Двое для трагедии - Анна Морион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Привет, мам, – сказала я.
– Ну, наконец-то, позвонила! – недовольно ответила мама.
– Не обижайся, я просто очень устала и легла спать. Только проснулась.
– Ах, ну, извини, ты же знаешь, как я волнуюсь каждый раз, когда ты уезжаешь. Ну, а как насчет пар? Уже узнала расписание?
– Завтра три пары с утра. Если честно, я так отвыкла от учебы!
– Давай, собирайся с силами: остался последний рывок, и наступит лето, не успеешь и глазом моргнуть! – жизнерадостно откликнулась на это мама.
– До лета еще полгода! К тому же, летом меня ждут очередные экзамены! – усмехнулась я.
– Ну, зато потом – каникулы! Как Седрик?
– Спал всю дорогу. Занес мои сумки и уехал домой. Знаешь, автобус так клонит в сон! – сказала я, усаживаясь за стол и взглянув в окно.
– А как у тебя в квартире? Не холодно? Топят?
– Конечно, топят! Недаром я плачу за нее столько денег! Вот, сижу, жду, пока закипит чайник.
– Опять кофе на ночь? – недовольным тоном спросила мама.
– Еще даже не вечер, – спокойно заметила я.
Вдруг в телефоне запищала вторая линия вызова. Это был Седрик.
– Мам, прости, Седрик звонит! Я перезвоню! – торопливо сказала я, улыбнувшись во весь рот.
– Передавай ему от нас привет! И не перезванивай: я уже убедилась в том, что с тобой все в порядке. Пока. Целую! – Мама отключилась.
– Привет! – радостно сказала я Седрику: я была безумно рада услышать его голос.
– Привет. Проснулась? – ласково спросил он.
– Да, только что. Мне даже приснился интересный сон. Но как ты узнал, что я проснулась? – улыбнулась я.
– Почувствовал.
Меня охватил новый прилив радости.
– Как тебя встретили? – спросила я.
– Отлично. Родителей до сих пор нет. Дома лишь Маркус и я. Вайпер, я хотел спросить… – Он замолчал.
– Что? – настороженно спросила я.
– Сколько у тебя завтра пар?
– Три с утра, – облегченно вздохнув, ответила я, думая, что он спрашивает для того, чтобы пройтись завтра по старому центру Праги.
Но Седрик промолчал. Я терпеливо ждала его ответа. Наш разговор вдруг показался мне очень странным и каким-то бесчувственным.
– Нам нужно поговорить, – наконец, после минутного молчания сказал Седрик.
– Конечно, – машинально ответила я.
– Завтра, у тебя дома.
– У меня? – удивленно переспросила я.
– Да. Нам нужно поговорить, – повторил он.
– Хорошо. Завтра после пар?
– Договорились. Прости, не могу долго разговаривать.
– Тогда пока, – тихо сказала я.
– Пока.
Седрик отключился.
Раньше он всегда заканчивал разговор словами «люблю тебя» или «целую», и в этот раз его пресное «пока» ударило по моему сердцу своим равнодушием.
Голос Седрика и наш короткий разговор заставили меня разнервничаться.
«Нам нужно поговорить». О чем? Мои мысли тут же разыграли из этих слов трагедию: я чувствовала, что это будет необычный разговор и что, возможно, он что-то изменит в наших отношениях. В мою голову приходила даже самая страшная мысль: он хочет расстаться. И эта мысль не давала мне покоя, неотступно преследуя мой мозг – я ворочалась в кровати и не могла заснуть.
Утро пришло медленно, словно ночь не собиралась уступать ему свое место, но я желала ее ухода как никогда – нет ничего хуже ожидания и неизвестности. Я хотела, чтобы поскорее настал день, а с ним – тот момент, когда Седрик скажет мне то, что хочет сказать.
Этим утром я решила поехать в университет одна, без Седрика, – сесть на городской трамвай, как раньше, когда его не было в моей жизни. Я знала, что он заедет за мной, но в этот раз не хотела, чтобы он видел мои глаза – грустные и печальные, как у побитой собаки.
Приехав в университет, почти за час до начала пар, я прошла в небольшой сквер, располагавшийся прямо у здания факультета, села на скамейку и смотрела на проплывающие на небе облака. Но было ясно, что солнца сегодня не будет: эти облака напоминали табун лошадей и укрывали небо плотным одеялом. Прага была засыпана снегом, но оставалась полной жизни и туристов.
«Наверно, Седрик уже подъехал к моему дому и ждет, когда я спущусь. Но я не буду звонить. Или позвонить? Вдруг он совершенно не собирается расставаться со мной? Значит, я веду себя как настоящая дура, и своими подозрениями воздвигаю, между нами, стену! Господи, да что со мной!» – пронеслось в моем разуме.
Я поспешно достала телефон и набрала номер Седрика.
– Доброе утро, – тихо сказала я, чувствуя, что виновата перед ним.
– Доброе утро. Я жду тебя, – услышала я.
Мне было жаль разочаровывать его.
– Знаешь, я уже в университете… Я поехала на трамвае. Извини, что не предупредила. Все получилось очень спонтанно. Мне нужно было подумать, – тихо объяснила я.
– Ничего страшного. Я сейчас приеду, – спокойно отозвался на это Седрик.
– Я сижу на скамейке, в сквере, – сказала я.
Как ни странно, как только я услышала его голос, мое настроение улучшилось.
Седрик приехал подозрительно быстро, хотя от моего дома до университета было довольно большое расстояние, и я поняла, что он ехал, превышая скорость. При этой мысли я немного разозлилась на него: у меня даже дыхание перехватило от мысли, что по дороге с ним могло случиться несчастье.
– Ты в своем уме? – недовольно спросила я, собираясь отчитать его.
Он непонимающе посмотрел на меня, и уголки его губ поднялись в легкой улыбке.
– Зачем ты так гоняешь на своей машине? На дорогах – ужасно скользко! Ты же мог разбиться! Это ведь так опасно! – продолжала восклицать я.
Седрик виновато улыбнулся, и его взгляд потеплел.
– Я спешил к тебе. Ты боишься, что я могу умереть? – мягко спросил он.
– Ты еще спрашиваешь? Конечно, боюсь! – уже мягким, но чуть дрожащим от волнения голосом ответила я.
– Ты не представляешь, как я раскаиваюсь, – серьезно сказал он и широко улыбнулся. – Как ты прекрасна!
– Не надейся заслужить мое прощение комплиментами! – сердито буркнула я.
Но Седрик обнял меня и все, о чем я размышляла раньше, показалось мне глупым и смешным. Мне стало стыдно за свое поведение.
– Обещай, что больше не будешь гонять по улицам и превышать скорость вообще! – все же, потребовала я, желая обезопасить его жизнь хотя бы этим обещанием.
– Никогда больше. Обещаю тебе.
Мы сидели в сквере и разговаривали о разных вещах до самого звонка, и я была уверена в том, что Седрик не расстанется со мной. Но, когда он поцеловал меня, мои светлые мысли улетучились: я почувствовала, что это был прощальный поцелуй, ведь он никогда не целовал меня так ранее, будто не желая выпускать из своих объятий. Он словно прощался со мной, и мне стало в тысячу раз больней: его прощальный поцелуй ошеломил меня и ввергнул в бездну муки.
Лучше бы я не видела его сегодня! Ведь сейчас я должна была сидеть на парах и знать, что Седрик предложит мне расстаться!
Мы разошлись по своим аудиториям, и вместо того, чтобы слушать лектора, я сидела, на заднем ряду, глубоко
