Иствикские вдовы - Джон Апдайк

«Интересно, когда он играл в последний раз? — подумала Александра. — Какой жалкий „бывший“. А может, и „небывший“». Тем не менее вот он, в некотором роде гость. Его откровенно заявленное намерение убить их создавало между ними некую интимную связь.

— Я поищу, — подобострастно сказала Сьюки.

Пока из темной комнаты Джейн раздавались звуки выдвигаемых ящиков и открываемых шкафных дверей, Александра сочла себя обязанной поддержать разговор:

— Мы теперь много не пьем. Да, когда-то выпивали, в прошлой жизни, в той, в которой вы нас знали.

— Это было ужасно, — нагло сказал он, — слышать из-за стены, как ваша компания становилась все глупее и шумнее, а потом вообще начинала пронзительно вопить. Эти вопли и жуткий смех… Как я мог спать в такой обстановке?

— Мне жаль — забота о вас не входила в нашу повестку дня. Но теперь… Нет, выпивка может оказаться ловушкой для вдов. А мы пытаемся продлить себе жизнь.

— Желаю удачи, — сказал он, искоса бросив на нее театрально долгий взгляд, словно позировал для крупного плана перед объективом с переменным фокусным расстоянием, между тем как за кадром, нарастая, вызывая дрожь, звучала органная музыка, символизирующая дурное предзнаменование.

Раскрасневшаяся, оживленная и очаровательная Сьюки с победным видом вернулась в гостиную, неся бутылку скотча «Дьюарс» объемом в пинту.

— Нашла! Чертовка Джейн почти все выпила! И ни разу не предложила нам!

Отрывисто бормоча: «Лед? Вода? Сколько? Достаточно?» — Сьюки щедрой рукой смешала два скотча со льдом, между тем как Александра с неодобрительным видом упрямо налила себе чаю. Она выбрала «Сладкие грезы», понятия не имея, каков он на вкус. Оказалось — никакой. Это был вкус воды, слишком горячей, чтобы пить.

— Угощайтесь, — предложила она Кристоферу, протягивая блюдо с тщательно разложенными печеньями.

— О, что вы! Мучное и сладкое? Мне и так нужно сбросить фунтов десять.

— Мне кажется, после определенного возраста плоский живот у мужчины выглядит отталкивающе, — сказала Сьюки. — В Стэмфорде полно этих помешанных на физических упражнениях парней, которые думают, что выглядят в деловых костюмах подтянутыми, а на самом деле после определенного возраста они выглядят высушенными, как мумии. Они не позволяют мужскому организму пройти естественную эволюцию.

Александра, раздраженная вызванной желанием угодить болтовней Сьюки, обратилась к Кристоферу:

— Вы собирались рассказать нам об электронах.

Он мгновенно зажегся, отставил свою сценическую инертность и, начав объяснения, принялся взволнованно и порывисто жестикулировать. По мере того как говорил, он становился все больше и больше похож на Даррила ван Хорна — взрывные, плохо скоординированные движения, захлебывающаяся речь, претензии на авторство теории, которая позволит ему править Вселенной, вырвав ее из рук Создателя.

— Они удивительны, — говорил он. — Из них складывается все, что нас окружает. Возьмите ток силой в один ампер. Угадайте, сколько электронов проходит через сечение провода в секунду? За одну ничтожную секунду? Ну, попробуйте догадайтесь.

— Сто, — воинственно ответила Александра.

— Десять тысяч, — предположила Сьюки, стараясь добросовестно участвовать в игре.

— Держите свои шляпы, дамы: шесть, запятая, два-четыре-два-ноль в восемнадцатой степени — это более шести квинтиллионов! А в кубическом дюйме меди их содержится один, запятая, три-восемь-пять в двадцать четвертой степени — это приблизительно один и одна треть септиллиона. А теперь возьмите водород, простейший атом: один протон и один электрон. Идеальное равновесие, хотя вес электрона составляет лишь тысячу восемьсот тридцать седьмую часть веса протона. Но Боже ж мой, как они сильны! Их отрицательная электростатическая сила вмиг разорвала бы любой кусок меди, достаточно большой, чтобы его можно было увидеть невооруженным глазом, не будь она уравновешена положительным зарядом протона в атоме. — Его руки, пухлые и менее мужские, но более человеческие — кожа, складки, волосы, — чем были у Даррила ван Хорна, воспроизвели в воздухе резкое разрывающее движение. — А как вам такое? Этот несчастный старый медный сосуд, что стоит на столе, не просуществовал бы и наносекунды без протонов и нейтронов. И мы с вами тоже. Вот что я пытаюсь вам втолковать: мы полны электронов, под завязку полны. Потенциально мы — динамит.

Сьюки и Александра были так потрясены его демоническим сходством с Даррилом ван Хорном, что едва слышали, что он говорил. Квинтиллионы, септиллионы, суперсупер-тьмы-тьмущие — что означали эти числа, если каждый человек существует в единственном экземпляре? Одна жизнь, одна душа, один ход в игре.

