в школе вздумает к тебе приставать, ты мне скажешь?