Волны Русского океана - Станислав Петрович Федотов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Император встал и подошел к окну. Несмотря на возраст — недавно исполнилось пятьдесят восемь — и седину в длинных прямых волосах, он был строен и легок, как истинный воин; не хватало лишь медвежьей шкуры на широких плечах — ее теперь заменял сюртук тонкого светлого сукна с алмазной Звездой Текумсе на левой стороне груди (Звезды его удостоил Большой Круг Вождей за создание империи). Замшевую рубаху из шкурки теленка карибу заменила белая батистовая с небрежно повязанным черным шелковым галстуком.
Молчание затянулось. Эмильен шумно пододвинул к чайному столу еще одно кресло, уселся и налил в чашку китайского фарфора кофе из стеклянного кофейника. Попробовал, скривился: «Холодный!» — и отставил чашку. Посмотрел в спину императора, перевел взгляд на министра — тот пожал плечами — и крякнул:
– Ну и долго мы в молчанку будем играть, Ваше Величество? В чем дело-то?
Спросил, хотя и сам отлично понимал — в чем.
Дело было не в том, что команчи и апачи, не пожелавшие присоединиться к Союзу племен, на кого-то напали с незамысловатой целью — пограбить. Этим они занимались можно сказать регулярно в течение многих десятилетий, а может, и столетий. Издревле нападали на соседние более-менее мирные племена, с появлением европейцев начали грабить их; жертвы собирались в отряды и гоняли грабителей по прериям и предгорьям, там и сям вспыхивали перестрелки, естественно, с потерями с обеих сторон — в общем, текла нормальная колониальная жизнь. Ну, может, ненормальная, но довольно привычная.
Однако после провозглашения империи начались стычки, а нередко и схватки на ее восточных и юго-восточных границах: юсовские трапперы и рейнджеры не желали мириться с новыми жесткими порядками на приграничных территориях. Особенно с охраной оленьих и бизоньих стад и огромными штрафами за незаконный промысел пушного зверя. А спустя два года аналитик имперского Генштаба полковник Алиса Епифанцева обнаружила странную закономерность — каждая крупная пограничная стычка обязательно сопровождалась бандитским налетом команчей и апачей, нередко с жертвами среди должностных лиц имперской администрации.
– Боевые действия явно координируются, — заявила Алиса на заседании Генштаба. — Команчи служат юсовцам.
– Разве такое возможно? — усомнился Эмильен Текумсе. — Индейцы стоко натерпелись от Штатов! Давно ль чокто, чероки и семинолы прошли Дорогой слез, а потаватоми — Дорогой смерти? Неужто забыть успели, держи меня за ноги?!
– Команчей и апачей это не коснулось. Они, слава богу, не в Соединенных Штатах, — с сарказмом ответила Алиса, — и могут спокойно предавать своих братьев.
На том заседании ни к чему определенному не пришли. Правда, было предложение направить для усмирения команчей бригаду специального назначения, но начальник Генштаба не согласился: бригада состояла из волонтеров Русама, ее участие в операции против индейцев создало бы для Орегона и Русской Америки немалые проблемы. Поэтому приняли паллиативное решение — бороться с набегами прежними методами и одновременно следить за подозрительными совпадениями действий грабителей и юсовских рейнджеров. Следили долго, вплоть до открытия железной дороги Текумсе — Рио-Гранде. Первый же пассажирский поезд был ограблен команчами буквально в двух-трех верстах (в империи действовала русская система мер и весов) от конечной станции. После этого Маковаян Ютрамаки немедленно издал указ о создании имперской службы охраны, и проводниками в вагонах стали работать агенты этой службы, или попросту охранки, вооруженные «черепановками» (так волонтеры, а за ними и другие военные Орегона и Русама, прозвали смертоносную машинку, сработанную Мироном Черепановым). Очередной налет на поезд был успешно отбит с немалыми потерями среди нападавших, и угроза железной дороге, казалось, сошла на нет. И вот это происшествие с Ламаром. Дело было как раз в нем, в президенте недавно провозглашенной независимой Техасской республики.
– Почему он вообще появился у нас, этот Ламар? — спросил в пространство Эмильен Текумсе.
– А то ты не знаешь! — наконец подал голос Маковаян. Он вернулся за стол и налил себе чашку чаю. — Кондратий Федорович, — обратился он к Рылееву, который с момента появления начальника Генштаба не проронил ни слова — сидел с прямой спиной, время от времени поднося к губам и аккуратно прихлебывая из чашки остывший чай, — вопрос с университетом придется пока отложить, но вы, если желаете, можете остаться.
– С вашего позволения, Ваше Величество, я останусь. Может быть, мы еще успеем обсудить этот важнейший для империи вопрос. Помимо прочего у меня есть некоторый военный опыт. — Рылеев допил чай, перевернул на блюдце чашку вверх дном, поставил прибор на стол и с невольным вздохом облегчения откинулся на спинку кресла.
Эмильен захохотал, отчего его рыжая борода стала шире вдвое и встопорщилась, хлопнул министра по колену:
– Ну, Федорыч, ты, смотрю, никак не отвыкнешь от своих церемоний!
Рылеев поморщился, аккуратно снял с колена руку генерала и ничего не сказал.
– Да ладно, не обижайся, я ж любя, держи меня за ноги… — хохотнул Эмильен и тут же совершенно серьезно, даже сурово обратился к императору: — Маковаян, что я должон знать про Ламара, однако, видит Бог, не знаю?
Индейский император с непроницаемым лицом, на котором не дрогнула ни одна из глубоких морщин, опустошил чашку холодного жасминового чая, закурил длинную трубку, передал ее Эмильену и только после этого заговорил.
А говорил он вот о чем.
По совету генерала император решил собрать в столице внеочередной Большой Круг вождей, чтобы обсудить возможность нападения Соединенных Штатов на Орегон и меры защиты от нее. Разумеется, Круг должен быть закрытым для посторонних. Пригласил одного лишь главного правителя Русской Калифорнии Александра Гавриловича Ротчева (тот занял этот пост после Павла Шелихова). Во-первых, без помощи Русама, как небезосновательно полагали император и начальник Генерального штаба, Орегон обойтись не мог: слишком сильна была юсовская армия против разношерстных индейских сил; бригада спецназа под командованием полковника Тараканова, конечно, являлась крепким ядром вооруженных сил империи, но хватит ли ее мощи — вопрос весьма серьезный. У Русама же имелись в распоряжении еще две подобных бригады, возглавляемые офицерами, обученными в пестелевской Военной академии (так по указу императора Николая Павловича стало именоваться бывшее военное училище). Во-вторых, сам Ротчев, хоть и не был военным, но обладал умом универсально-аналитическим, обостренным поэтическим воображением, и это могло принести неожиданные плоды.
Короче говоря, Маковаян Ютрамаки не мыслил будущего империи без русских.
– Все это мне ведомо, — нетерпеливо перебил его Эмильен Текумсе. Рылеев осуждающе покачал головой, но генерал не обратил на него внимания. — Однако ж ты не ответил:
