Двое для трагедии - Анна Морион

Так, в полном молчании, мы доехали до Праги: я – в плену своих мыслей, Седрик – в плену своих снов. Как странно – теперь мы поменялись с ним местами.

Когда автобус остановился на пражском автовокзале, я легонько потрясла Седрика за плечо. Он медленно открыл глаза, с шумным вздохом взглянул на часы, а затем на меня.

Его абсолютно трезвый взгляд удивил меня – казалось, Седрик не спал всю дорогу, а просто сидел с закрытыми глазами.

Седрик вымученно улыбнулся и поднес ладонь к глазам.

– Я заснул? – спросил он чуть охрипшим голосом, совсем как люди, вырванные из объятий сна.

Все мои глупые мысли тут же испарились.

– Да, и ты спал все дорогу! – весело ответила ему я.

– Черт, я заставил тебя скучать, – слегка поморщившись, сказал Седрик.

– Совсем нет! Я думала о своем, вспоминала, размышляла, ты же знаешь, как это увлекательно. И вообще, это твой реванш за поездку в Брно. Ведь тогда всю дорогу проспала я!

***

Обман удался: Вайпер подумала, что я спал. На самом деле, всю дорогу я просидел с закрытыми глазами, копируя поведение спящего человека – я достаточно много наблюдал за спящими людьми, чтобы сделать это правдиво и достоверно, так, что никто даже не подумал бы о том, что я притворяюсь.

Я притворялся спящим не потому, что не хотел разговаривать с Вайпер – я размышлял и пересматривал варианты того, что будет, когда я расскажу ей правду о себе. Порой в мой разум приходили такие страшные сцены, что меня охватывал ужас: Вайпер убегает от меня, в испуге, крича «Уходи прочь, чудовище!». Но затем я вспомнил о том, как Вайпер смеялась, увидев собачку в розовом пальто, которую на тонком поводке вела серьезная дама, в таком же розовом пальто, и в моей душе тут же разлилась нежность, как бальзам на душевные раны, но через минуту очередная черная мысль вытеснила даже это светлое воспоминание. Чем ближе наступал час моего признания, тем больше мною завладевал страх потерять Вайпер.

Когда ее ладонь легла на мою, я невольно вздрогнул и сжал ее. Я не знал, что делать, не знал, когда скажу Вайпер правду, но понимал, что скоро. И, если все случится не так, как я отчаянно желал, моя душа, оттаявшая благодаря Вайпер, вновь покроется льдом. Но я отпущу ее, если она захочет уйти. У меня нет никакого права удерживать Вайпер рядом со мной, против ее воли.

Мы вышли из автобуса, забрали свои сумки и направились на автостоянку, где стоял мой автомобиль, все эти дни ожидающий нас недалеко от автовокзала. Я планировал завезти домой Вайпер, а затем поехать к себе. Скоро мы должны были ненадолго расстаться, возможно, на несколько дней: я решил, что так мне будет легче определиться с точной датой моего признания.

Как ни странно, всю дорогу мы молчали, словно устали друг от друга, но я не мог говорить – мои мысли сбивались, а Вайпер задумчиво смотрела в окно, и я заметил, что ее веки все чаще смыкались на долгие секунды – ее клонило ко сну.

Интересно, что это за чувство – физическая усталость? Я мог уставать морально, но никогда не чувствовал усталость физически. Я был так увлечен своим упоением любви к Вайпер, что совсем забыл о том, что она устает.

Молча доехав до подъезда дома Вайпер, мы вышли из автомобиля, я достал из багажника сумки Вайпер с едой и кофе, которыми набила их Элиза, и мы молча поднялись к квартире. Вайпер открыла дверь, и зашел в маленькую, довольно тесную прихожую и поставил сумки на пол. В этот день я впервые попал в квартиру Вайпер, но не зашел дальше этой прихожей.

Вайпер сняла свое пальто и повесила его на плечики в небольшой деревянный шкаф.

– Тебе нужно прилечь, – тихо сказал я.

Вайпер устало взглянула на меня.

– Прости… Так глупо все получается! – тихо воскликнула она.

– Ничего страшного. Ты устала, и я немного устал. И не думай, что я обижен. Тебе нужно отдохнуть. – Я подошел к ней.

– Но мы хотели пойти на наш мост! – вздохнула Вайпер, обнимая меня.

– У нас впереди целая жизнь, – с горечью в душе сказал я. – Мы еще не раз придем на него.

Вайпер устало улыбнулась и мягко поцеловала мои губы.

– Хорошо, но не забудь позвонить мне вечером, – сонно сказала она, и я почувствовал, что мне нужно было покинуть ее, чтобы она могла лечь спать.

– Обязательно. Спокойной ночи. – Я поцеловал ее в лоб и поспешил уйти.

Я закрыл за собой дверь и пождал, пока Вайпер закроет ее на замок.

Щелчок.

Я медленно спустился по лестнице, лихорадочно размышляя о том, что ожидало нас через каких-то пару дней.

Глава 21

Замок встретил меня молчанием: не было слышно ни разговоров, ни смеха, ни шепота, были лишь холодные стены, будто радовавшиеся моему возвращению. Поднявшись в зал, я вдруг вспомнил о том, что мне нужно было избавиться от аромата крови Вайпер в моем автомобиле, а значит, нужно было спуститься обратно в гараж. И как я мог забыть об этой мере предосторожности? Чертыхнувшись про себя, я быстро спустился в гараж, надеясь, что было еще не поздно исправить оплошность.

Рядом с моим автомобилем, засунув руки в карманы джинс, стоял мой брат. К счастью, он, а не кто-либо другой!

– Маркус! – поздоровался я, подходя к нему.

– С возвращением в родное гнездо! – весело откликнулся тот. Мы обнялись, и на его лице появилась хитрая усмешка. – От тебя пахнет твоей красоткой!

– Я знаю. Мне нужно убить ее аромат. И не называй ее «красоткой» – мне это не нравится, – недовольно бросил я.

– От тебя пахнет твоей красавицей. Так лучше? – ехидно спросил Маркус.

– Да, намного. – Я отвернулся от него, в поисках освежителя.

– Как провел время? – вновь задал вопрос брат, и по его тону я понял, что его раздирало любопытство.

– Отлично. Родители дома?

– Нет, в замке только я, и вот, теперь еще и ты, так что можешь говорить.

– Прекрасно. – Я был сосредоточен на поиске освежителя.

– Что ты отвертываешься? Давай рассказывай!

– Все было замечательно: мы гуляли, общались, ходили в музеи, на выставки, на кладбище для животных – там похоронена ее собака.

– И все?

– Я ведь не знаю, что именно тебя интересует!

– Хорошо, я спрошу сам. Как ее родители?

– Хорошие люди. Понимающие.

– А как они отнеслись к тому, что ты усердно отказывался от их стряпни?

Я с усмешкой взглянул на брата – он откровенно издевался.

– У них не было причин сердиться: я не отказывался.

– Ты ел их еду?! – Маркус громко рассмеялся.

– Приходилось. К тому же это никак не отразилось на моем самочувствии.

– Ну, ты даешь! Какие муки ты перенес! Есть еду смертных! Какая гадость!

– Надеюсь, это все вопросы? – Я начинал сердиться, так как нигде не мог