Мастейн. Автобиография иконы хеви-метала - Дэйв Мастейн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Лишь в июне Megadeth выступили живьем. Мы приняли приглашение сыграть в одной программе с Metallica и Diamond Head на Milton Keynes Bowl в Бакингемшире, Англия. А оттуда собирались в Европу. Однако, чтобы это случилось, требовались перемены. Менеджмент ввел в действие политику воздержания. Я не против проведения чистого и трезвого турне, но у меня были сомнения относительно того, может ли такое поведение считаться законным. Я полагал, что идея невозможная, и ее не реально претворить в жизнь. В конце концов, все мы были взрослыми людьми. Однако менеджмент оказался непреклонен, и я пошел им навстречу. Ожидалось, что каждый из нас подпишет контракт о намерении воздерживаться от употребления наркотиков и алкоголя во время гастролей; кроме того, пункт конфиденциальности запрещал участникам группы и дорожникам обсуждать события, происходящие во время гастролей или в студии. В этот момент благие намерения превращаются в некий фашизм.
Diamond Head, Megadeth и Metallica на стадионе Milton Keynes Bowl, Милтон Кинс, Англия, 5 июня 1993 года. Фотография Росса Халфина
Но такая в Megadeth царила атмосфера. Экстремальные меры, чтобы справиться с экстремальной проблемой. Хотя не думаю, что Ник Менза был единственным, кто не согласился с такой политикой, однако в конечном итоге единственный не захотел подписывать эти документы. И это привело к неприятной ссоре между нами. Мы только приехали в отель после трансатлантического перелета, и, пока заселялись, я подошел к Нику и спросил, почему он до сих пор не подписал.
– Да ну на хуй! – крикнул он. – Ни черта я подписывать не буду!
Его выплеск эмоций не особо меня удивил. Ник предпочитал решать конфликты очень просто: постепенно вел себя все громче и враждебнее, пока противник либо не сдастся, либо не уйдет, почувствовав себя неловко. Мне всегда нравился Ник; я считал его хорошим парнем с дурным характером и проблемами с неуверенностью, усугубившимися употреблением наркотиков. Обычно я давал ему поблажку, но не в этот раз. Если трезвость была прописана в договоре, а мы, как ни крути, считались профессионалами, значит, все должны соблюдать правила. И Ник в том числе.
Было модно носить одежду из фланелевой ткани. Я терпеть этого не мог, потому что металлическая сцена быстро стала выглядеть как шоу группы Pearl Jam. Фотография Росса Халфина
Мы спорили и спорили, пока я наконец не припер его к стенке.
– Ник, если ты собираешься пить и оставаться в группе, у нас с тобой возникнут проблемы.
– Да пошел ты на хер! Я ухожу!
И это меньше чем за сутки до того, как мы должны выйти на сцену. Я хоть и сомневался в том, что Ник безумен настолько, чтобы взять и уйти из Megadeth, но все же счел личным оскорблением, что он угрожал мне уходом. Ник был раздражителен, эгоистичен и вел себя как ребенок.
– Чувак, если ты уйдешь сегодня вечером, ты плюнешь на мои средства к существованию, – сказал я. – А если ты так сделаешь, тебе придется заплатить.
И потом он послал меня на хер, после чего у меня случилось временное помутнение рассудка. Используя прием в боевых искусствах, известный как «Орлиный коготь», я схватил его за глотку, блокируя большим пальцем левой руки его дыхательное горло и заведя правую руку, согнутую в локте. К тому времени я практически ничего не соображал. Через секунду я был готов раздробить гортань Ника и набить ему ебальник. К счастью, в нашем распоряжении был телохранитель по имени Джордж, довольно грозный парень. Бывший «Зеленый берет», Джордж мгновенно среагировал, схватив меня сзади и не давая двигаться, пока я не успокоился. Остаток вечера мы пытались залечить задетые эго и прийти к примирению. В конце концов, вопрос был решен, и следующим вечером мы отыграли с Metallica и Diamond Head. Но все произошло не так, как мне бы хотелось.
Очевидно, это было важное событие – появиться в одной программе с бывшими коллегами. Но я был решительно настроен вести себя спокойно; не хотел никому позволить видеть, как я отступаю, выглядеть слишком энергичным или, не дай бог, испытывающим благоговение перед знаменитостями. Как только я увидел Джеймса, мне жуть как захотелось с ним поговорить, как со старым другом. К сожалению, у милых ребят из Metallica было извращенное чувство юмора. Они пригласили меня к себе в гримерную, где стояла большая тарелка порошка, похожего на кокаин – она притягивала к себе и манила. Я был очень разочарован их выходкой. Все знали, что я пытался вести трезвый образ жизни, и складывалось ощущение, будто они пали еще ниже, оставив тарелку белого порошка в своей гримерной, чтобы подразнить меня или посмеяться надо мной. И в очередной раз я убедился, что Metallica не могут ошибиться, а Megadeth, по мнению многих, живет ради тусовок и развлечений.
Мы были фактически сломленной группой. Все теперь заключалось в деньгах, наркотиках, власти и надменности. Музыка и дух товарищества больше не имели значения. В нашей группе было достаточно проблем и неприятностей, но это должен был стать одним из тех моментов, когда всем бы хотелось сказать: «Да, черт возьми! Мы играем с Diamond Head и Metallica!». А вместо этого мы сказали: «Если я хочу выпить пива, я, блядь, пойду и выпью его!» Как будто это имело значение. Я посмотрел на Ника и увидел человека, готового просрать абсолютно все ради бутылки «Хайнекена».
На самом же деле я ничем от него не отличался. Только теперь был одним из тех невыносимых, недавно принявших трезвый образ жизни пьяниц, которых презирает большинство людей. Черт, да пару месяцев назад я и сам был бы себе противен.
* * *
Мы прокатились по Европе, вернулись в Штаты, а затем снова поехали на гастроли, на этот раз – на разогреве у Aerosmith, и турне 1993 года должно было называться «Великий тур трезвости». Все знали, что парни из Aerosmith наконец взялись за голову, многие годы ведя образ жизни развратных рок-н-ролльщиков. Боб Тиммонс был с ними в этом туре и, видимо, помогал группе снова не слететь с катушек.
Не могу сказать, что вернулся с этого тура с большим восхищением или уважением к Aerosmith. Безусловно, они были профи, и мне всегда
