Залив Голуэй - Келли Мэри Пэт

— Ты стала святой мученицей ради своей сестры, и ни она, ни кто-либо другой в нашей семье никогда этого не забудут, — добавила мама.

— Ну, не знаю, — ответила Майра.

— Ты спасла нашего ребенка, — сказал Майкл, пристально глядя на меня.

— И я тебе очень за это благодарна, Майра. Продолжай, прошу тебя, — попросила я.

— Ну ладно, — отозвалась Майра, бросив на меня взгляд, означавший: «Мы к этому еще вернемся». — Грейси родилась в феврале. Старый майор и госпожа планировали укатить в Лондон. Они боялись подхватить тут какую-нибудь болезнь, потому что вокруг нас все болели. Джексон уезжал вместе с ними, чтобы помочь им обустроиться и взять на себя управление делами майора. Я паковала вещи госпожи и рассказывала ей, что буду присматривать за домом и их имуществом, а сама все время думала, как мне наконец раздобыть продукты для вас. Я дала госпоже ее лекарство, а сама пошла спать в свою комнатку за кухней. А потом туда вдруг ворвался Роберт Пайк и как завопит: «Просыпайся, Майра! Просыпайся немедленно!» Он стоял у моей кровати в форме, а от его шинели пахло лошадью и морозом. «Что вы здесь делаете?» — спросила я у него. Но он лишь коротко бросил: «Вставай!» Малышка заплакала, я начала ее кормить и тут увидела в дверях старого майора. «Ты только посмотри на нее, — обратился он к Роберту. — Настоящая свиноматка со своими поросятами». Роберт сказал: «Мой отец хочет увидеть детей». Я сначала не поняла и говорю: «Ваш отец видит этих детей всю их жизнь, каждый день». — «Я не приглядываюсь к детям прислуги, — ответил мне старый майор, — и хочу посмотреть теперь. С именами, с возрастом». Они выстроились перед ним, как маленькие солдатики. «Это Джонни Ог, семь лет. Томас — пять. Дэниел — три. И еще Грейси — два месяца», — рассказала я.

Я посмотрела на мальчиков Майры. «Лица бесстрастные, тела откормленные, но дух подавлен, — подумала я. — Они боятся».

Майра заметила, что Пайки были пьяны.

— «Роберт сейчас бодрится», — сказала я себе. По правде говоря, он боялся своего отца. Роберт показал на Джонни Ога и заявил: «Этот не мой». «Конечно, не твой, — согласился старый майор. — Выступающая челюсть, какой-то обезьяний наклон скул, вздернутый нос». — Майра копировала акцент майора, его протяжные интонации, невнятное произношение слов. — Но потом он подозвал к себе Томаса. «А вот в этом много англосаксонского, а нос — точно как у твоей матери», — сказал он Роберту. И еще пояснил, что женился на госпоже, чтобы добавить в их род немного ее чистой породистой крови. Вместо того чтобы сделать так, как и большинство его голуэйских соплеменников — жениться на кузине или другой родственнице, — он взял себе настоящую англичанку с большими деньгами и надеялся, что Роберт однажды пойдет по этому же пути. Но на всякий случай Томаса они прихватят с собой. Дэниел им не походит: слишком много в нем кельтского. «Посмотри на красноватый оттенок его кожи», — сказал он Роберту, а потом спросил, уверен ли тот вообще, что это его ребенок. Тут в разговор вмешалась я. «Он прекрасно знает, что мальчики — его сыновья и ваши внуки, а малышка Грейс — его дочь», — сказала я. А этот мерзавец возьми и брякни: «А ты в этом уверена? Может быть, младенец — это сестра Роберта, приходящаяся теткой своим наполовину братьям?» И старый майор поведал Роберту, что мы… что я…

— Грязный мерзавец! — возмутился отец.

— Роберт сказал ему то же самое. А старый майор рассмеялся и сказал, что хотел лишь немного развлечься. Но возьмут они только одного ребенка, и это будет Томас. А меня нужно выставить отсюда. Старый майор заявил, что если я останусь в доме, то раздам все запасы еще до того, как их карета доберется до Спиддала. Они должны избавиться от меня. Я умоляла их, да простит меня за это Господь. Говорила Роберту, что я его очень люблю, что могу поехать в Лондон служанкой. Готова на все, лишь бы не расставаться с сыном. Я плакала, и это доставляло старому майору особое удовольствие. «Гордая Жемчужина — такая же скулящая нищенка, как все остальные в этой проклятой стране», — заявил он. Я должна была собрать Томаса и привести его в библиотеку, но, слава Господу и Пресвятой Богородице, майор с Робертом напились еще больше и ушли спать. Так что я собрала все, что могло поместиться в корзину для торфа, и ушла с детьми.

