Детектив и политика 1991 №4(14) - Эрик Кристи

— Ну, это, в конце концов, ваше личное дело. Думаю, вы догадываетесь, зачем я позвонила?

Совершенно искренне Памела ответила, что не имеет ни малейшего представления об этом.

— О таких делах по телефону не говорят. — Кэт Бэйнем была предельно лаконична. — Нам надо встретиться.

— Но для чего? О чем мы с вами будем говорить?

— Не надо притворяться, милочка. Разумеется, о наследстве. У нас с мужем есть для вас предложение.

— Предложение? — удивилась девушка. — Какое предложение?

— Вы наверняка догадываетесь, что завещание моей тетки собираются объявить недействительным. Однако, желая избежать лишнего шума и судебной волокиты — а вы, конечно, тоже не заинтересованы в них, причем побольше нас, — мы с мужем решили попробовать с вами договориться еще до передачи дела в суд.

— Кто же собирается объявить завещание миссис Калгарет недействительным?

В телефонной трубке послышался короткий смешок.

— Ну что вы притворяетесь дурочкой! Разумеется, тот, кто чувствует себя обделенным.

— Уж не вы ли обделены? — насмешливо поинтересовалась Памела.

— Это не телефонный разговор, — спохватилась Кэт Бэйнем. В ее голосе прозвенел металл: — Я полагаю, вы более всех заинтересованы в том, чтобы избежать скандала, и в связи с этим сочтете возможным завтра нанести нам визит.

Подумав, девушка ответила:

— Мне кажется, нам лучше встретиться на… гм… нейтральной территории. Обсудим за чашкой кофе в кафе…

Кэт Бэйнем перебила с высокомерной снисходительностью:

— Неужели, милочка, вы полагаете, что такие дела можно обсуждать в ресторанах. Нет, приезжайте к нам. Адрес вы знаете?

— Нет, — выдавила из себя Памела.

Быстро сообщив адрес, миссис Бэйнем добавила:

— Завтра около пяти, хорошо? И не бойтесь, мы не людоеды.

— А вот в этом я как раз и не уверена, — пробурчала девушка себе под нос, вешая трубку. И, усаживаясь на пол к своим привядшим кактусам, добавила:

— Вот видите, теперь и меня зажали в тиски!

Настроение Джека Лемона с каждым часом становилось все хуже.

"Какое счастье, — думал он, — что я начал с миссис Брокстон, иначе бы вообще бросил все к чертовой матери!" Второй, а потом и третий адреса находились у черта на куличках. Пока он добрался, пока с трудом разыскал дома, пока настучался до одури в запертые двери, а их так и не открыли, пропало всякое желание продолжать дело.

Только сверхъестественным усилием воли заставил себя Лемон поехать по четвертому адресу. Тут дверь приоткрылась на длину цепочки. Засушенный, как гриб, и глухой, как пень, старичок в ответ на все расспросы Лемона только кричал в дверную щель неожиданным в таком хилом теле громоподобным голосом:

— Нет, нет и нет! Страховаться не буду!

Попытки Лемона вывести его из заблуждения ни к чему не привели, старичок продолжал кричать свое, с каждым новым возгласом усиливая крик на несколько децибел, оповещая всю округу о своем отношении к системе страхования:

— Нет, нет и нет! Я же сказал — страховаться у этих прохиндеев не желаю!

Нервы журналиста не выдержали, и, затыкая уши, он бегом бросился к машине. Вслед ему неслись оглушительные проклятия по адресу мошенников и обдирал из страхового общества.

"Не мешало бы соседям дедули застраховаться от шума, который он поднимает", — думал Джек, включая мотор машины. Но соседи старичка-громкоговорителя, как видно, привыкли к его крикам. Никто, вопреки опасениям Лемона, в окна не высовывался и на тротуаре не собирался, чтобы выяснить причину шума.

Отъехав подальше, Джек остановил машину в удобном месте и закурил сигарету, наслаждаясь тишиной. Он устал. Давали себя знать несколько часов езды по городу и бесплодных поисков. "Ладно, еще одна попытка — и еду домой", — решил он.

Ближе всего находилась указанная в одном из некрологов Тули-стрит. Дом на ней принадлежал некой Бэтси Крэфтуорд — разумеется, до ее смерти. Умерла она три месяца назад в возрасте пятидесяти восьми лет от инфаркта, оставив наследство в сто тысяч фунтов стерлингов.

Подъехав к разыскиваемому дому, Джек Лемон чуть не выругался вслух. На дверях дома висела табличка "Продается". "Так мы далеко не уедем", — с горечью подумал он и для очистки совести постучал в соседний дом. Дверь открыла молодая женщина. Изобразив на лице улыбку из серии "вызывающий доверие молодой журналист", он рассказал ей сказочку о своем исследовании реликтов минувшей эпохи, желании лучше узнать жизнь отдельных ее представителей и подобную чепуху. Несмотря на все старания, он, по-видимому, выглядел малоубедительным, так как женщина смотрела на него с легкой усмешкой, слегка сдвинув брови над красивыми карими глазами. Одета она была в простенькое летнее платье до колен, открывавшее ее стройные ноги.

— Вы мне не верите? — глупо спросил Лемон.

— Говори вы правду, я бы вам поверила, — спокойно ответила она.

— Может, и скажу, — сдался Лемон. — Но сначала ответьте мне: были ли вы хотя бы знакомы со своей соседкой, миссис Крэфтуорд?

— Да, мы были знакомы, и очень даже близко.

— Ну что ж, тогда я вам скажу правду. — Лемон стер с лица уже ненужную фальшивую улыбку и заговорил нормальным деловым голосом. — Я и в самом деле журналист, репортер "Ивнинг стандард", вот мое удостоверение. — И он показал ей книжечку. — Мне хотелось бы узнать подробности о кончине миссис Крэфтуорд, но я не могу сказать вам, зачем мне это нужно. Просто я пытаюсь проверить одну гипотезу…

Внимательно изучив удостоверение Лемона, молодая женщина вернула его и поинтересовалась:

— А вот эта ваша искренность — тоже профессиональный приемчик? Если так, то на сей раз получается неплохо. — И она пригласила Лемона войти.

— Благодарю вас, я подумаю, может, и вправду сделаю ее моим профессиональным приемом, — ответил он.

Улыбнувшись, женщина провела его в гостиную. Следуя за ней по коридору, Джек убедился в правильности своей первоначальной оценки ее ног. Впрочем, и то, что помещалось выше, тоже было безукоризненным.

Усадив гостя в глубокое кресло, женщина села напротив.

— Можете курить, — сказала она. — Я люблю запах сигарет.

Лемон послушно вынул сигарету и закурил.

— Известно ли вам что-либо об обстоятельствах смерти