Детектив и политика 1991 №4(14) - Эрик Кристи

— Это произошло при мне, — ответила хозяйка. Маленькая вертикальная морщинка, появившаяся у нее между бровями, делала молодую женщину еще привлекательнее. — Это случилось несколько месяцев назад.

— Три, — уточнил Лемон.

— Да, уже прошло три месяца… Она умерла быстро, не мучилась долго.

— А кому она завещала свое имущество? — поинтересовался журналист.

— Моему мужу, — был спокойный ответ.

Лемон оторопел. Потребовалось время, чтобы прийти в себя и задать следующий вопрос:

— А ваш муж тоже был при… тоже присутствовал в момент кончины, миссис Крэфтуорд? — не очень уверенным голосом спросил он.

— Нет, — так же спокойно ответила женщина. — Скачки для него важнее семейных дел. Впрочем, в данном случае это не имело значения, ибо миссис Крэфтуорд, его тетка, скончалась скоропостижно. Она совсем не болела, и ее смерть была совершенно неожиданной для всех.

— И в момент ее смерти при ней оказались вы? Одна?

— Да. Хотя… не совсем. Из родных одна. А тогда в доме был еще телевизионный мастер, он как раз пришел исправить телевизор, который давно барахлил.

У Лемона перехватило дыхание. "Неожиданно осипшим голосом он поинтересовался:

— И серьезная была неисправность?

— Вы о телевизоре? — удивилась женщина. — Вот уж не знаю. Слышала, что барахлил он давно, приходило несколько мастеров, но через день-два после их ремонта он опять выходил из строя. Тетя, естественно, нервничала. Наконец мой муж, в неожиданном приливе родственных чувств, вызвался привести какого-то, по его словам, совершенно потрясающего мастера. И случилось так, что этот мастер как раз занимался телевизором, когда с тетей произошло несчастье. И именно он как раз заметил, что с ней что-то не так.

Медленно, веско произнося слова, Лемон попросил:

— Будьте добры, расскажите мне сейчас со всеми малейшими подробностями, что именно делал этот замечательный мастер.

Брови женщины взметнулись вверх.

— Вы еще и энтузиаст электроники? Впрочем, как вам будет угодно. Итак, в дом его впустила я лично. У тетиной служанки в тот день был выходной, и она поехала к своим, а я решила навестить миссис Крэфтуорд, мы с ней неплохо ладили. Я же проводила мастера наверх. Войдя, мастер поклонился тете…

— Простите, — перебил ее Лемон, — а как выглядел мастер?

— Опять мастер? Вас же должен интересовать телевизор. Ну так вот, телевизор был слеп и нем… Ладно, ладно, мастер так мастер. Молодой, темноволосый. И, право, не знаю, что еще о нем сказать…

— А глаза у него были очень светлые, светло-голубые, не так ли? — не выдержал Лемон.

Женщина посмотрела на Джека с интересом.

— О, я вижу, вы и в самом деле разбираетесь в электронике, мистер Лемон. У него действительно были очень светлые голубые глаза, теперь я вспомнила.

— Вы просто прелесть! Может быть, вспомните и цвет лица мастера?

— Однако… Такой интерес к деталям мужской внешности… Ну что ж, постараюсь вспомнить, раз уж вы настаиваете. — Она коснулась пальцами лба. — Я не совсем уверена, но, кажется, он был бледноватым, этот мастер.

Лемон встал и торжественно, с чувством поцеловал женщине руку.

Та была приятно удивлена и не удержалась от вопроса:

— Вас интересуют не только телевизионные мастера?

— Меня совершенно не интересуют мастера. Меня интересует лишь тот тип с водянистыми глазами.

— Водянистые? — не согласилась хозяйка. — Скорее уж ледяные.

— Вам видней. А теперь, пожалуйста, расскажите, что же делал этот парень с холодными глазами. Только подробно.

— Виски? — предложила хозяйка.

— Я бы предпочел пиво.

— Боюсь, пива у меня не найдется.

— Тогда, пожалуйста, капельку виски и побольше тоника. Я за рулем.

— Молодой репортер, а такой… добросовестный, — заметила женщина. — Вас, наверное, очень ценят в редакции?

— Шеф во мне души не чает, — заверил ее Джек.

Улыбнувшись, женщина подала журналисту бокал и села на свое место.

— Значит, как я уже сказала, войдя в комнату, мастер поклонился тете и подошел к телевизору. Из своей сумки он достал отвертку и снял заднюю стенку. К сожалению, не могу подробно описать, что он делал с телевизором, так как он заслонял его собой, а я была довольно далеко от него. Что-то он вынул из телевизора, покопался в сумке и что-то вкрутил. Я в телевизорах не разбираюсь и все равно не смогу вам как следует рассказать всего. Тетя сидела ближе к мастеру, спиной ко мне, и вот уж она-то не сводила с него глаз, внимательно следила за всеми его манипуляциями. Сами понимаете, этот телевизор у нее уже в печенках сидел. Она даже сказала мастеру что-то в таком духе, что много приходило мастеров, все меняют одни и те же детали, а исправить телевизор никто не может. Мастер не обиделся, даже похлопал ее по руке — помню, меня еще удивила такая бесцеремонность — и сказал, что больше ей никогда не придется жаловаться. Потом он прикрутил все обратно, и телевизор в самом деле заработал. И звук, и изображение были в порядке. А потом… Минуточку, не ошибиться бы. А потом он обратился к тете, наверное, хотел похвалиться, но вместо этого воскликнул: "Что с вами?" Я подбежала и увидела, что тетя лежит, откинувшись в кресле, а глаза у нее… ох, какие страшные глаза — вытаращенные, остекленевшие. Я пыталась привести ее в чувство, похлопала по щекам, побрызгала водой — все напрасно, ничего не помогало. Тогда я попросила мастера спуститься и позвонить врачу, сказала ему номер телефона. Тот бегом бросился звонить, а я осталась с тетей и все пыталась оказать ей помощь. Но, когда пришел врач, — женщина тяжело вздохнула, — она была уже мертва.

— Так, — медленно произнес Лемон, — а что же делал мастер?

— Вызвав врача, он поднялся наверх и был со мной до его прихода. Откровенно говоря, не помню, когда он ушел.

— А его фамилию или адрес вы знаете?

— Нет, ведь его вызывал мой муж. Я потом спрашивала у мужа, по какому адресу выслать деньги за починку телевизора, ведь тогда я так ему и не заплатила. Муж сказал, что бумажку с номером телефона этого мастера он выбросил, ни адреса, ни фамилии не знает.