Старая Русса в истории России - Иван Николаевич Вязинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несколько месяцев в Старой Руссе действовал мобилизованный в Москве и отправленный сюда по этапу профессиональный революционер “Анатолий” — сын местного крестьянина Николай Антипов. Связь с Петроградом осуществлялась через опытного подпольщика Федора Григорьева, работавшего под именем Михаила Семенова. Старорусской жандармерии до февраля 1917 г. так и не удалось узнать, кто здесь вел пропаганду, кто распространял в казармах и на сборном пункте листовки и прокламации.
А большевистские ячейки уже нелегально работали на железной дороге и фабрике Лютера. И если за “продолжение войны до победного конца” призывали, наряду с правящими классами, эсеры и меньшевики, то большевики выступали “за превращение войны империалистической в гражданскую”, обещая одним ударом решить все вопросы достижения народного благосостояния.
Между тем политическая обстановка все более накалялась. Рушане, в основном, были в курсе происходящего, о чем заботились и правые, и левые. Слышали, что новый премьер Трепов предложил несколько частных законопроектов, но Дума отклонила их и выразила недоверие самому Трепову. К ней присоединился Государственный совет, что свидетельствовало о полной изоляции правительства. 16 декабря указом царя Дума была освобождена от занятий до 14 февраля, но не распущена, хотя давно уже говорили о новой — Пятой. На выборы идти не решались... 27 декабря Трепова все же сменил князь Голицын.
Как метко охарактеризовал обстановку Милюков в своих “Воспоминаниях”: “Это был то ли эпилог того, что произошло, то ли пролог того, что должно начаться!”.
В мятежном семнадцатом
Подстать политической обстановке, зима была на редкость суровой. И можно представить, какие трудноразрешимые проблемы возникали в переполненном городе, где на каждого местного жителя приходилось двое приезжих!
Рост дороговизны и неудачи правительства в решении продовольственной проблемы вызвали еще перед Рождеством резкую волну недовольства даже среди консервативного чиновничества. Пошли разговоры о возможности переворота, отстранении Николая II, передаче власти законному наследнику Алексею при регентстве Михаила Александровича. Мягкий характер последнего и малолетство наследника казались лучшей гарантией перехода к конституционному строю.
22 февраля, недооценив обстановку и вопреки советам Голицына и великого князя Михаила, царь выехал в Ставку. А в Петрограде уже шли забастовки и начались столкновения с полицией. Утром в столице из-за недостатка хлеба прекратили работу до 87 тысяч, на другой день уже 128 тысяч человек. Толпы громили продовольственные лавки, булочные, останавливали движение на улицах.
В городе на Полисти еще не знали о последних событиях в Петрограде, но по суете жандармерии и растерянности свиты, сопровождавшей Николая II через Старую Руссу на Псков, поняли, что случилось нечто необычное. “1 марта, среда, 1917 год, — писал царь в дневнике, — ночью повернули с Малой Вишеры назад, так как Любань и Тосно оказались заняты восставшими. Поехали на Валдай — Псков, где остановились на ночь… Гатчина, Луга тоже оказались занятыми. Стыд и позор! — доехать до Царского не удалось”.
Вскоре после отъезда царя в Старую Руссу прибыли представители Петрограда. Весть о революции в столице всколыхнула гарнизон. Не подчиняясь приказам, солдаты покинули казармы. Большинство офицеров скрылось. Для руководства восстанием и захвата власти спешно создали комитет из представителей армии и рабочих.
2 марта, когда царь отрекся от престола, и в столице уже брало в руки власть Временное правительство во главе с князем Львовым, председателем Всероссийского земского союза, в Старой Руссе еще только разворачивались события. Разбуженная толпа, руководимая и поддерживаемая солдатами, устанавливала “свой порядок в городе”.
Раскрыли ворота тюрьмы, выпустив вместе с политическими еще большую группу уголовников. Кто-то из последних в знак прощания, а на самом деле уничтожения компрометирующих документов, поджег свою “альма-матер”. Запылал и дом городского головы. Сам Ванюков бежал. Разоружили полицию и жандармерию, арестовали их начальство, присоединив к ним и командира 178-го запасного полка Кавецкого.
В то же время председатель Земской управы В. В. Карцев, только что принявший и пост комиссара Временного правительства, пригласил руководителя педагогического коллектива женской гимназии Н. А. Иванову и председателя исполкома Совета 178-го запасного полка военврача М. П. Глинку. Он попросил их составить “ввиду чрезвычайной ситуации” воззвание о срочных выборах во Временный Военно-гражданский комитет Руссы.
3 марта, пятница, 12 часов дня. Когда в столице великий князь Михаил отказался от притязаний на престол, а вопрос о форме правления был отложен до Учредительного собрания, в Старой Руссе проводились выборы. Открытым голосованием были избраны представители всех слоев населения: учителей, врачей, юристов, ремесленников... По предложению Карцева члены Комитета утвердили его председателем интеллигента К. П. Шабельского, имевшего опыт руководства старорусским дворянским собранием. Затем были выдвинуты новый городской голова Ф. А. Федоров и городской судья Ф. Л. Савицкий. Результаты объявили на состоявшемся в тот же день митинге на Торговой площади. Торжественный молебен отслужил архимандрит Амвросий, настоятель Спасо-Преображенского монастыря. К счастью, сохранился весьма удачный снимок неизвестного фотографа, и мы можем видеть общую картину массового собрания.
Само собой разумеется, что такие результаты не могли удовлетворить крайне левые силы. Да и из Петрограда следовали приказы столичного Совета, претендовавшего на центральную власть. Но слишком еще слабы были здешние силы большевиков и им сочувствующих. Преобладало влияние эсеров, которые отнюдь не торопились с организацией второй власти.
19 апреля. Открылось первое заседание только что созданного уездного Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. В состав исполкома вошло три большевика.
23 апреля. Во Временный Военно-Гражданский комитет поступило постановление правительства “Об учреждении земельных комитетов”, на которые возлагалась подготовка закона о земельной реформе и регулирование земельных отношений в течение переходного периода. В их деятельность сразу же вмешался только что созданный Совет. Не зря же эсеры, составляющие его большинство, считали себя выразителями чаяний крестьянства.
Совету удалось повести за собой не только волостные комитеты, ближе всего стоящие к массам и вынужденные считаться с их требованиями, но и уездный. Последний, не дожидаясь правительственного постановления, стал проводить в жизнь инструкцию местного Совета “Об отобрании монастырских, церковных и прочих земель, и о раздаче их крестьянам”.
Губернский комитет признал инструкцию незаконной и потребовал точного выполнения директив Временного правительства. Но на заседании исполкома совместно с уездным Земельным комитетом, постановили: “Предоставляя Учредительному собранию разрешить вопрос в окончательной форме, мы стойко отстаиваем принцип — “Земля тому, кто льет на пашнях пот”. Крестьянам были переданы церковные владения Городецкой волости, часть земель князя Васильчикова в имении Выбити, помещика Дирина — в деревне Уползы, крупных хуторян и отрубников деревень Бор, Дегтяри, Цемена...
В связи с тем,
