Зацепить 13-го - Уолш Хлоя

— А в чем дело? — издевалась надо мной Белла, дергая за все ниточки. — Боишься, я узнаю что-нибудь, чего мне знать не нужно?

— Белла, я не шучу, — прорычал я, чувствуя, как изнутри прет гнев. — Держись от нее подальше.

— Так-так, — пробормотала Белла и сощурилась. — И кто у нас теперь проявляет эмоции?

Она была абсолютно права.

Я проявлял эмоции.

Потому что мне было не все равно.

Потому что малознакомая девчонка была мне важнее, чем когда-либо Белла.

Все это было запутано, отстойно и сбивало с толку, но вот так оно и было.

Вместо того чтобы признать это новое пугающее состояние, я потребовал от Беллы:

— Оставь. Ее. В покое.

А потом я сделал то, что надо было сделать в тот день, когда я впервые обратил внимание на Беллу Уилкинсон.

Я повернулся и зашагал прочь.

— Я заставлю тебя пожалеть об этом! — крикнула она вслед.

— Поверь, я уже жалею, — крикнул я в ответ. — Жалею, что вообще связался с тобой.

В ярости я унесся от девицы, которая дьявольски желала превратить мою жизнь в ад наяву.

Меня переполняли запоздалые горькие сожаления, приправленные бурлящим гневом; я завернул за угол главного здания, чувствуя: еще пара секунд — и я что-нибудь разнесу.

К несчастью для меня, этим «чем-нибудь» оказалась девчонка.

И не просто какая-то девчонка.

Шаннон.

24. Я отвезу тебя домой

Я всегда знала, когда дома назревает буря.

Я всегда ее предчувствовала.

Это было что-то вроде шестого чувства, которое предупреждало меня и приводило тело в готовность к столкновению с опасностью и болью.

На всех уроках в пятницу мне не давало покоя жуткое, отвратительное предчувствие опасности, застрявшее в животе.

Ощущение ужаса сопровождало меня весь день, и никакое глубокое дыхание или расслабляющие упражнения не могли извлечь его из сердца.

Оно было настолько сильным, жестоким и отчетливым, что я всерьез боялась возвращаться домой.

События вечера среды не разрядили обстановку.

В тот вечер родители орали друг на друга так громко, что приехала полиция, получив анонимный звонок о нарушении спокойствия.

Моего спокойствия.

Потому что это я позвонила.

Я боялась, что он покалечит маму.

Как бы я ни сердилась на мать, мне была невыносима мысль, что он сейчас избивает ее внизу, а я трусливо прячусь у себя в комнате.

Джоуи снова отправился ночевать к Ифе, а мне не хватало ни сил, ни смелости, чтобы вступиться за мать.

К счастью, в тот вечер отец и пальцем не тронул маму. Полицейских он убедил, что у жены из-за беременности зашкаливают эмоции, а после их отъезда исчез из дома.

Разумеется, утром он вернулся с букетом цветов и обещанием никогда более не устраивать ад наподобие вчерашнего.

Уловка сработала.

Мать обняла его и расцеловала. Я ничуть не сомневалась: если бы не беременность, они бы на все утро заперлись в спальне.

Я ее ненавидела.

Иногда даже сильнее, чем его.

В пятницу утром я приехала в школу с больной шеей и полной безнадегой в душе.

Именно так, потому что, несмотря на мир и любовь между родителями, я по-прежнему оставалась излюбленной отцовской мишенью.

Он явно не успокоился насчет фотографии меня рядом с Джонни.

Я слишком поздно об этом вспомнила, когда вчера вечером по глупости спустилась на кухню за едой и попала на его очередную пьяную истерику.

К прежним побоям добавились новые, и изрядную часть ночи я провела в тягостных раздумьях, прокручивая наихудшие варианты.

Под конец последнего урока мое тело напоминало туго сжатую пружину. Я едва переставляла ноги, переходя из научного корпуса в главное здание, куда мне требовалось попасть.

Я понимала, что должна возвращаться домой, и меня просто скручивало от этой мысли.

Я не хотела, чтобы настали выходные, но вот они, глядят мне в лицо.

Перспектива была жутчайшая.

