Безбашенная (СИ) - Рам Янка "Янка-Ra"

— Не приходишь.

— И ты не приходи.

Он молча обрабатывает мой палец перекисью, заклеивает пластырем. Прижимается на несколько секунд губами к виску. Оставляет рядом со мной ключи и уходит, захлопывая за собой дверь. А я закрываю глаза и растворяюсь в этих болезненных, пронзительный ни с чем не сравнимых ощущениях. Я их изучаю…

Глава 30 — Еще один головокружительный полёт вниз (ч3)

Он больше не ищет со мной общения. Мы проходим мимо друг друга, задерживая дыхание от болевых ударов в живот и приветственно кивая друг другу. Вот и сейчас он у Лилиной стойки, погружен в изучение документов. А я на диване для гостей у окошка, собираюсь силами перед очередным звонком. У меня обзвон телефонной базы. Но энергии разговаривать нет. Аронов излучает какие-то странные волны, они отнимают все мои силы. И сам он выглядит жутко уставшим. Даже рукава его рубахи подвернуты до локтей, а так на работе он не делает практически никогда. Словно подтверждая мои ощущения от себя, он раздражённо расстёгивает пару пуговиц на рубахе, словно ему очень душно. На самом деле здесь прохладно и свежо.

— Аронов, — встает рядом с ним Ожников, — давай тусанемся сегодня своими. Что-то мы заработались.

— Тусуйтесь, — не поднимая глаз.

— То есть вы — нет? — намекает он на нашу пару.

— Я — нет.

— Жека? — переводит он на меня взгляд.

— Нет, — качаю я головой. — У меня два тома антропологии. Их нужно завтра вернуть.

— Я куплю тебе любых два тома антропологии! — закатывает он глаза.

— Нет.

— Зачем тебе антропология на физмате?

— Осенью я поступаю на какую-нибудь психологию-социологию.

— Тебе делать нечего?

— Чеширский, всё! — взмахиваю я категорично рукой.

— Так я не понял, ты бросаешь физмат?

— Нет, второе высшее.

— Аронов, запрети ей.

— Запретить? — поднимает Олег на него взгляд. — А что есть такая опция?

— Ну да… — задумчиво чешет затылок Ожников. — Мы ж ее потеряем!

— Мы ее в любом случае потеряем. Рано или поздно.

Уходит, не глядя на меня.

— Жека, вы опять поссорились?

— Мы ни разу не ссорились.

— Ну да…

Может разочек и ссорились. Перед тем как я загремела в больницу. Но это так… ерунда.

video="Видео"

/video

Через несколько дней нашего болезненного молчания все на работе пропитываются этой атмосферой. Разговаривают в полголоса, вздыхают, всё больше молчат и ходят медленно, а не как обычно летают по коридорам.

Траур…

За окном темно. Лёха только что забрал Крис.

Мой телефон звонит. Не рабочий, личный. Номер не определен.

— Да?

— Здравствуй, Женя.

Голос знакомый, но я не могу сразу уловить чей.

— Это Руслан.

Аа… «Молекула».

— Привет, Руслан.

Пауза.

— Ты хочешь мне что-то сказать?

— Хочу.

— Что?

— Как опытный Верхний, я хочу тебе кое-что напомнить, посоветовать. И я тебя очень попрошу не привязывать этот мой месседж ни к чему. И ни с кем не обсуждать. Просто задуматься.

— Я с уважением приму любой твой совет Руслан.

— Нельзя смешивать Ваниль и Тему. Не в обывательском смысле и не в сексуальном. А в восприятии своего Нижнего. Ты, как Верхняя, либо берешь ответственность за его психику, либо не берешь. И тогда ты ему не Верхняя. Иначе эта психика окажется сломанной. Тобой. Это несоблюдение БДР. Конкретно пунктов «Безопасность» и «Разумность». И если ты хочешь иметь моё уважение, как достойная Верхняя. Не игнорируй БДР. Ты девочка молоденькая, но как мне показалось достаточно глубокая и разумная.

— Ты говорил с Олегом?

— Я попросил тебя не привязывать мой месседж ни к чему. А просто его воспринять.

— Восприняла. Спасибо большое. Я ценю твои наставления и участие.

— Надеюсь это не сарказм в твоем стиле.

— Это не сарказм. Твой совет в тему. Можно я задам тебе вопрос, как более опытному Тематику?

— Конечно.

