Генетика этики и эстетики - Владимир Эфроимсон

Мы вынуждены были подробнее остановиться хоть на одном из причинных механизмов индивидуального или массового зверства, потому что факты такого рода, казалось бы, самым наглядным, неопровержимым образом доказывают неискоренимую, внутреннюю, естественную природу дикой злобности человека, толпы, племени, народа. Но гипогликемия — особое состояние; мы здесь не можем заниматься вопросом о том, насколько юридически виновен и в какой мере заслуживает снисхождения человек или группа, совершившая преступление в состоянии гипогликемии. Для нас гипогликемия — важная модель тех аномальных состояний психики, под влиянием которых происходят массовые зверства, зачастую бессмысленные. Таких аномальных состояний немало, список их будет расширяться. Для нас принципиально важно то, что и здесь преступления, даже массовые — результат аномальных состояний, а сами конкретные преступники зачастую не более виновны, чем фанатические католики, с удовольствием наблюдавшие, как карается ересь сожжением еретиков на костре. Но эта «невиновность» очень относительна. Она исчезает, как только появляется знание, в частности знание того, что такое добро и зло безотносительно ко всяким демагогическим ухищрениям. Потребовалось массовое растление общества, чтобы казни инквизиции стали возможными.

Однако существует очень привлекательная идеология воинской доблести. Мало кто смог так убедительно обрисовать эту философию права сильного, ее романтичность и соблазнительность, как Л. Фейхтвангер в «Испанской балладе». Расплата за эту идеологию насилия приходит не скоро, и расплачиваются вовсе не виновные.

Но каждый народ, и это ему вовсе не вменяется в вину, создавал свои саги, легенды, сказания, воспевавшие именно воинскую доблесть. Исландские и норвежские саги, песнь о Нибелунгах, «Легенда о 42 самураях», сказания о рыцарях Круглого Стола, Песнь о Роланде, «Шах-наме», «Витязь в тигровой шкуре», «Рамаяна», «Слово о полку Игореве», «Илиада» и «Одиссея», бесчисленное количество иных сказаний, не менее поэтичных, но не дошедших до нас из-за того только, что не были своевременно записаны, рассказывают только о двух вещах: о воинской доблести и о любви.

Нам пришлось пройти извилистый путь, от гипогликемической раздражительности и взрывчатой злобности голодающих масс до рыцарско-военной идеологии, в полном сознании того, что войны-то затевают люди гораздо более высокого уровня, чем недоедающие гипогликемики, и только Джозеф Чемберлен имел цинизм заявить, что империя — «это вопрос желудка». Конечно, голодные массы не обладают длительной, стойкой высокой боеспособностью. Для того чтобы двинуть на войну массы прекрасно обученных, сытых людей, нужна идеология.

Писатель Борис Пильняк, побывав в Японии, написал книгу «Корни японского солнца», в которой обстоятельно рассказывал о том, насколько самосознание японского народа пронизано идеологией «Легенды о 43 самураях», милитаристскими идеалами и обожествлением императора. Подвергнутый критике с позиций интернационализма, классовой борьбы, диалектического и исторического материализма, Пильняк вынужден был выступить со второй книгой, широко цитировавшей первую и пункт за пунктом ее опровергавшей.

Прошло лет 15 — и японская армия вполне милитаристично и дисциплинированно приступила к завоеванию Китая, в частности к созданию империи Манджоу-Го. Прошло менее 20 лет — и японская авиация уничтожила тихоокеанский флот США неожиданным нападением на Пирл Харбор. В последующие годы, в ходе борьбы за оккупированные японцами острова, выяснился типичный стереотип: отрезанные отовсюду, выдержавшие шквальный огонь морских орудий, японцы отстаивают каждый клочок земли, а когда уже не остается ни пищи, ни боеприпасов, бросаются в самоубийственную атаку. Из десятка тысяч японцев, составлявших гарнизон острова, в плен сдаются только единицы. Прошли еще годы, и когда японский военный и торговый флот, да и большая часть авиации были уничтожены, Токио был наполовину разрушен бомбежками, война с американским флотом и особенно авианосцами была переложена на летчиков-самоубийц, камикадзе, которые не своими бомбами и торпедами, а самими нагруженными бомбами самолетами должны были торпедировать американские корабли. Хотя самолетов остро не хватало, как и времени и возможности обучать камикадзе, эти последние за несколько месяцев до капитуляции Японии под ударами атомных бомб успели потопить или серьезно повредить 300 американских военных кораблей и транспортов.

Некоторые историки считают, что Япония могла добиться гораздо большего, если бы камикадзе были введены в действие до полного истребления авиации первой линии и кадровых летчиков.

