Костры на алтарях - Вадим Панов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тебя не пугает этот вид? – Чика-Мария кивнула в окно, за которым стремительно мелькали обрывки сельского пейзажа. Деревья, домики, поля, ветряные электростанции, мобили – все сливалось в размазню нелепого художника, неспособного изобразить мир таким, какой он есть, а потому выдумавшего «новое направление в искусстве». Скорость набравшего ход экспресса не позволяла вычленить из мешанины заоконья хоть что-нибудь цельное, сосредоточиться, а потому проводники рекомендовали особо чувствительным пассажирам выводить на напыленный на окно наноэкран какую-нибудь мирную картинку. Или использовать его в качестве телевизора. Девушку смазанный пейзаж заметно раздражал, однако Вим к числу впечатлительных не относился.
– Если страшно – закрой штору.
– Я просто спросила.
– А я ответил. И теперь ты можешь просто заткнуться.
Они занимали двухместное купе, кресла которого легко трансформировались в удобные диваны, соседей не было, а потому Дорадо позволил себе не церемониться.
В ответ Чика-Мария усмехнулась:
– Никак не можешь успокоиться?
И тут же повела плечами. Бретельки тонкой майки послушно скользнули по татуированным плечам, и полная грудь девушки едва не вывалилась из широкого выреза.
«Сука!»
Но Вим ничего не сказал.
– Ненавидишь меня за то, что хочешь?
С первой же минуты их второй встречи – Каори лично привела Чика-Марию в камеру Дорадо и с улыбкой сообщила, что «она составит тебе компанию» – девушка вела себя подчеркнуто провокационно, всем своим видом давая понять, что не прочь вновь заняться с Вимом любовью. То ли выполняла приказ мамбо, то ли по собственной инициативе. Подобрала соответствующий наряд: нахальная майка, под которой волновалась налитая грудь, короткая эластичная юбка, больше напоминающая широкий пояс…
До сих пор Вим только скрипел зубами, однако сейчас не выдержал:
– За что тебя ненавидеть?
– За то, что я оказалась умнее!
– Да уж, ноги ты раздвигаешь по-умному!
– Я же говорю, что ты меня хочешь!
Теперь в движение пришли бедра.
– Сука!
Она расхохоталась и вдруг метнулась вперед, оказалась на коленях Дорадо, уперлась руками ему в плечи – не вырвешься.
А он и не хотел вырываться. Уже не хотел.
– Сука!
– Правда?
Первая мысль – ударить наглую тварь! Сбросить на пол, врезать по физиономии, выбить пару зубов и еще добавить… Но первая мысль умчалась так же быстро, как появилась. Захотелось взять похотливую дрянь. Взять немедленно, резко, крепкими, тяжелыми толчками, приносящими и удовольствие, и боль.
– Сука!
Вим потянул бретельки еще ниже, одной рукой обхватил девушку за талию, другой сдавил левую грудь. Вцепился губами в ее рот, почувствовал, как нарастает возбуждение, как желание вытесняет из головы мысли. На его коленях сидела не предательница, не приставленная к нему надзирательница, а женщина, которую он хотел. Чика расстегнула на Виме рубашку, затем брюки, залезла в них, движениями бедер превратила юбку в собранное на поясе кольцо ткани, уселась сверху, изогнулась…
Ее уже не беспокоил пейзаж за окнами летящей к Москве «суперсобаки».
Кодацци вышел на связь примерно через час после «кукольного театра». К этому моменту Вим переместился в более комфортабельную комнату и даже успел принять душ. Звонок от «компаньона» пришелся как нельзя кстати, лишний раз продемонстрировав Каори, что, оставив Дорадо в живых, она поступила правильно.
Говорил Чезаре спокойно, но очень коротко, деловито:
«Как дела с аукционом?»
«Все в порядке. Клиенты ждут сигнала».
«Сколько их?»
«Четверо».
«Гм… я думал, будет больше».
«Подождем еще?»
«Пожалуй, нет».
«Я объявляю торги?»
Дорадо не знал, как задать нужный вопрос. После разговора с Каори Вим старался продумать беседу с Кодацци в нужном ключе, но ни черта не получалось. Не в том он был положении, чтобы поинтересоваться, где Чезаре находится. Слишком уж подозрительно это прозвучит… Как ни странно, Кодацци сам поднял нужную тему:
«Ты должен оставить Марсель и перебраться в Москву».
«Зачем?»
«Заберешь книгу, Вим, тебе ведь придется отдать ее победителю».
«Лично?»
«Это уж тебе решать, камрад. Когда ты сможешь приехать в Москву?»
Вим вызвал на коммуникатор расписание марсельского транспортного узла, прикинул и ответил:
«Послезавтра».
«Значит, послезавтра и проведем аукцион».
