Старая Русса в истории России - Иван Николаевич Вязинин

Учителя Тополевской земской школы Александр Цецулин и Петр Сергеев, собрав местных крестьян в ее здании, отговаривали от уплаты повинностей, убеждали “рубить частновладельческие леса и увозить из помещичьих усадеб хлеб”. Учитель Березицкой школы Павел Куполов призывал на сходке “не повиноваться закону и отбирать имения силой”. Учитель Пеньковской школы Иван Петров был привлечен за распространение прокламаций “крайне революционного характера”. Собравшиеся у него на квартире коллеги: из Рябковской школы — Никонов, Горецкой — Нелюдов, Наговской — Сезонов, при открытых окнах пели “Марсельезу”.

При чтении приговоров по этим и другим делам невольно удивляешься мягкости судей и администрации: сроки чаще всего ограничивались несколькими месяцами, а то и пребыванием под следствием. Но было-то время Русско-японской войны!

Зато после легче воспринимаешь сожжение усадьбы Соловова в с. Богородицком в ответ на его “непомерные требования”. Или только что не повсеместную рубку казенных и помещичьих лесов в условиях Старорусского уезда, где лесной массив не составлял и 45 процентов к площади удобной земли (при среднем губернском более 60 процентов). Причем на десятки тысяч крестьянских хозяйств приходилось всего 58 тысяч десятин леса или 18,5 процента, остальное принадлежало казне и частным лицам.

Мужики д. Светлицы рубили лес в частных дачах Мщихинского и Муромского. Когда местная стража вызвала подкрепление из Старой Руссы, то и в присутствии последних ее погнали кольями. Только выстрелы поверх голов остановили нарушителей. С немалым трудом изгнали крестьян д. Жизлино, рубивших лес в казенной даче. Лишь прибытие вооруженной силы из города и угроза применения оружия приостановили самовольные порубки жителей Астрилово и Должино в Белебелковской даче...

И так по всей России. Более того, дошло до предательских убийств, жертвами которых пали генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович, дядя царя (февраль 1905) и несколько высших государственных сановников.

В Старой Руссе, как и везде, жадно хватали всякое печатное слово, тем более что оно доставлялось из столицы по железной дороге уже на другой день после выхода. Зимою в том же манеже городские власти знакомили рушан и с Высочайшим манифестом от 18 февраля.

Император призывал “благомыслящих людей всех сословий и состояний соединиться в искоренении крамолы и в разумном противодействии смуте внутренней”. Разъяснял, что “лишь при спокойствии всего населения возможно обновление духовной жизни народа, упрочение его благосостояния и усовершенствование государственного порядка”.

Здесь же зачитывали или разъясняли сообщения официальной печати. А она подчеркивала, что “Государство Российское созидалось и крепло неразрывным единением царя с народом и народа с царем”. При первых Романовых выборные люди созывались на земские соборы, при Екатерине II они составляли новое Уложение. У Александра I уже была мысль привлечь таковых к постоянному содействию в отправлении законодательства. Но заботы о неотложных государственных делах поглощали все внимание. Александр II, даровав свободу крепостным, нашел возможным поручить выборным людям дворянского, духовного, торгово-промышленного и крестьянского сословий земские хозяйственные и иные дела на местах. Он фактически подошел к решению вопроса их участия в выработке законодательства. Однако осуществить это намерение ему помешала бомба террористов.

Во время волны холода в конце мая — начале июня вся агитация по-прежнему шла в манеже. Там рушане услышали, что 6 июня Николай II на приеме земских деятелей заявил: “Моя воля созвать выборных от народа — непреклонна... Пусть установится, как было встарь, единение между царем и всею Русью, которое ляжет в основу порядка, отвечающего самобытным русским началам”.

И работа по осуществлению монаршей воли шла ускоренным ходом, правда, на северо-западе уже в условиях настоящей жары в природе и обществе. А ровно через два месяца, когда в разгар уборки хлебов начались настоящие ливни, в том же манеже услышали положение “Об учреждении Государственной Думы”... Вскоре поступила и самая радостная весть о прекращении войны.

23 августа в Портсмуте Россия подписала мирный договор. Вышеозначенные обстоятельства заставили подумать о прекращении военных действий, хотя армия была уже достаточно укреплена прибывшими свежими силами, готовыми к боям. Это обстоятельство и дало возможность выговорить условия не очень обременительные. Россия передала Японии Порт-Артур с прилегающим участком железной дороги, уступила южную половину о. Сахалин и добилась обязательства противной стороны в возможно короткое время эвакуировать свои войска из Маньчжурии.

Нет нужды описывать радость участников сражений, тех же вильманстрандцев. Оставшиеся в живых уже думали о том, как покинут осточертевшие сопки и предательские заросли гаоляна. А пока, в середине октября, двинулись на зимние квартиры в пятидесяти верстах от строящегося Харбина.

Николай II, соглашаясь на мир, поступил так, как в свое время поступил его дед, Александр II, прекративший Крымскую войну, дабы сосредоточиться на неотложных внутренних делах. В первую очередь надлежало успокоить страну, в которой вновь возникло революционное брожение, затихшее было после решительных мер, принятых Александром III. Затем предстояло совершить большое государственное дело, которое не успел сделать Александр II: привлечь выборных от населения к участию в законодательной деятельности. Третье — устранить в организации и оснащении армии и флота недочеты, ошибки, обнаруженные войною.

19 октября, среда. Рушан знакомили с очередным Высочайшим манифестом от 17 октября. Число лиц, пользующихся правом участия в выборах Думы, увеличилось. Однако выборы оставались многоступенчатыми, неравными по четырем куриям, в них не могли участвовать женщины, студенты, военнослужащие. Избранная Дума по Манифесту рассматривала законопроекты и передавала их в Государственный совет, который после обсуждения посылал на подпись императору. Государственный совет несколько расширялся, в него вводились выборные не только от дворянства” но духовенства, земства, торгово-промышленной буржуазии, деятелей науки и культуры.

1906 г. 7—9 апреля, когда мягкую, ровную зиму сменили теплые засушливые дни, с бранного поля в Старую Руссу вернулись к родным очагам уцелевшие защитники дальневосточных рубежей. Они и занявшие место убитых и искалеченных, объявили сбор средств на памятник павшим вильманстрандцам. Достойный проект “Орел” представил на конкурс техник-строитель полка Владимир Петрович Мартынов, которому и поручили благородное дело.

16 августа, среда. Исполнилось 100 лет со дня формирования Вильманстрандского полка. В это время он снова нес гарнизонную службу в Петербурге. По торжественному случаю на площади Красного Села под старым мушкетерским знаменем заслушали Высочайшее поздравление с перечислением славных побед: по изгнанию шведов из Финляндии, Наполеона из России, о заграничном походе до взятия Парижа. В заключение было дано обещание об изготовлении специального юбилейного нагрудного знака, который получит весь личный состав... Знак был вручен 16 августа 1910 г.

“Нам нужна великая Россия”

Итак, с окончанием войны правительство вплотную приступило к решению неотложных вопросов. Среди них, наряду с созданием Государственной Думы, был вопрос об “общине” или крестьянской “уравниловке” — серьезном