Дети Барса. Туман над башнями (СИ) - Андрей Ренсков

— Это не она, — ответил Гвидо. Что-то внутри кричало: не говори ему этого, будет только хуже. — Она умерла. Кевана давно умерла. Это не она.

Не слушая, Теодор стряхнул с себя руки друга и медленно побрёл к кострам. Рыжая не торопилась: раскланивалась, отвечала на скабрезные шуточки, отмахивалась от тянущихся из темноты рук. Было ясно, что она ждёт кого-то. И когда этот кто-то появился на границе освещённого пламенем круга, гомон стих. Ещё не отошедшая от пляски женщина с вызовом посмотрела в блестящие глаза:

— Ну как, господин? Мне удалось развеять твою хандру?

— Пойдём со мной, — хрипло сказал Теодор. Рыжая покачала головой — с несомненным удовольствием:

— Не выйдет, господин. У меня есть муж.

— Плевать на него, — сказал Теодор, отпихнув зазевавшегося гвардейца. — Завтра утром ты поедешь с нами. А пока — пойдём со мной.

— Зачем? — Женщина ловко протиснулась между двумя пьяными гвардейцами. Теодор успел поймать только край распоясанной рубашки. Она жалобно затрещала, оставив в руках наследника длинный чёрный лоскут.

— Держи её, капитан-комит! — весело заорал кто-то из солдат. Его дружно поддержали: свистом, топотом и улюлюканьем. — Держи её, не то уйдёт!

Темнота обрушилась внезапно, как пыльный мешок на голову. Но для того, чтобы следовать за рыжей, глаза были не нужны. Её лёгкие шаги и смех были хорошо слышны. Она шла, не прячась.

На ходу Теодор прижал мокрую ткань к лицу. Кеваной ткань не пахла, только женским потом и песком. Ничего: дело стало лишь за ароматным маслом, которое шлюха заказывала у одного мастера, по тридцать золотых мер за склянку.

Слева что-то зашуршало и едва заметно пахнуло уже знакомым запахом. Теодор остановился, вобрал ноздрями воздух. Потом, сделав три быстрых шага, поймал её, притаившуюся в темноте, за талию. Преодолев сопротивление, прижал к груди и впился своими губами в её, сухие, горячие.

— Капитан-комит? — прошептала она, когда принц позволил ей дышать. — А мой глупый муж уверен, что вы гильдейские. Разве гильдейские носят доспехи?

— Я капитан-комит Святого Отряда, — признался Теодор. — Если ты жила в Городе, то поймёшь, что к чему.

— Солидный титул для такого молодого господина.

— Ты удивишься, когда узнаешь настоящий, — пообещал Теодор, проведя языком по обжигающей жаром шее, от уха до ключицы. Кожа оказалась солёной от пота. Рыжая не выдержала, испустила сдавленный стон и обмякла в руках.

— Как тебя зовут?

— А тебе не всё равно, капитан-комит? Зови, как хочешь.

— Я буду звать тебя… Кевана. Ты не против? Если…

Маленький пальчик уткнулся в губы, принуждая принца к молчанию.

— Знаешь, мне всё равно. В конце концов, я и сама уже забыла своё имя. Буду Кеваной, раз ты этого хочешь. А как мне называть тебя, капитан-комит?

— Зови меня Тео, — сказал принц, отбрасывая последние сомнения. Словно шагнул из осадной башни на вражескую стену: вперёд — трудно, назад — невозможно. На мгновение женщина напряглась, её сердце, стучавшее в живот Теодора, дёрнулось. Он поднял руку, чтобы погладить её по щеке, но ладонь была поймана ловкими маленькими пальцами.

— Странный у тебя ноготь, — задумчиво сказала рыжая. — Вроде бы один, а кажется, что два. Давно он такой?

— С рождения.

— Значит, мне повезло, — заключила она. — И тебе повезло.

— Почему это?

— Выходит, ты сегодня не умрёшь, Теодор, сын Мануила.

— Что? — растерянно сказал принц, разжимая объятья. Рыжая тут же воспользовалась этим: вцепилась зубами в руку, оттолкнула и исчезла в темноте.

— Проклятье! — Принц помотал прокушенной рукой, разгоняя боль, — Эй, женщина! Что за игры? Да, я Теодор, сын Мануила. Но я действительно полюбил тебя с первого взгляда, и заберу с собой в Нисибис, чего бы мне этого не стоило!

— Ты тоже понравился мне, — прошелестело справа. Принц сделал выпад, но пальцы схватили только темноту. — Ты красив, силён и быстр, Чёрный Барс. Но Рабу Первого и Единственного ты понравишься куда больше.

— Что ещё за раб? — спросил принц, озираясь по сторонам. Голос будто звучал одновременно отовсюду. Рука царапнула пустоту у бедра. Проклятье, меч остался возле ложа: он ни к чему, когда идёшь воевать с женщиной.

— Ещё не понял, сын Мануила? Наверное, не стоило переводить это святое имя на ваш поганый общий язык. На севере этот человек известен, как Агд. Посланник истинного бога, рождённый в шатре и вскормленный верблюдицей.

— Хорошо. Я как раз еду на юг, чтобы поймать его. Если ты знаешь, где он скрывается, скажи мне.

В темноте раздался искренний, звонкий смех.

— Едешь на юг, чтобы поймать его? И что, далеко уехал? Нет, сын барса… Это он поймал тебя, дурачок.

За спиной снова зашелестело. На этот раз шаги были другие: тяжёлые, торопливые. Теодор инстинктивно пригнулся, и это движение спасло его: над головой, рассекая воздух, пролетело что-то тяжёлое. Поймав нападавшего за руку, принц выгнул узкое волосатое запястье и перехватил падающую рукоятку. А когда кость щёлкнула и незнакомец, взвыв, осел на землю, от души угостил его по голове. Увесистая дубинка, судя по звуку, была обмотана на конце чем-то мягким. Значит, хотели взять живьём. Не соврала рыжая.

— Гвидо! — заорал Теодор. Но к нему и так уже бежали: от двух больших пятен света отделилось несколько маленьких, дёргающихся на бегу. У костров кто-то завопил, его поддержали. Эти крики не предвещали ничего хорошего.

— Факел мне сюда, быстро! Сюда, я здесь!

Через несколько секунд послышалось тяжёлое дыхание, лязганье оружия и топот подкованных сапог.

— Что случилось?

— Огни, — только и смог вымолвить запыхавшийся Гвидо. — Огни… В ущелье! Несколько сотен! А все пустынники куда-то пропали, даже старик! Проклятье! Это ловушка, Тео!

— Я уже понял, — Теодор вырвал из пляшущей руки факел и ткнул себе под ноги, туда, где лежал отключившийся обладатель дубинки. Курчавые волосы на макушке зашипели, скрючились от близкого жара. — Ну же, покажи своё лицо! Ах, это ты, Шамма, сын и внук верблюда!

— Это всё мальчишка, — простонал Гвидо, вцепившись в волосы. — Он исчез почти сразу. Мне стоило догадаться раньше. Клянусь Гаалом, это он ведёт их сюда, кем бы они ни были.

— Это Агд, — коротко ответил Теодор. Глаза сотника полезли на лоб, а Гвидо грязно выругался. — Только не спрашивайте меня — чего он забыл так далеко на севере! Надо срочно уходить! Сколько у нас есть времени?

— Э-э-э, — протянул сотник. — Боюсь, его нет вообще. Может, мы и задержим их, на пять минут… Вам нужно бежать, господин! Пока ещё не поздно!

— Бежать? Ты, верно, забыл, кто я такой?