Прослушав разговор, Каори заявила, что все идет по плану.
«Уверена, Кодацци хочет обойтись без личной встречи, но ты должен выманить его. Только в этом случае все будут довольны».
– Ты трахался, словно последний раз в жизни!
«Естественно!»
Она была молода, еще достаточно привлекательна, но, увы, безнадежно глупа. Она думает, что ее заметили, что ее оценили. Она считает, что ей поручили серьезное дело, выполнение которого поможет шагнуть на пару ступенек вверх, заполучить покровителей из Католического Вуду, приподняться над той серостью, в которой ей пришлось жить до сих пор. Но Чика-Мария не спросила себя, почему приглядывать за опытным dd поручили ей, похотливой франкфуртской курице, а не профессионалам, которые наверняка есть в колоде Каори? Ответ прост: чтобы не привлекать к делу лишних людей. По каким-то только ей известным причинам Каори скрывает происходящее даже от своих, а значит, у тех, кто прикоснулся к тайне, мало шансов выжить.
Увидев, что к нему приставили Чика-Марию, Вим окончательно понял, что Каори намерена избавиться от него после операции. Во всяком случае, пока мамбо склоняется именно к этому варианту. Но Дорадо не испугался, он был готов к любому развитию событий. Сейчас они с Каори в одной лодке, им обоим нужен Кодацци. Но ничего не мешает ему размышлять, как освободиться из тесных объятий колдуньи.
Как вернуть себе свободу.
Вопреки ожиданиям мамбо, история с куклой хоть и произвела на Вима впечатление, но не ввергла в панику, не заставила опустить руки. Он поверил, что Каори держит его в кулаке, что она способна отыскать его, где бы он ни спрятался, или убить с помощью куклы. Но… Когда страх схлынул, Дорадо подумал о другом: что происходит с чарами в случае гибели колдуна? В большинстве сказок, которые Вим читал в детстве, заклинания в этом случае рассеивались. Дорадо увидел страшную сказку, финал которой обещал ему смерть, но имела ли она хоть что-то общее со сказками из детских книг? Потеряет ли кукла свои невероятные свойства в случае гибели Каори? Проверить это можно только опытным путем. Да и другого выхода из положения Вим не видел. Он понимал, что вряд ли сумеет одолеть Каори, но твердо решил постараться.
И поэтому, услышав от Чика-Марии: «Ты трахался, словно последний раз в жизни!» – Вим подумал: «Естественно!»
Завтра состоится аукцион, после которого его ожидает полная неизвестность, и Дорадо, по старой солдатской привычке, брал все, что мог.
* * *анклав: Москва
транспортный узел «Шереметьево»
раннее утро
хороший волк умеет прикинуться собакой
Согласно Положению об Анклавах и договоренностям, достигнутым между корпорациями и национальными правительствами, проезд на независимые территории осуществлялся через гигантские транспортные узлы, по одному на каждый Анклав. Сюда направлялся главный поток грузов и пассажиров, сюда были переориентированы железнодорожные ветки, сюда летели самолеты и дирижабли. Разумеется, в каждый Анклав входило множество шоссейных дорог, перекрытых СБА и пограничными службами сопредельных государств, однако основные перевозки осуществлялись через узлы. Аденауэр (транспортный узел имени Конрада Аденауэра) во Франкфурте, Стейн (транспортный узел имени Роберта Стейна) в Эдинбурге, московский Шарик… Все они давно переросли привычное для прошлого века понятие «вокзал». Железнодорожные платформы и взлетно-посадочные полосы, башни для швартовки дирижаблей, линии метро и многоуровневые подъездные пути. Сотни гектаров земли, забитых ангарами, складами, залами ожидания и людьми. Неисчислимым количеством людей.
Плотность человеческого потока в транспортных узлах зашкаливала за все разумные нормы, тотальный контроль был невозможен в принципе, поэтому безам оставалось лишь приглядывать за порядком да пытаться выполнять полученные приказы. Именно пытаться.
– Доброе утро! Добро пожаловать в Анклав Москва…
В стандартной «суперсобаке» путешествует не меньше тысячи человек. Если вычесть туристов, то все они – граждане Анклавов, привыкшие к бешеному ритму жизни на корпоративных территориях и искренне считающие, что время переезда попросту потеряно для жизни. Выйдя из поезда, они едва не бегут по платформе, стараясь поскорее успеть в метро или взять такси. Они подталкивают друг друга в очередях к стойкам СБА и демонстративно поглядывают на висящие на стене часы. У каждого из них есть важное дело, и каждый из них хоть раз в жизни подписал обращение к СБА с требованием прекратить проверку пассажиров на внутренних рейсах Анклавов. Такие петиции ежегодно ложились на стол президента СБА, но Цюрих пока держался и не менял правила.
