Молочная даль - Александр Малов

было и не надо. Все его мысли занимал разговор с Анной. В глубине души он понимал, что ему не просто нужна помощь. Она необходима. Все заходит слишком далеко, но сейчас рассуждать об этом не имело смысла. Гнев на Анну с лихвой перекрыл объективность вдовца. Ведь она бросила его. Она бросила его. И теперь он был совсем один.

Последний телефонный звонок так же занимал большую часть мыслей Михаила. Перед тем, как «Молочная даль» захватила его в свои объятья, ему было о чем поразмышлять. Звонок и все те последствия, которые он мог привести вслед за собой. А последствия в данном случае были просто гарантированы.

«Виктор Ангин, значит… да?».

Михаилу никогда не доводилось общаться с этим человеком напрямую. По крайней мере таким образом, чтобы этот разговор мог продлиться более пяти секунд. Обычно общение Михаила и Виктора ограничивались приветствием, да и то лишь со стороны Ангина. Это был человек с вечно спокойным выражением лица и улыбкой. Искренней улыбкой, что было хуже. Но даже в ответ на столь располагающую улыбку Михаил предпочитал сдержано кивать в ответ и лишь изредка выдавливать из себя нечто, что отдаленно могло бы сойти за ответную улыбку. Вблизи же такая улыбка напоминала неказистый волчий оскал. В целом, Михаилу доводилось видеть Виктора не больше двух-трех раз и все эти встречи проходили в одном единственном месте – в «Рассвете».

4

С недавних пор муниципальный детский сад «Рассвет» и Виктор Ангин стали двумя противоборствующими сторонами. На деле все выглядело довольно просто: детский сад хотел мирно жить своей жизнью, в то время как Виктор, как один из крупнейших предпринимателей в городе, имел свои, немного иные виды на «Рассвет». А если точнее, имел свои виды на его снос.

И это в свою очередь порождало некий… конфликт.

Михаил знал о Викторе совсем ничего. Это был человек, сколотивший состояние на строительстве и благоустройстве города. «Продавец песчаных замков» – именно так люди называли подобных Виктору Ангину. Толстосумы города обращались к нему за помощью и оказанию услуг. Все они сводились к тому, чтобы Виктор принимал участия в неких выгодных заказчикам сделках и включив все свое обаяние, направил общую атмосферу переговоров в нужное русло. И по окончанию таких сделок Виктор с успехом каждый раз доказывал, что его гонорары за работу более чем оправданы.

Он умел создавать деньги, вырывая с корнем «загнивающие» здания и взращивая новые, куда более прибыльные и привлекательные для людских глаз. Казалось, на это у него был прирожденный талант. Виктор был одним из тех, кто делал свое дело так, словно его готовили для этого всю жизнь. Он успешно проводил переговоры о сносе тех или иных заведений, что были обречены на снос по умолчанию, но делал это так, что владельцы этих заведений становились только счастливы такому исходу. Он умел внушать людям, что старое это всегда плохое. Он умел убеждать спонсоров, что их новостройка на старом месте будет более, чем прибыльным делом. И когда в итоге все складывалось как нельзя лучше, никто из толстосумов не забывал о господине Ангине.

Суть его работы была донельзя проста: люди платили Виктору за то, чтобы он решал все бумажные, правовые и юридические тонкости в вопросах купле и продажи отдельных предприятий и помещений. Он был своеобразным нотариусом своего дела, однако его основная черта таилась в том, что Виктор умел заставить людей поверить, будто их подпись о продаже имущества станет самым верным решением в их жизни. Среди предпринимателей Виктор даже обзавелся собственной кличкой – «Воскреситель», ибо так ловко возрождать из обломков настоящие цитадели не умел никто.

Но с «Рассветом» все было иначе.

Ибо когда дело касается детей, то меняется все.

Как человек, который слово «бизнес» привык слышать чаще, чем свое собственное имя, Виктор смотрел на некоторые вещи немного иначе, нежели другие. Большинство из людей, при виде «Рассвета», при виде любого детского сада, видели перед собой далеко не просто здание, огороженное заборами и бдительным взглядом воспитателей. Они видели самую настоящую машину времени. Машину, которая переносила их в прошлое в мгновенье ока.

В такие моменты воспоминания вспыхивали сами собой в причудливых и разнообразных формах. Они олицетворяли не просто былые времена, а составляли целый жизненный этап и далекую, но при этом неотъемлемую часть прожитой жизни. И когда на детскую площадку выходили дети, то прохожие люди, неосознанно, но бесповоротно начинали видеть в этих беззаботных лицах… самих себя. Не успев опомниться, проходящие мимо люди словно смотрели в волшебное зеркало, что вытягивало из недр памяти те времена, когда вокруг витали веселье, искренность и детская простота. Они смотрели на детей так долго, пока не замечали собственного отражения в их глазах и той улыбки, что с каждой секундой становилась все шире и шире. И эти эмоции нельзя было купить ни за какие деньги.

Но здание – не эмоции.

Виктор, так же как и прочие, пытался всматриваться в «Рассвет» и найти там хотя бы частичку того, что вызывает у других людей такой неподдельный ажиотаж. И каждый раз он находил эту частичку, но совсем иную, не понятную ни для кого. Виктор Ангин видел в детском саду не просто здание, не машину времени и даже не волшебное зеркало. Виктор видел в «Рассвете» возможности. Возможности и выгодный земельный участок. Для предпринимателя снос детского сада, как и многих прочих зданий, которые он успел сравнять с землей за всю свою карьеру, никогда не являлся чем-то личным.

«Ничего личного, просто бизнес» – именно так, положа руку на сердце, смотрел Михаил на нынешнюю ситуацию, да и на всю деятельность бизнесмена Ангина в целом. И в чем была вина самого Виктора? Он лишь выполнял свою работу. Да, однозначно никто и не думал о том, чтобы продать детский сад, однако он стоял на земле, на которую многие толстосумы позарились уже очень давно. И потом, проблема «Рассвета» крылась в его непригодности, а значит у Виктора были все основания для того, чтобы добиться полной перестройки муниципального здания.

Возможно даже сам Виктор видел в своей деятельности нечто большее, нежели простое желание что-то разрушить до самого его основания. Возможно крупнейший предприниматель искренне считал, что избавишься от чего-то старого, он лишь сделает мир лучше, воссоздав на этом