Не менее показательно то, что некоторые японские офицеры и солдаты на островах Тихого океана, отрезанные от своих частей и не поверившие в возможность капитуляции, еще пару десятков лет продолжали воевать в одиночку. Когда же специально посланные на острова их бывшие командиры по радио убедили их в капитуляции и уговорили сдаться, на родине их встретили как народных героев.

Такова сила идеологии и ее соблазнительность. Но превратить человека в солдата не так просто, и в некоторых странах призванные юноши на протяжении первого полугода или года подвергаются регулярным, систематическим издевательствам, унижениям, несправедливым карам; младшие командиры натравливают на «молокососов» бывалых солдат, и это производится так систематично и длительно, что может иметь место лишь одно объяснение: новоиспеченного солдата надо озлобить, вытравить из него чувство жалости, справедливости, возбудить в нем страсть к разрушению — ведь только тогда он сможет полностью насладиться той властью над себе подобными, которую ему дает владение оружием.

Опыт истории показал, что ведение агрессивной войны без хорошей предварительной агитационной кампании довольно затруднительно. Но именно необходимость такой массовой обработки опровергает теорию изначального, природного человеческого зверства.

13.6. Эндоморфно-мезоморфная конституция

После долгих и бесплодных поисков создания конституциональной психологии, попыток, крайне затруднявшихся возрастной изменчивостью и экзогенными факторами изменчивости, учение об определении конституционального типа наконец обрело значительную меру объективности.

В результате грандиозной исследовательской работы Шелдон и его сотрудники пришли к выводу, что основная конституционная изменчивость у человека определяется тремя параметрами: эндоморфности, мезоморфности и эктоморфности, в соответствии с преимущественным развитием эндодермальных тканей (пищеварительных, висцеральных) , мезодермальных (мышечных и скелетных) и эктодермальных (кожная поверхность тела, органы чувств, нервная система). Типирование конституции можно производить объективно путем измерения стандартизированных фотографий людей, снятых спереди, сбоку и сзади. Каждый из трех параметров получает балльную оценку от 1 до 7, но существование корреляции снизило общее число возможных комбинаций, найденных среди подвергнутых типированию 46 тыс. лиц, до 88. Высокий балл эндоморфности соответствует пикнической конституции, мезоморфности — атлетической, эктоморфности — церебрально-астенической.

Исключительно интересные данные получил Шелдон объективными измерениями, определяя в США конституционные типы у большого числа студентов и молодых преступников. Студенты равномерно распределялись по всем 6 соматотипам Шелдона, а подавляющее большинство молодых преступников оказалось в одной из 6 конституциональных групп — в группе эндоморфных мезоморфов. На житейском языке под этим подразумевается невысокий большебрюхий, широкогрудый, мускулистый юноша с преобладанием общефизического развития над церебральным.

Стимулом к преступлению, к антисоциальности при прочих равных условиях является стремление к самоутверждению путем проявления силы, ловкости, смелости. В среднем юноша этой конституции становится преступником в 5-6 раз чаще, чем юноша других соматотипов.

Страсбургский ученый, проф. М. Верден (Verdun M., 1963) обратил внимание на то, что среди 33 убийц и насильников оказалось 16 человек (49 %) атлетического телосложения, а среди 41 несовершеннолетних преступников — 25 (51 %) атлетического телосложения. Наоборот, среди 440 студентов атлетическое телосложение имело только 52 человека (12 %). Разумеется, наивно было бы отрывать биологическое от социального. Молодыми преступниками в США становится лишь малая доля подростков упомянутой конституции (эндоморфных мезоморфов), ее наиболее бессовестная, растленная часть. Перейдя в критический возраст гормональной перестройки и сексуальной реализации, выйдя из-под власти школы и семьи, обладая уже достаточной силой для хулиганства и т. п., но еще не созрев настолько, чтобы подпасть под власть и задерживающих центров, и более масштабных общественных групп, эти крепыши легко организуются в шайки со своими примитивными идеалами самоутверждения. Но, например, во времена Святейшей инквизиции и Третьего рейха, когда так поощрялось доносительство, по числу своих жертв, вероятно, превалировал иной конституциональный тип: более взрослые самоутверждающиеся подонки эктоморфного (церебрального) типа, поставляющие преступников — более хитрых и лучше маскирующихся. Нужно ли упоминать, что это лишь статистическая закономерность, а реальное взаимодействие личностного, наследственного, конституционального и социальной среды в каждом случае несравненно более сложно? Нужно ли упоминать, что никакая конституция (за исключением явной клинически патологической, например психоза) не может служить всепрощающим обстоятельством? Личная ответственность остается. Человек благодаря развитию лобных долей мозга слишком далеко ушел, чтобы не понимать совершаемого и не прогнозировать следствия.