Великий океан - Иван Кратт

— Николай Александрович, — сказал Резанов, поворачиваясь к Хвостову. — Ежели сие исполним, останемся под угрозою пушек. И никогда не войдем в гавань… — он запахнул плащ, словно испугался вдруг свежего ветра.

Хвостов засмеялся.

— Не исполним, господин Резанов! А стрелять им не придется.

Сухощавый, обычно неторопливый, он неожиданно быстро метнулся на ют, и через минуту все, кто мог держаться на ногах, очутились у парусов и якорного ящика. Матросы суетились, перебегали от мачты к мачте, гремели цепью, а сам Хвостов, мичман Давыдов и ничего не понимающий, сонный натуралист Лансдорф стояли у борта и, сняв шляпы и раскланиваясь в сторону берега, громко твердили:

— Si senor, si senor!

Других испанских слов они не знали.

Видя готовность русских выполнить приказание, в крепости успокоились, а когда разгадали маневр и спохватились, «Юнона» на всех парусах уже вошла в бухту и мирно бросила якорь посредине гавани.

Между тем от общей группы людей, столпившихся возле крепости, отделились десятка полтора всадников. «Юнона» стояла на расстоянии картечного выстрела от берега, и даже невооруженным глазом можно было хорошо разглядеть отряд. В длинных накидках, перекинутых через плечо, широкополых шляпах, высоких сапогах, украшенных шпорами, солдаты сидели на крепких низеньких лошадях и от возбуждения и любопытства совсем не соблюдали строй. Потом один из них поднял рупор, что-то прокричал, а спустя минуту вся кавалькада повернула и вскоре исчезла за холмом.

Резанов озабоченно прошелся по палубе. «Что там они замышляют? — подумал он тревожно. — Поймут ли, что пришли с добром? Наверное, в этом глухом углу ничего не знают ни о кругосветном плавании русских кораблей под начальством его и Крузенштерна, ни о готовности испанского двора оказать помощь, обещанную через посланника в Санкт-Петербурге. Не знают, конечно, и того, что сейчас он прибыл сюда завязать торговлю с Калифорнией, что высокое звание и полномочия дают ему право вести переговоры с самим вицероем. В Ситхе съели даже гнилую рыбу, питаются корой и еловыми шишками. Последнюю бочку солонины правитель колонии Баранов отдал экипажу «Юноны» на этот вояж.

— Продержимся, господин Резанов, — сказал он твердо, но посланник заметил, как еще больше ссутулился правитель.

Они оба знали цену людским лишениям, и оба понимали их неизбежность. Великие планы требовали широких действий.

Экипаж «Юноны» тоже беспокойно глядел на берег… Зеленая долина, спускающаяся к морю, холмы и горы были залиты солнцем, необыкновенная тишина и дрема стояли над бухтой, и только далеко возле крепости виднелись фигурки людей, черные на ярком песке отлива. Толпа двигалась к месту стоянки корабля неизвестно с какими намерениями,

— Скачут! — вдруг крикнул Давыдов. Молодое круглое лицо его оживилось и порозовело.

Он спрыгнул с вантов, откуда смотрел на берег, и подбежали к Резанову. Но тот уже сам заметил показавшихся из-за скалы недавно исчезнувших всадников. Однако теперь их было меньше, и впереди, рядом с офицером, на серой лошаденке ехал монах. Темная сутана его свисала ниже стремян.

— Спустить шлюпку! — приказал Резанов. Присутствие францисканца среди солдат указывало на мирные намерения отряда. Очевидно, испанцы нарочно ездили за священником.

— Поедете вы, Давыдов, и вы, Лансдорф, — сказал Резанов стоявшим возле него ученому натуралисту и мичману. — Объявите, кто мы такие и что заставило нас искать здесь убежища. Держитесь отменно любезно, но с достоинством, наибольше всего помните, что мы представляем здесь великую нашу державу и что испанский двор состоит с нами в дружбе.

Он проводил их до шлюпки и, внешне спокойный и сдержанный, снова взялся за подзорную трубу.

Любопытный Лансдорф с удовольствием закивал головой и сразу же спустился в лодку. Вслед за ним прыгнул туда и Давыдов.

Увидев лодку, всадники сошли с коней, а монах и офицер поспешили к воде. В подзорную трубу Резанов разглядел, как они торопились, в особенности офицер, совсем юный, безусый, в вишневом плаще, шляпе с золотыми кистями. Сверкающая большая сабля волочилась по песку.

Шлюпка пристала к берегу. Лансдорф и Давыдов ступили на землю, сняли шляпы, поклонились. Испанцы ответили тем же. Некоторое время обе стороны с внимательным любопытством разглядывали друг друга и молчали. Затем монах выступил вперед. В темном одеянии, с непокрытой лысой головой, высокий и худощавый, он медленно и раздельно спросил по-испански:

— Кто вы и зачем прибыл сюда ваш корабль?

Тогда Лансдорф выдвинулся вперед, опять раскланялся и, добросовестно выговаривая слова, в свою очередь, сказал по-французски:

— Мы не знаем вашего языка, синьоры. Может быть, кто-нибудь из вас говорит по-французски? Мы прибыли сюда издалека. Россия…

Монах вслушался в незнакомую речь, покачал головой.

Лансдорф вытер платком очки и невозмутимо повторил свои слова сперва по-английски, затем по-португальски. Снова монах не понял.

— Попробуйте по-латыни, — сказал нетерпеливо Давыдов. — Латынь он, наверное, знает.

Действительно, лишь только натуралист произнес несколько слов, длинное лицо францисканца оживилось, а молодой офицер, беспокойно следивший за напрасными доселе попытками, облегченно вздохнул и засмеялся.

Латынь Лансдорфа была не совсем правильна, но монах понял и уже почти дружелюбно задал тот же вопрос. Безоружные образованные чужеземцы ему понравились, так же как и маленький корабль, проникнувший в гавань. Понравились они и офицеру, для которого прибытие корабля являлось, как видно, большим событием. А когда Лансдорф, памятуя наставление Резанова, заявил, что они участники кругосветного плавания и путешествуют по воле государя императора и что посланник его, камергер двора господин Резанов, просит у дружественного народа гостеприимства, монах был необычайно удивлен и, переведя офицеру услышанное, поторопился представиться:

— Падре Хозе Уриа… Дон Луис Аргуэлло, сын коменданта президии. Синьор комендант в отсутствии…

Он вспомнил, как несколько недель тому назад комендант рассказывал про бумагу, полученную губернатором в Монтерее, об оказании содействия русской экспедиции под начальством петербургского сановника Резанова. Но в бумагах говорилось о двух больших кораблях «Надежда» и «Нева», а перед ними маленькое суденышко… И почему русские прибыли в эту пустынную бухту?.. Но спросить он не решился.

Монах понимал, что не на все вопросы можно получить ответ и особенно, когда дело касается высокой политики. Он только приятно улыбался и переводил речь дона Луиса, приглашавшего знатных гостей посетить президию.