Дети Барса. Туман над башнями (СИ) - Андрей Ренсков

Верховный Судья испуганно глядел в рот Кормчему, и никак не мог уяснить: в чём скрывается подвох?

— Истины… — Король просмаковал это слово как глоток редкого вина. — Ты прямо как старый Разза. Тот искал истину тридцать лет, и нашёл её, предав меня. Так кого ты посоветуешь поставить взамен покойного? Если верить твоим свиткам, все лейтенанты — такие же воры и убийцы.

— Наличие этих свитков гарантирует лояльность любого из них — если он будет исполнять обязанности скверно, его ждёт казнь. Посему осмелюсь посоветовать отдать предпочтение тому, кто обнаружил тело. Да, он брал золото от воров, но никак не связан с накаррейцами. Да, он жесток, но не глуп.

— Приведи его вечером ко мне, — распорядился Мануил, и верный Закхей, кивнув, принялся скрипеть по восковой дощечке. — Благодарю, Кормчий. Ты действительно полезен и не зря занимаешь своё место. У тебя всё?

— Э-э-э… — Магон отвёл глаза в сторону. — Вообще-то нет, повелитель. Вчера на заднем дворе "Игольного Ушка" зарезали купца. Ну, как купца — так, купчишку. Подгулял, да и забрёл в нехорошее место…

— Говори — в чём сложность? Хотя молчи, угадаю сам. Купец был гильдейским, а его убийца родом из Накарры?

— Да, повелитель, — склонил голову Магон.

— Его взяли живьём?

— Да ещё со всеми уликами, повелитель. Включая окровавленную одежду.

— Ну, и в чём же сложность? — брезгливо бросил Мануил. — Сверните накаррейцу шею и пустите плыть по сточным водам. Или отдайте семье жертвы — пусть делают с ним, всё, что захотят.

— Убийца не в Гильдии, — медленно произнёс Магон. — Он у судейских.

— Ну, так забери его оттуда, — поморщился Мануил. — Тебе что, для этого нужна королевская печать?

— Всё не так просто, — замялся Кормчий. — Дело в том, что об этом узнала община и теперь требует его выдачи. Дикари уверены, что убийцу станут судить, а по их дикарским понятиям это святотатство. Если повелитель ещё не получил их требования, то, думаю, получит в ближайшее время.

В Зале Совета стало очень тихо и стало слышно, как мухи бьются в мутные стёкла витражей.

— Что смогут сделать какие-то накаррейцы, — начал, кто-то, кажется суффет. Но Магон не стал ждать, пока он закончит свою мысль.

— Они смогут обвинять нас в нарушении Договора, и будут правы по букве закона. Забавно: дикари, отрицающие власть и государство, приучились разбирать чужие законы с ловкостью прожжённых крючкотворов.

— Адони, — сказал Мануил после долгой паузы. — Я давно слышал, что ты страдаешь от любовной хвори, но не придавал этому значения. А теперь вижу, что зря: похоже, болезнь добралась до твоих мозгов, и они начали гнить.

Глаза Верховного Судьи, и без того выпученные, полезли из орбит. Дрожащая рука царапала ворот, обрывая жемчуг, губы дрожали, но из распухшего, посиневшего горла вырывалось только слабое шипение.

— Значит, сказать тебе нечего… — Выражение лица Мануила было неописуемо. — Тем хуже для тебя… Стража!!!

Массивные двери распахнулись с пугающей лёгкостью, почти беззвучно. На пороге замерли двое стражников в наглухо закрытых шлемах и алых плащах.

— Взять, — приказал Мануил. — В подвал ублюдка. Передайте Смотрителю Подземелий, что я спущусь к нему, как только закончу здесь. Хочу лично вскрыть череп и поглядеть: чем же Верховный судья думал, когда принимал решение?

Суффет, сидевший рядом с обречённым, не стал испытывать судьбы, и счёл за благо покинуть своё кресло, освобождая дорогу грохочущим сапогам. Верховный судья, казалось, не понимал, что происходит: вертел головой во все стороны и даже пытался улыбаться.

— Встать! — приказал стражник, замерев за спиной судьи. Тот не обернулся, его руки дрожали. Бросив короткий взгляд в сторону короля, стражник нанёс выверенный удар чуть ниже седого затылка. Раздался чавкающий звук, и судья рухнул на стол вниз лицом. Его подхватили под руки, и потащили прочь.

Почти у самых дверей к Адони вернулся дар речи, и он завизжал, щедро брызгая кровью из разбитого носа:

— Повелитель! Я не знал! Мне не доложили! Капитан всегда решал эти проблемы сам! Если бы я знал…

— Заткните ему рот! — зарычал Мануил. Один из стражников сунул латным кулаком куда-то в область печени, с виду легко. Однако выпученные глаза тут же закатились под лоб, тело обмякло, и голова упала на грудь.

— Итак, слушайте все! — произнёс король, раздувая ноздри. — Договор — это скала, на которой стоит королевство, и эта скала будет стоять вечно! Что бы не случилось с Раззой, я собираюсь соблюдать Договор до последней возможности!

Возразить взбешённому Мануилу не рискнул никто, даже Валидат.

— Вот и славно! — сказал король, опускаясь в кресло. — Кормчий, отправляйся к судейским, и сделай так, чтобы этого чёрного никогда не было на свете. В тюрьме нет ни одного накаррейца: именно так я собираюсь ответить общине. Если они вдруг обнаружатся, я буду выглядеть очень глупо.

— Их там не будет, — негромко ответил Магон. — Но поверит ли община?

— А это уже не моё дело. Главное: убедить их, что мы соблюдаем Договор до последней буквы. Если же община взбунтуется — тем хуже для неё. В этом случае Договор будет считаться разорванным по их вине. Суффет! Какое количество солдат сможет выделить гарнизон?

— Двадцать сотен, — отозвался суффет. Голос чуть заметно задрожал: на Совете генералу приходилось присутствовать нечасто. Однако Диедо отбыл с инспекцией за пролив, и теперь армию представлял именно этот человек в грубом солдатском плаще. — Сразу, как только поступит приказ.

— Чудесно, — широко улыбнулся Мануил. — Итого двадцать сотен солдат, пять сотен гвардейцев и десять сотен Корпуса. Что ж, пусть себе бунтуют, тем хуже для них. Закхей! Задержи представителей общины под любым предлогом.

— Да, повелитель, — смиренно склонил голову мытарь.

— Совет окончен, — сказал король, трижды хлопнув в ладоши. — Всем оставаться в Городе. Вероятно, ваши услуги понадобятся.

— Давно бы так, — сварливо сказал Валидат, дождавшись, пока стражники закроют двери. — Пора показать чёрным на их место. А то я уже запутался: кто в этой стране король?

— Придержи язык, коген, — насупился Мануил, сцепив пальцы в замок. — Иначе отрежу, клянусь Гаалом!

— Вот как, — усмехнулся Валидат. — Стоило Чёрному Пауку предать короля, и тот сразу вспомнил о Гаале. Что же мешало тебе вспомнить о нём раньше, когда отрекался от него?

— Я ни от кого не отрекался, — поморщился король, брезгливо стряхивая с мантии что-то невидимое. — А если даже и так, не тебе требовать от меня по счетам, коген. Этот твой Гаал — просто дерево, просто камень, или бронза. А Белый Бык… Он существует. Если прижать ладонь к животу моей жены, можно почувствовать, как он бьёт ножкой.