— Протон своей электростатической силой, — продолжал Кристофер, вытирая большим и средним пальцами слюну в уголках губ, — притягивает электрон, в то время как электроны друг от друга отталкиваются. Одновременно. В противном случае не было бы никакой Вселенной. Ни единой частицы, ни грана материи — только хаотическое бурление высоких энергий; Большому взрыву не было бы нужды происходить. Бог мог сидеть сложа руки. Что следует добавить, так это то, что, когда в теле создается избыток электронов или протонов, они ищут выход, и накапливается электрический заряд. Если электронов оказывается меньше, чем следует, заряд положительный. Если меньше протонов, заряд отрицательный. Когда он истекает в воздух, получается искра. Когда он скапливается в теле, вы испытываете удар-разряд. Не слишком приятное ощущение, как я слышал. С течением времени это оказывает на вас определенное воздействие. Вы постоянно излучаете электричество; ваш мозг, ваше сердце, ваши мышцы реагируют на это. Любая материя состоит из электронов и атомных ядер — протонов и нейтронов, в свою очередь состоящих из «верхних» и «нижних» кварков. Нейтрино, да, они существуют, но лишь непостоянно, а мюоны и тау-частицы и того недолговечней — эти частицы нестабильны. Вот и все, дорогие мои. Электроны — они повсюду, и ток, а также электрическое напряжение существуют везде. И если вы уловили ход моей мысли, то понимаете, что ничего не стоит подтолкнуть электрический ток в ту или иную сторону.

Он выжидательно посмотрел на них.

— Это как любовь, — вдруг объявила Сьюки. — Сила, которая пронизывает всю Вселенную.

— Она у нас слишком романтична, — извинилась за подругу Александра.

Кристофер нахмурился: вмешательство женщин нарушило ход его рассуждений.

— Любовь — это другое. Она не существует в том смысле, в каком существуют электроны. В отрыве от наших душевных порывов и сексуального влечения ее просто нет.

— А ведь вы любили свою сестру Дженни, — заметила Сьюки.

Александре показалось, что он покраснел, как тогда, когда упомянули Джейн и он смущенно уставился в винный ковер.

— Я зависел от нее, — сказал он. — У нас были поганые родители.

— Ваш отец был милейшим человеком. Таким наивным. Таким неприкаянным.

— Сьюки! — Решительный тон Александры предостерег младшую подругу от интимно-сентиментальных откровений о ее бывшем любовнике, отце Кристофера, трагически доведенном до смерти. — Дай ему закончить. Насчет электронов.

— Я не собираюсь забивать вам мозги, — сказал их гость, приложившись к стакану с виски. — Даррил… Мистер ван Хорн…

— Мы знаем, кого вы имеете в виду, мистер Грант, — грубовато перебила его Александра. Она видела, что скотч начинает оказывать свое воздействие на мужчину, манера его поведения менялась, в ней становилось больше самоуверенности, высокомерия, ленивого мужского самодовольства. А ведь они обещали ему лишь чай — чай, который пила теперь только она, несмотря на то что он был безвкусен и быстро остывал.

Брови Кристофера, более жесткие, чем те серебристо-светлые, словно карандашом нарисованные, которые были у Криса-подростка, то чванливо взмывали вверх, то хмуро опускались. Пухлые губы кривились, словно он давал понять невидимому мужскому существу, присутствовавшему в комнате, как болезненно ощущает свое превосходство над этой женской компанией.

— Итак, учитывая вездесущность и практически бесконечное количество электронов, ими нетрудно управлять. Чтобы создать электромагнитное поле, не нужны даже провода; Максвелл еще в 1864 году теоретически доказал, что электромагнитное поле вокруг тока смещения[55] действует так же и так же поддается измерению, как поле, возникающее вокруг провода, а Герц на своем осцилляторе в 1880 году измерил скорость распространения и длину его волн. Скорость оказалась равной скорости света, что показывает, что эти волны являются формой существования света, или наоборот. Что касается длины, то, как, вероятно, известно даже вам, когда она достаточно велика, когда расстояние между вершинами волн составляет не миллиметры, а метры и даже километры, получаются радиоволны, благодаря чему мы имеем беспроводной телеграф, радио, радары и телевидение. Далее, — настойчиво продолжил он, видя, что женщины готовы начать задавать вопросы или сменить тему, — на нашего старого друга Даррила ван Хорна Максвеллово центральное интеллектуальное построение — мысль о том, что электричество являет собой несжимаемый поток и это открывает фантастические перспективы, — произвело огромное впечатление. Казалось бы, такого не может быть. Но уравнения, выстроенные на этом гипотетическом основании, идеально соответствовали реальному функционированию электромагнитных полей. Такая петля из реальности в фантазию, — он руками, как это делал Даррил, очертил в воздухе траекторию, — и обратно заворожила его. Другая вещь, которая показалась ему весьма перспективной, — это призрачность квантовой теории. Двойственность волновых частиц, принцип неопределенности Гейзенберга и взаимозависимая поляризация двух связанных между собой частиц, электронов или фотонов, — из чего вытекает, что, измерив спин[56] одной, можно быть уверенным, что спин другой будет дополняющим, даже если они находятся на расстоянии световых лет друг от друга, — автоматически рождают восхитительную возможность телепортации со скоростью, превышающей скорость света. Для Даррила эти алогичные, но очевидные факты были все равно что грубые швы, оставленные на изнанке ткани, извините за выражение, Творения. Щели, которые Бог не смог заделать. И они могут быть использованы так же, как дефекты человеческого восприятия и интуиции могут быть использованы для создания иллюзии сценической магии. Но магия может обращаться реальностью, так же как реально беспроводное электричество. Квантовая реальность связи между частицами на расстоянии может быть распространена и на мир, выходящий за пределы мира частиц. Например, электронно-лучевой осциллоскоп способен направлять луч электронов с помощью горизонтальной и вертикальной металлических отклоняющих пластин. Он может заставить светиться флуоресцентный материал; он также может насыщать вещество, включая ткани человеческого тела, избыточным количеством электронов, придавая им отрицательный заряд, то есть он сам как бы представляет собой провод, только без изоляции.