— Что более безопасно и разумно в нашей ситуации — разорвать связь или продолжать сонастраиваться, с пониманием, что часть Хардов будет болезненно сломана.

— К сожалению, я вашей ситуацией не владею. Я могу лишь наблюдать кое-какие сильно напрягающие меня тенденции и догадываться. И будь моя воля, я бы этот эксперимент остановил.

— Я тебя услышала.

— Но! Это не совет, Женя. На такой совет я право не имею. Ты должна сама почувствовать, как будет правильно.

— Спасибо. Спасибо, что решился позвонить. Я понимаю, что Аронов, если узнает не оценит твоего вмешательства. Но эта обратная связь большая ценность для меня.

— Надеюсь, до встречи.

— Почему ты так сказал?

— Честно? Потому что Аронов уверен, что ты исчезнешь, если необратимо напортачишь. А он почти никогда не ошибается.

Есть такая мысль. Я не должна этого делать? Алгоритма что делать в таких ситуациях у меня нет. Чем плохо исчезнуть и позволить ему жить иначе?

— До встречи.

Задумчиво кручу в руках телефон. Иду к нему.

— Олег у себя?

— Нет его! — фыркает Таня.

— А где он?

— Откуда я знаю?!

— Позвони, выясни.

— Позвони сама!

— Это твоя работа. Делай её. И разговаривай согласно деловой этике.

— Кто бы говорил о деловой этике!

— Мне это простительно, мне шестнадцать, у меня творческая работа и личные связи со всем персоналом, тебе — нет. Ты взрослая тётка и исполнитель. Исполняй. Или я буду настаивать на смене персонала и настою.

— В фотолаборатории он, — выплёвывает она.

Дверь фотолаборатории чуточку приоткрыта. Оттуда красный свет. И, да — лучше туда не входить, когда проявляются фотки. У нас давно стоит станок для печати фотографий, но Аронова часто не устраивает его «автоматическая» настройка на качество, и он иногда проявляет какие-то снимки вручную.

Быстро захожу и прикрываю дверь.

Нет, он не работает. Просто сидит на своем мягком крутящемся кресле, разглядывая клубы сигаретного дыма в красном свете. Мрачновато… Но мне заходит этот антураж. Он гармонизирует с растекающейся по животу и отдающей в грудь болью. Я должна идти к ней навстречу? Ведь других путей все равно не существует…

— Здравствуй, Олег.

— Здравствуй, Женя.

Мы молчим. Мне хочется развернуться и уйти. Но я делаю вдох глубже.

— Поехали к тебе.

Его глаза закрываются. Ощущения становятся еще тяжелее. И мне физически не удается вдохнуть настолько глубоко, чтобы покрыть дефицит кислорода. Да, то, что происходит штука не физическая. Но ущерб она нам наносит вполне себе реальный — и психологический и физический.

— Не сегодня, — теряет он голос.

Если это его победа над собой, то я не собираюсь мешать праздновать её.

Разворачиваюсь.

— Женя, подожди… — срывает его.

Не победа. Всего лишь самоисследование. Я принимаю…

Он захлопывает передо мной дверь, давя на нее ладонью.

— Подожди.

Аааааа!!!

— Женечка… — шепчет он, падая внутренне на колени.

Я всё это чувствую.

— Олег. Не надо. Не сегодня.

— Не мсти мне. Пожалуйста.

— Ну что ты…

— Хочешь — поехали.

— Нет. Не хочу.

На лампу набегает какая-то слишком живая тень. Мы поднимаем глаза.

Паук…

Касаясь лампы, он сжигает свои лапки и падает рядом с нами на стол, беспомощно агонизируя.

— Вот так, оказывается, бывает с пауками, — смотрит на него Олег.

Я беру прозрачный стакан и одним движением добиваю его, чтобы не мучился.

— Ты его убила, — задумчиво и констатирующее.

— Это была эвтаназия. Иногда спасает только она.

— Наверное.

Убираю его руку с двери и выхожу.

Глава 30 — Еще один головокружительный полёт вниз (ч4)

video="Видео"

/video

Внутри меня всё болезненно бьется и колотится. Сегодня всё закончится. Я так решила. Ему больно, когда я с ним, и ему больно, когда я не с ним. Ему одинаково плохо. Но если я буду оставаться рядом, то это не прекратиться. А если мы расстанемся, то он переболеет и все закончится, как он хотел. Он на самом деле сильный. Я чувствую. Он справится с собой.