Молочная даль - Александр Малов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В отличие от остальных.
5
Они ненавидели Виктора. В этом у Михаила не было никаких сомнений. Ему было достаточно взглянуть в их глаза, чтобы увидеть это. Увидеть, как зрачки Родителей превращаются в тонкое лезвие, при взгляде на Виктора. Лезвие, которым можно было бы с легкостью нашинковать несчастного бизнесмена и раскидать остатки на съедение голодным псам.
Новость о том, что возможно в скором времени детский сад может подлежать сносу вызывал у Родителей смешанные чувства. По началу их одолевала грусть и досада. Первое чувство было вызвано беспокойством за своих детей, которым так или иначе придется свыкаться с новым коллективом уже в новом детском саду. Подобные перемены редко радовали детей, а в большинстве случаев откровенно пугали. Заявление о том, что дети быстро находят себе друзей, родителей не утешал.
Досада же возникала от мыслей, что ожидания спокойного времяпрепровождения в «Рассвете» так и не оправдались и теперь предстоит потратить кучу времени и сил, в поисках все того же нового детского сада. И Родителей можно было понять. Однако ситуация кардинально менялась, когда им вдруг начали тыкать пальцем на конкретную причину сноса «Рассвета». И в этот момент на смену грусти и досаде приходило новое чувство.
Ненависть.
Так было проще. Особенно для взрослых. В отличие от своих детей, которым еще только предстояло впитать в себя всю суровость настоящего мира, Родители уже давно успели познать такие чувства, как ненависть. А уж если они сгруппировывались и собирались в настоящую толпу, то чувство ненависти приобретало просто невероятные масштабы. От этого Михаилу становилось грустно.
Причина для сноса детского сада была лишь одна – не соответствие новым санитарным нормам. По крайней мере именно эту причину озвучивала сторона, заинтересованная в сносе «Рассвета» и купившая время и силы Виктора Ангина. И если быть честным, то детский сад просуществовал на этой земле достаточно долгое время. Слишком долгое. Конечно, за все эти годы «Рассвет» поддавался не одному капитальному ремонту, но ведь иногда в жизни наступает тот момент, когда отсрочить неизбежное становиться просто невозможным. В какой-то момент, женскую красоту, увядающую под гнетом уходящих лет, уже не представляется возможным спасти ни макияжами, ни даже пластической операцией. И сейчас Михаил понимал, что поддерживать «красоту» «Рассвета» больше не удастся.
Никому.
Объективно говоря, это понимали все и потому снос детского сада был лишь вопросом времени. Но так или иначе забастовка не утихала. Вера в лучшее затмевала их разум и способствовала лишь еще большему развитию конфликта. Некоторые, однако, старались всеми силами не верить тому, что здание все больше и больше становиться непригодным для содержания в нем детей. Они предлагали оплату ремонта и даже собственноручную помощь в присмотре за детьми в пределах «Рассвета». Они делали все, лишь бы повысить выживаемость детского сада хотя бы на один чертов процент. Иные же и вовсе продолжали забастовку, казалось, лишь из принципа, дабы поставить на место высокомерного, по их мнению, ублюдка по имени Виктор Ангин. По сути они ненавидели солдата, идущего на передовую, в то время как его начальство скрывалось в тени и отсиживалось за крепкими стенами замка. Но Родители не хотели разбираться в ситуации. Им лишь нужна была цель, козел опущения. Для них это становилось некой миссией. Неким крестовым походом за присвоение святой земли. И Михаилу, так или иначе, наблюдать за всем этим было неимоверно грустно.
За все то время, что Михаил предавался раздумьям, его машина успела обзавестись новым клиентом. На этот раз эта была совсем молодая девушка. У нее были розовые волосы, яркая желтая куртка и пирсинг в носу. Мысленно таксист поставил на то, что девушка была еще студенткой. Но узнать об этом на деле ему так и не удалось. По классике жанра уши девушки были заткнуты наушниками и все возможные разговоры уже заведомо сходили на нет.
Ну и пусть.
Ограничившись озвучиванием нового адреса, девушка, жуя жвачку, тут же уткнулась в окно и лишь периодически заглядывала в свой телефон, дабы поменять песню в своем плейлисте. Сам же таксист, недолго думая, начал прокручивать в своей голове дневной разговор по телефону возле аэропорта.
* * *
– Алло, – раздалось по ту сторону трубки – Михаил, я вас не отвлекаю?
– Нет, – произнес вдовец, словно только что проглотил нечто крупное и несъедобное.
– Они звонили нам. Сказали, что прибудут завтра – отчаянно прозвучал голос – Виктор Ангин приедет в наш детский сад.
Ответом стала лишь нескончаемая тишина.
– Михаил? Вы на связи?
– Я здесь, – тут же отозвался вдовец – Ангин опять приедет конфликтовать с разъяренными родителями?
Михаил говорил без злобы, но в голосе чувствовалась невероятная усталость.
В прочем на другом конце провода голос отражал не менее большое огорчение и отчаяние.
– Боюсь, что на этот раз его визит станет последним. Переговоры больше не имеют смысла. Наш сад закроют.
Таксист рукой потянулся к своим глазам и закрыв веки начал медленно массировать глазные яблоки. Он окончательно понял, что контроль над событиями сегодняшнего дня был полностью утерян, однако при этом он почему-то ощущал… облегчение?
– Наверное это было просто неизбежно, Лилия, – шумно вздохнув произнес таксист, назвав старшего воспитателя «Рассвета» впервые по имени. – Вы хотите, чтобы я приехал?
– Завтра, если вы конечно сможете. В 16:00. Анна бы хотела этого и… простите.
– Ничего – на автомате произнес Михаил, чувствуя, как сильно Лилия была подавлена. – Вы правы. Конечно же, я приеду завтра.
– Спасибо – прошептала Лилия.
Вдовец отчетливо услышал, как по ту сторону телефонной трубки раздается тихий плач.
А потом звонок завершился.
* * *
«И вот этот момент настал», – подумал Михаил.
Но теперь окончательная судьба «Рассвета», с которой вдовец, казалось бы, смирился, сменилась болезненными воспоминаниями прошлого. Теперь он отчетливо понимал, что потеряет сам, в тот самый момент, когда «Рассвет» будет подвергнут бесповоротному уничтожению. Теперь он вспомнил, что значит этот детский сад для него самого. Детский сад, который не был для него ни волшебным зеркалом, ни простым земельным участком. Мужчина вдруг по-настоящему осознал, что теперь в