— Ох, Майра, и ты не боялась? — спросила я.

— Боялась, и боялась ужасно. Но мальчики помогали мне, а Джексона дома не было: он живет в деревне вместе со Смитсоном. В темноте мы прошли по дороге, а потом до позднего утра прятались среди скал на открытом участке берега возле Фурбо. Джонни Ог, который остался дежурить на посту, сказал, что видел, как мимо проехала карета Пайков. Я опасалась, что они могут заехать в Барну, чтобы поискать Томаса, но сильно сомневалась, что госпожа позволит им остановиться ради таких поисков и рисковать чем-нибудь заразиться.

— Сюда никто не приезжал, — сказал отец.

— Вот и хорошо, — ответила Майра. — И все же лучше я пока побуду в Нокнукурухе.

— А разве Джексон не приедет искать тебя? — спросила я.

— Его не будет еще несколько месяцев, а к этому времени я уже буду в Нью-Йорке.

— Майра!

Она сунула руку за корсаж своего платья и достала оттуда свернутый носовой платок. Развернув его, она продемонстрировала нам большую горку золотых соверенов. Никто не сказал ни слова. Мне было плевать, украла она их или нет. Я лишь надеялась, что этого хватит, чтобы мы могли отправиться туда вместе с ней, и что Майкл согласится уехать.

— Я это не украла, — меж тем сообщила Майра. — Роберт сам дал мне это. Он не хотел, чтобы его дети умирали от голода. А это намного больше, чем можно сказать о других лендлордах, усыновивших многих детей.

— Когда? — коротко спросила я.

— Что когда? — не поняла Майра.

— Когда ты едешь?

— Как только мы найдем подходящий корабль.

Мы. Америка.

Глава 17

— Это «Кушламакри», — сказала я Майре, показывая на трехмачтовый корабль, проплывавший по заливу Голуэй внизу под нами. — Идет в Америку.

Была уже середина мая — прошел месяц с тех пор, как Майра вернулась домой. Мерзавцы Пайки и Джексон не возвращались. Уехали уже многие лендлорды. Оуэн Маллой рассказывал, что они передают управление своими поместьями агентам.

— А сами едут в Лондон или Дублин, чтобы не видеть трупы своих арендаторов, валяющиеся на дороге. Это оскорбляет их чувстви-тель-ну-ю натуру, — сказал он нам.

Семейство Маллой, как и другие соседи, встретили Майру очень тепло. Бойкот и осуждение — все это осталось в прошлой жизни.

Мы с ней сидели на валуне перед нашим домом и кормили своих малышей, словно Майра никуда и не уходила. Молоко у меня текло рекой — и все благодаря продуктам, которые Майкл купил на часть денег Майры. «На рынке полно кукурузы, риса и гороха, и все такое дешевое», — рассказывал нам Майкл. Нам-то повезло, но у большинства людей не было ни денег, ни возможности их заработать.

Почему бы комитету по оказанию помощи нуждающимся просто не закупить сразу много продуктов и не раздать их людям? Распределять их могли бы священники или полиция, даже солдаты. И всем в нашей округе хватило бы. Мы-то были в состоянии снабжать едой маму с папой, Маллоев и других соседей, но как долго?

Ветер надувал расположенные ярусами белые паруса, толкая большое судно вперед.

— Прошу тебя, Господи, помоги нам тоже уехать отсюда в скором времени, — сказала я. — Мне бы хотелось, чтобы мама, папа и мальчики пожили в Нокнукурухе, пока мы все не уладим с нашим отъездом и не определимся, когда ехать и на каком корабле. — Я подняла Стивена, показывая его сестре. — Стивен набрал вес. К середине июня он уже будет готов к длительному путешествию.

Но Майра покачала головой:

— Попридержи коней, Онора. Не будет никакого путешествия. Мы с тобой единственные, кто хочет ехать в Америку. Мама с папой не хотят, да и Майкл тоже.

— Это неправда. Майкл думает над этим. Его просто нужно еще немного поубеждать, но…

— Еще немного поубеждать, говоришь? Да он с ума сходит, когда ты тычешь ему в лицо эти рекламные объявления из «Виндикейтор», когда показываешь ему рисунки кораблей и расспрашиваешь, который из них ему больше нравится.