Старая Русса в истории России - Иван Николаевич Вязинин

В отличие от предшествующей, вся зима была мягкая. Уже в марте начали вскрываться реки, затем потянулись “сухие, холодные дни”, когда тихая размеренная жизнь Руссы была поколеблена приездом Антиохийского патриарха Григория по пути в Новгород на юбилейные торжества у мощей святителя Никиты.

С почетом встретили необычного гостя рушане. Даже воинское начальство распорядилось встретить его Святейшество с оркестром, а по пути расставило караул. В предшествии Креста патриарх направился в Воскресенский собор. После краткого молебна обратился к присутствующим с пламенной речью. Описал тяжкое состояние своей небольшой церкви, “поддержкой для которой является общение любви со святой Русью”... Не был забыт им древний город. Уже из дальней патриархии своей прислал он потом пасхальное приветствие.

25 октября. Воспользовавшись перерывом в ненастной погоде, близ “аракчеевских казарм” торжественно, с молебном, заложили фундамент памятника “Орел”. Недостающую сумму прислал император. К сожалению, в августе следующего года автор Владимир Петрович Мартынов ушел с полком на фронт. Завершение работ было поручено кладбищенскому мастеру Витенбергу, имя которого и высечено на граните. Надпись гласит: “доблестным вильманстрандцам, погибшим в боях русско-японской войны 1904—1905 гг. 86 пех. Вильманстрандский полк”.

Продолжало набирать силы производство на фабрике Лютера. Здесь уже трудилось 695 рабочих, годовой выпуск клееной фанеры за пятилетие увеличился в шесть раз и достиг 142 миллионов квадратных футов.

В уезде насчитывалось 295 хуторов и 1232 отруба.

На полях Восточной Пруссии

1914 г. Роковой год в истории Европы начался на северо-западе России с неустойчивой погоды. Однако в феврале наступило потепление, которое постепенно стабилизировалось, чтобы в июле обернуться “необычайно высокой температурой”. Но не успели забеспокоиться землепашцы, как уже было не до того.

15 июля прозвучали роковые выстрелы в Сараево: сербские националисты убили наследника австро-венгерского престола. Событие, касающееся двух государств, послужило искрой, взметнувшей мировой пожар, опаливший Европу и Россию. Последняя к этому времени уже не представляла собой сплоченного, прочного организма, способного выдержать новые испытания после русско-японской войны и первой революции. Вооруженные силы были резко ослаблены, большая часть флота уничтожена. Тихоокеанское побережье и Балтика фактически беззащитны. В армию начали проникать революционные настроения.

Совет государственной обороны, возглавляемый великим князем Николаем, двоюродным братом императора, разработал “Большую военную программу” на 4—5 лет. Но она только-только стала проводиться в жизнь, что тормозилось низким военно-промышленным потенциалом страны и зависимостью от заграницы в изготовлении многих видов военной продукции.

С началом войны внимание рушан, как и всей страны, было приковано к Восточной Пруссии, где царское командование стремилось оказать помощь союзной Франции, оттягивая на себя германские силы с Западного фронта. Жители города и уезда служили в наступающих войсках — в рядах 113-го пехотного полка 29-й пехотной дивизии 1-й армии Ренненкампфа, 86-го Вильманстрандского полка 22-й Новгородской пехотной дивизии 2-й армии Самсонова. Правда, до 18 августа вильманстрандцы были оставлены в подкреплении войскам, охраняющим Варшаву.

Рушане узнавали о событиях на фронте из сообщений официальных документов и газет, писем с фронта и рассказов раненых, непрерывно прибывающих в госпитали Старой Руссы.

6 августа. Первое серьезное столкновение с противником армии Ренненкампфа, наступавшей в обход Мазурских озер, у Сталлупенена в направлении Инстербург — Кенигсберг. В результате германский корпус отошел к Гумбинену. На следующий день нанесли поражение другому корпусу у Гольдапе. В обеих схватках отличилась 29-я и ее головной 113-й Старорусский полк. Почти все последующие донесения начинались с действий 20 армейского корпуса и его 29-й дивизии.

В это же время в Восточную Пруссию с юга стремительно вторглась армия Самсонова, угрожая с запада немецким войскам, сопротивляющимся Ренненкампфу. Маневр 2-й армии проходил в весьма трудных условиях пересеченной местности, к тому же совершенно опустошенной неприятелем. На пятые сутки, без дневок (!), при далеко отставших обозах, вышли на линию Сольдау — Алленштейн, растянув фронт на 100 верст (!).

Поздно вечером Самсонов писал в донесении: “...Тыл армии до настоящего времени не организован. Страна опустошена, (поэтому) лошади давно без сена, хлеба нет. Подвоз из Остроленки (старая база) невозможен”. И это перед сражением!

Ренненкампф же, вместо преследования отступающих при наличии сильной кавалерии и движения на соединение с Самсоновым, целую неделю или топтался на месте или продвигался не более 12 верст в день. Одновременно вырывал у командующего фронтом Жилинского разрешение идти прямо на Кенигсберг для его изоляции (?), то есть фактически отказался от завершения намеченной операции по разгрому немцев западнее Мазурских озер.

Штаб фронта, не имея точных данных об обстановке, продолжал подгонять Самсонова в прежнем направлении.

Немецкое командование, быстро уяснив обстоятельства из открытых текстов, передаваемых рациями противника, оставило против Реннекампфа всего полторы дивизии и цепочку кавалерии, а остальные силы бросило на правый фланг.

Неприятель атаковал 2-ю армию по всему фронту, захватил Уздау, когда был неожиданно остановлен контратакой 22-й Новгородской дивизии, поддержанной другими частями 1-го корпуса и кавалеристами. Удар, несмотря на стихийность, (без команды сверху), был чрезвычайно энергичным. Но в это время на другом фланге кто-то пустил ложный слух с приказом об отходе... Успех не был реализован, к вечеру героям тоже пришлось покинуть занятый рубеж и отойти за Сольдау.

В центре 13-й и 15-й корпуса, продвинувшиеся до Алленштейна, оказались в полуокружении. Самсонов, сняв связь с фронтом, выехал в самое пекло для личного управления боем... Когда же отступающие колонны перемешались и... начали сдаваться, а на призывы о помощи Ренненкампф не отвечал, — бесстрашный Самсонов, “не желая пережить поражение”, застрелился...

По собственной инициативе генерал Душкевич, командующий 1-м корпусом, с прибытием из-под Варшавы Вильманстрандского полка его недавней родной дивизии, сформировал отряд из этой дивизии и других частей и направил на выручку терпящим бедствие. Выступив из района Млавы, они той же ночью достигли Найденбурга и утром внезапно атаковали его. Противник был отброшен на десять верст. Но утомленные 35-верстным маршем и боем, русские войска не смогли развить успех...

Оставшиеся с окруженными корпусами высшие начальники не проявили упорства и мужества, чтобы вывести людей. В итоге до шести тысяч человек было убито, свыше 20 тысяч раненых осталось на поле боя, около 30 тысяч попало в плен. Лишь немногим более 10 тысяч прорвались через сомкнутые вражеские цепи, поддерживаемые артиллерией и бронеавтомобилями.

Разгромив 2-ю армию, немцы 26 августа обрушились на 1-ю. Ренненкампф фактически бросил войска на произвол судьбы, четырежды меняя место штаба, уезжая далеко в тыл... В то же время обескровленные силы 2-й армии, как могли помогали отступающему соседу. 22-я дивизия, в частности, во главе с вильманстрандцами, отвлекая врага, нанесла успешный контрудар на Янов...

И корпуса 1-й вышли из вражеского охвата. К