Весь день живот отвратительно сводило, иногда просто невыносимо.

В голове лихорадочно крутились варианты потенциальных проблем, ожидавших меня дома, и потому я шла, не замечая ни проливного дождя, ни учеников, пробегавших мимо.

Я не обращала внимания ни на что.

Потому что знала.

Глубоко в сердце, в сокровенном уголке души, я знала о надвигающейся опасности.

Неизвестно, где, когда и как она на меня обрушится.

Но я знала: момент уже близко.

Я лишь не догадывалась, что все произойдет так скоро, стоит только завернуть за угол главного здания. Я завернула и впечаталась в крепкую мужскую грудь.

Я была настолько не готова к столкновению, я так глубоко застряла в своих мыслях, что не смогла удержаться на ногах и предотвратить падение.

Я сложилась, словно карточный домик, несопоставимая по размерам с человеком, в которого врезалась, и приземлилась задом на мокрую, холодную землю.

— Черт!.. Прости, пожалуйста, — раздался глубокий знакомый голос.

Мне не понадобилось поднимать голову, чтобы понять, с кем я столкнулась.

Его голос я бы узнала где угодно.

— Шаннон, ты в порядке? — спросил Джонни.

Он бросил свой рюкзак на землю и нагнулся, помогая мне встать.

— Я в порядке, — промямлила я, отталкивая его руку.

Не надо мне, чтобы он меня касался.

Он и так занимал все мои мысли.

Не отрывая глаза от бетонной дорожки, я встала на четвереньки, потом выпрямилась.

— Прости, пожалуйста, — продолжал повторять он.

— Все в порядке, — прошептала я. — Я в порядке.

— Точно?

Я кивнула, глядя вниз.

Я не хотела, чтобы он меня видел.

Не в таком состоянии.

— Шаннон!

— Мне надо идти, — прохрипела я и обошла его, направившись к главному зданию.

С опущенной головой я вбежала туда и понеслась к нашим шкафчикам.

Дыши.

Перестань паниковать.

Просто дыши.

К счастью, возле шкафчиков было пусто. Я наклонилась, рюкзак соскользнул с плеч, я прислонилась к холодной, жесткой металлической поверхности и шумно задышала.

Меня трясло. Я уперлась плечами в свой шкафчик, стараясь не опускать голову, надеясь в таком положении справиться с этим нелепым ужасом, который угрожал объять меня целиком, и не начать блевать.

У меня так сильно дрожали ноги, что я понимала: до туалета мне не добежать. Оставалось одно: успокоиться прежде, чем меня вывернет.

Слишком поздно. Я едва успела об этом подумать, как у меня подогнулись колени.

Я рухнула на четвереньки, и меня стошнило прямо посреди школы.

Начать с того, что желудок мой был почти пуст, в школе я мало ем, но вода и половина шоколадки изверглись впечатляющим фонтаном.

Звук шагов по коридору заполнил мои уши, и я застонала, понимая, что и за миллион лет такой позор не забудется.

Мгновением позже я почувствовала, как кто-то положил руку мне на спину, опустился на корточки рядом и откинул мне волосы с лица.

— Все в порядке, — произнес Джонни, гладя меня по спине своей ручищей. — Ты в безопасности.

Нет, боже, нет!

Зачем он это сделал?

Зачем пошел за мной?

Он не должен говорить со мной.

Таков был план.

Позывы к рвоте продолжались еще минуты две, хотя внутри уже было пусто, и все это время Джонни сидел рядом, держал мои волосы и гладил меня по спине.

— Живая? — спросил Джонни, когда я снова задышала, перестав корчиться.

Я вяло кивнула. Его рука лежала у меня на спине.

Я инстинктивно напряглась.

— А это что? — услышала я, когда его пальцы коснулись моей шеи над воротником школьной блузки. — У тебя синяки на шее.

Мое сердце панически сжалось, когда он отвел в сторону прядь волос и снова дотронулся до шеи.

— Шаннон, откуда у тебя это? — повторил Джонни.

— Это давнее, — прохрипела я, все еще хватая ртом воздух.

— А мне так не кажется, — ответил он, касаясь моей шеи.