Трамвай идет в депо - Марина Серова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Две недели спустя
Утром метель вдруг закончилась. Небо неожиданно быстро расчистилось, и к полудню над городом уже раскинулась голая лазурь, которую тарасовцы не видели около месяца. Сугробы на морозе окаменели и заискрились на ярком солнце, покрытые крупными ледяными снежинками, словно битым стеклом.
– Ну что, друг, пора домой? – спросила я Пирата.
Кот, вылизывая мягкую шубку, сидел на кухонном стуле, но при звуке моего голоса обернулся и внимательно посмотрел на меня. Я поняла, что буду серьезно скучать по этому парню.
Одевшись, я достала из платяного шкафа огромных размеров переноску.
– Сюрприз! – сказала я коту. – Это мой тебе подарок на прощание. Теперь тебе не будет так тесно.
Пират подозрительно обнюхал новую штуковину, пахнущую пластмассой, и осторожно, словно ступая по минному полю, забрался внутрь. Я хотела положить туда же купленную мной мисочку и игрушечную мышку, которую кот любил валять по комнате, но подумала, что настоящим хозяевам это будет не очень приятно.
– Ну вот, пушистый разбойник! Ты едешь домой! – сказала я преувеличенно весело и тут же сама себя мысленно отругала: надо же, расстроилась из-за чужой животины!
Пират потерся розовым носиком о прутья на дверце. В полумраке переноски сверкнули его лимонные зрачки. Он заурчал, как пароход, очевидно, таким образом выражая благодарность.
Я заперла входную дверь и спустилась в заранее прогретую машину. Переноску я поставила на переднее сиденье, чтобы кот не волновался, но он особо и не волновался – разлегся внутри своего временного жилища и заснул, изредка дергая мягкими ушами.
Всю дорогу до Тихого я волновалась, как пройдет моя встреча с Одинцовыми. Две недели назад пресса буквально взорвалась – мэр-убийца и его пособники не сходили с первых полос газет и экранов телевизоров. В одночасье о нашем городе вспомнили на всех федеральных каналах. Я знала, что эта худая слава не вечна, и уже спустя пару недель все за пределами Тарасова забудут о произошедшем, но пока тревожилась за выживших пленниц. Журналисты досаждали им звонками, и даже Гарик пару раз позвонил с просьбой уломать жену Одинцова на короткое интервью. Я ответила ему отказом.
Похороны Олега Одинцова состоялись в первых числах января. Из-за шумихи на кладбище пришло много людей. Я еще не вполне оправилась от ночного происшествия и ограничилась тем, что выразила глубокие соболезнования Марии Павловне. На самом деле мне не хотелось идти на похороны: я чувствовала себя виноватой, что не смогла их предотвратить.
– Ты ничего не могла бы сделать! – горячо уверял меня Кирьянов, и он был прав, но легче от этого не становилось.
Свернув с трассы к поселку и подъехав к воротам одинцовского дома, я с удивлением обнаружила, что журналистов нигде нет. Зато у обочины стоял знакомый мне черный «BMW». «Что тут делает Исаев?» – удивилась я.
В доме все окна первого этажа были освещены. Я позвонила в звонок на калитке, и она через секунду щелкнула, открываясь. Осторожно, стараясь не раскачивать переноску со спящим внутри котом, я пошла по расчищенной дорожке.
Входная дверь открылась, и мне навстречу выбежала девочка в толстом свитере, лосинах и домашних тапочках с помпонами. Ей вслед донеслось:
– Лада! Не вздумай выбегать на мороз!
Но девочка не слушала – она вскользь поздоровалась и выхватила у меня из рук переноску.
– Пират! Котик мой хороший! – запричитала она и помахала мне рукой: – Заходите!
Внутри, в гостиной, на широком, как море, угловом диване сидели Мария Павловна, Наталья Одинцова и Исаев. Бизнесмен по-прежнему не снимал в помещении свою старомодную шляпу, но всем вокруг было наплевать на правила этикета.
Дик Трейси поднялся мне навстречу и пожал мне руки.
– Не думал, что мы когда-нибудь опять встретимся, но очень рад, – сказал он и тут же спохватился: – Хотя повод, безусловно, очень печальный.
Мария Павловна тоже встала с дивана и даже обняла меня, расплакавшись. Я много раз по роду деятельности оказывалась в подобных декорациях, но никак не могла привыкнуть.
Жена Одинцова со мной не поздоровалась. Она сидела в углу дивана, пила какой-то крепкий напиток из широкого стакана с утолщенным дном и глядела в пространство ровно с тем же пустым выражением на лице, что и две недели назад в гостевом доме мэра.
Лада, извинившись, ушла наверх вместе с котом, а Исаев протянул мне такой же бокал, как у Натальи. Я отказалась, и Мария Павловна принесла чашку своего травяного чая.
– Не уверена, что хочу слышать всю историю целиком, – сказала она, усаживаясь напротив, – но, наверное, должна.
Избегая особенно острых моментов, я рассказала свою историю. Мария Павловна периодически всхлипывала и прерывалась на слезы. Исаев в этот момент держал ее за руку и, похлопывая женщину по сухой бледной ладони, повторял:
– Это кошмар. Держитесь…
Когда я закончила рассказ, долгое время царило гнетущее молчание. Наталья медленно встала, кивнула мне и, слегка пошатываясь, вышла из гостиной. Исаев пошел следом и помог ей взойти по лестнице.
– Простите ее, – попросила Мария Павловна, – она все эти дни на таблетках.
В своем рассказе я не стала упоминать, что Наталья по поручению мэра шпионила за мужем. Марии Павловне было необязательно об этом знать. Если когда-нибудь Наталья решится, она расскажет сама. Но сейчас семье нужно держаться вместе.
– Мария Павловна, что здесь делает Денис Валерьевич? – спросила я.
Этот вопрос не давал мне покоя с тех пор, как я увидела знакомую шляпу.
– О, милая, все просто. Он пришел с предложением – хочет выкупить компанию Олега. – Глаза заказчицы опять увлажнились.
– Выкупить?
– Нам предстоит утрясти кучу юридических тонкостей, – очень быстро заговорила Мария Павловна, очевидно, чтобы опять не удариться в слезы. – По завещанию Олега компанию наследуем мы с Натальей и Ладой. Завещание еще не оглашали, но мой сын никогда не делал из него тайны. Наталья с бизнесом не управится, а мне и подавно не потянуть. Денис Валерьевич сделал нам крайне выгодное предложение.
– И я весьма
