Дети Барса. Туман над башнями (СИ) - Андрей Ренсков

— Будь, по-твоему, — нехотя сказал Теодор, и, обращаясь к Гвидо, добавил: — Твоих рук дело?

— Нет, — покачал тот головой, ругая себя последними словами за то, что связался с сумасшедшей. — Я ничего не знал, она сама так решила.

Но гроза так и не разразилась: безумная танцовщица заинтересовала Теодора. Тотчас появились гвардейцы с пучками хвороста на плечах, и под навесом стало ясно, словно днём. Закончив работу, мужчины расселись у костров, прямо на землю. Неподвижная тонкая фигурка, подсвеченная пламенем, смотрелась неплохо, и зрелище обещало быть достойным.

— Начинай, — приказал Теодор, поднявшись на локте.

— Играйте, — сказала женщина музыкантам, сидящим у края вытоптанного пятачка, превращённого в сцену. — Дуйте в дудки и стучите.

— Чего стучать-то? — переспросил один из них, обнявший босыми ногами большой барабан. — Я только военные марши знаю. Под них не потанцуешь.

— Потанцуешь, — возразила женщина. — Отбивай ритм. А вы, с дудками, подхватывайте. Помнишь такой: "На стену, ставь лестницы, вбивай крюки"?

— Да, — подтвердил тот. — Такой бьют, когда идут на приступ. Только откуда его знаешь ты, женщина?

— Доводилось слышать пару раз.

— Была солдатской шлюхой, что ли? — понимающе подмигнул гвардеец.

— Нет. Я не была шлюхой. Я стояла на стене.

Барабанщик пожал плечами и над ночным небом поплыл рваный сухой рокот. Сердце Гвидо дёрнулось: любому опытному бойцу знаком этот ритм, срывающий из-под надёжного щита и бросающий вперёд, под летящие стрелы, в объятья к смерти. Пьяные крики притихли. То ли сотник добрался до последних запасов, то ли гвардейцы притихли, не понимая, что происходит.

Поймав ритм, взвыли костяные дудки — будто стая воронов закружилась над фундуком, закаркала, требуя тёплой человеческой плоти. Танцовщица выгнулась колесом, вызвав одобрительный гул. Коснувшись земли, она начала выпрямляться, плетя пальцами замысловатые кружева. То, что сейчас звучало, трудно было назвать музыкой. Да и движения тела, затянутого в чёрное, не были танцем в полном смысле этого слова. Но Гвидо не мог оторвать глаз от её заломанных рук. Это было мрачно, это тревожило душу — но это было красиво.

— Быстрее! — крикнула женщина, отбивая ритм босыми пятками. Раскрасневшийся барабанщик кивнул, обнял барабан покрепче и вдарил от души. Дудки взвыли ещё истошнее, щёки музыкантов надулись до пределов возможного, со лбов покатились капли пота. Женщина закружилась юлой, сорвала с головы покрывало, закрывавшее лицо, и подняла над головой, гордо и яростно, словно отбитое у врага знамя. Теперь её руки были неподвижны: ритм отбивали плечи и бёдра, трясущиеся, словно в лихорадке.

— Её волосы, — прошептал Теодор. — Они рыжие…

Да, рыжие, удивлённо подумал Гвидо. Как очищенная медь. Сияют, подсвеченные огнём — цвет редкий для жителя пустыни. Да и её танец, словно огонь: чем дольше смотришь, тем больше притягивает. Похоже на колдовство.

Женщине удалось привлечь к себе внимание. Из темноты возникали всё новые тени, рассаживались вокруг, завывали, мотали головами в такт движениям бёдер. У костров собралось уже человек тридцать — все, кто ещё мог стоять на ногах. Они зажали танцовщицу, образовав круг, через который не перешагнуть, но её, вроде бы, это нисколько не смутило.

Внезапно женщина замерла, словно прислушиваясь к своим мыслям, а потом вытянулась на земле, срывая завязки на щиколотках. Толпа одобрительно заорала и была вознаграждена: завязки полетели в сидящих на земле, и за них завязалась драка. Освобождённые от завязок, шаровары надулись ветром. Стало ясно, что это на самом деле длинная широкая юбка. Когда женщина кружилась, сгибала ноги или делала выпад в сторону, подол поднимался, открывая ноги до коленей. От этого зрелища гвардейцы пришли в исступление.

Но рыжей, казалось, было мало прикованного к ней внимания. Изогнувшись, она сорвала пояс и закружилась вокруг костров, касаясь вытянутых рук кружащейся тканью. Распоясанная рубашка развевалась в сгустившемся воздухе, открывая смуглый голый живот. Один из гвардейцев не выдержал, поднялся на нетвёрдые ноги, зарычал, примеряясь броситься. Его дёрнули назад, и он с проклятьями упал навзничь. Ритм стал замедляться: выдохшиеся музыканты не могли больше поддерживать такой темп.

— Меч!!! — задыхаясь, крикнула рыжая. — Дайте мне меч!

Со всех сторон вверх взмыли клинки — рукояткой вперёд. Кто-то завопил:

— Лови!

Танцовщица поймала клинок, с показной лёгкостью вытянувшись в шпагате. Потом перекатилась на спину, подняла ноги, раздвинула их, и с силой вонзила клинок в землю между своими бёдрами.

— Вперёд! — пронзительно завопила он. — На стену!!!

Солдаты принялись отбивать знакомый ритм на всём, что попадётся под руку. На коленях, на кожаных нагрудниках, на подвешенных к поясу шлемах.

— На стену!!! На стену!!! — загремел хор в тридцать глоток. Красные лица мужчин стали страшными, а рты перекосила ненависть, словно сигнал к приступу был настоящим. — Ставь лестницы! Вбивай крюки! Разбивай черепа! Их жизни принадлежат нам! Их золото принадлежит нам! Их женщины принадлежат нам! На стену! На стену!

Рыжая замерла с поднятым клинком — тяжело дышала, впитывала в себя разбуженную мужскую ярость. Меч запорхал в её руках серебряной молнией. Бешеная пляска продолжилась, теперь уже с мужчиной, которого изображала блестящая полоска стали. Обтекая тонкую фигурку со всех сторон, она ни разу не коснулась даже одежды — как и положено мужчине в танце.

— Однако, Тео, — пробормотал потрясённый Гвидо. — Мечом она владеет лучше многих. А танцует — как демон. Разве эта дыра — место для такой женщины?

Друг смотрел на рыжую во все глаза. Что-то легонько кольнуло в голове. О себе напоминала какая-то важная, но не додуманная до конца мысль.

— Что? — спросил Гвидо у себя. — Что не так?

Тем временем, рыжая, наплясавшись, рухнула на колени. Тут же стихли барабан и дудки, словно волшебство кончилось, и музыкантов разом покинули силы. Несколько секунд стояла тишина, а потом толпу прорвало. Мужчины орали, колотили по головам сидящих впереди, свистели, выли. Танцовщица с трудом поднялась на ноги, опираясь на меч. Когда она убирала с лица мокрые волосы, случайный отблеск костра озарил её лицо.

— Кевана, — прошептал Теодор, блестя глазами в темноте.

Гвидо помотал головой, не веря глазам. В первую секунду ему и впрямь показалось, что перед ним стоит женщина, умершая два года назад. Но потом разум победил чувства: эта была ниже ростом, обладала более низким лбом и не такой длинной шеей. Что же до лица, то оно и в самом деле было полной копией того, что давно обглодали черви.