Между двух войн - Денис Чекалов

Дочь Тьмы счастливо улыбнулась:

– У тебя и выхода-то не было, Майкл. Я посмотрел на нее, молча предупреждая, что на этом следует остановиться.

Но Франсуаз не могла упустить случая добить меня:

– Все дело в том, что ты влюбился в меня по уши. Я снял с одеяла сосуд с тушеной индейкой и аккуратно опрокинул его ей на лицо.

Потом я встал и вернулся на свое место.

Франсуаз билась несколько секунд, прежде чем ей удалось сбросить с себя соусницу. Прекрасное лицо де-монессы было все в подливке и маринованных грибах.

Она широко раскрывала рот, пытаясь отдышаться, и протирала глаза.

– Ты, кажется, собиралась доесть? – участливо спросил я. – Не подавилась? Нельзя есть так неопрятно, Френки.

– Ты низкий, бессовестный мерзавец, – прорычала Франсуаз. – Пользуешься беспомощностью девушки. Она подняла края одеяла и принялась вытираться. Я посмотрел на ошейник в своих руках.

– Не останавливайся, клубничка, – подтолкнул ее я. – А это, значит, обручальное кольцо?

Франсуаз посмотрела на меня в тихом бешенстве. Несмотря на попытки вытереться, она выглядела так, словно поела из свиного корыта.

Ей очень хотелось сбить меня с ног и покатать по траве, но в глубине души она понимала, что провинилась.

Я не мог бы сказать с уверенностью, но мне показалось – демонесса боится, что я обижусь на нее и уйду.

– Ладно, – произнес я, позволяя ей почувствовать себя прощенной. – Говори.

Франсуаз закинула ноги мне на колени. С одной стороны, она хотела продемонстрировать свою независимость, а с другой – убедиться, что я не смогу уйти.

– Когда человек отдает демону душу, – сказала она, – то получает взамен астральный ошейник.

– Вот как, – произнес я. Демонесса поспешила объяснить:

– Это может показаться странным. Но птиц же тоже кольцуют. Жениться на девушке – это не то же самое, что окольцевать ее как свою утку.

– Верно, – подтвердил я. – Это девушки окольцовывают парней, а не наоборот.

– И еще люди носят ожерелья. Они же не считают их ошейниками.

– Да, – подтвердил я. – Но это – ошейник. Франсуаз покачала головой. Она уже поняла, что я не собираюсь требовать душу обратно.

– Если чувства глубокие, то символы не нужны. Сам ошейник ничего не значит. Он только напоминает человеку и другим, что он принадлежит демону.

Красавица переложила ноги, устроив их между моими бедрами и животом.

– Как же этот ремешок оказался без хозяина?

– Это меня и беспокоит, Майкл. Если ошейник снят, значит, человек потребовал вернуть душу. Это может высвободить разрушительную энергию и открыть ворота астральных сфер. Надо узнать, кому он принадлежал.

– Ладно, милая, – согласился я. – Как только лучники покинут лес. А теперь – надеюсь, ты не перепортила все запасы.

– Ну уж нет, – проворковала Франсуаз. – Ты завалил меня на спину. Я поняла это как обещание.

– Считай, что я солгал, – произнес я и принялся ужинать.

4

Гельминт Шестнадцатый, король Берберы, стоял на террасе своего дворца и наблюдал за тем, как стражники уносят тела убитых товарищей.

Королю шел уже шестой десяток – возраст, который обычно называют почтенным. Но он сам не видел в старости ничего, что заслуживало бы почтения.

За долгую жизнь он не приобрел мудрости, которая помогает без содрогания смотреть вперед, куда бы ни вел жизненный путь. Гельминт не создал ничего, что мог бы совершенствовать на закате своей жизни и оставить потомкам.

Он не верил ни в бога, ни в загробную жизнь. Даже если бы они и существовали, король не мог ждать от них милостей.

Его завоевания, которыми он гордился в годы молодости и зрелости, остались в прошлом. Обширная империя разрушалась, и у стареющего монарха больше не оставалось сил, чтобы поддержать ее.

Капитан дворцовой стражи остановился перед Гель­минтом.

– Тела сейчас унесут, сир, – произнес он. – Сожженный дрок вырубят, на его место пересадят новый.

Даже он относится ко мне как к выжившему из ума старику, подумал Гельминт. Беспокоится о том, чтобы мертвецы да следы пожарища не попадались мне на глаза. Думает, что ни на что большее я не способен.

– Как это могло произойти? – спросил король.

– Грабители оказались ловкими, сир, – проговорил капитан стражи. – Они перелезли через стену и прошли через сад, пока караульные совершали обход на других аллеях.

– Сколько их было?

– Мы не знаем, сир. Но судя по числу убитых стражников, не менее пяти или шести. Мои люди буквально изрублены в капусту.

Одно из мертвых тел, которое стражники поднимали с земли, перевернулось. Кровавое месиво высыпалось из вскрытого панциря.

– Я вижу, – буркнул король.

– Нам повезло, что они не успели ничего взять, – проговорил капитан стражи.

Он испытующе посмотрел на короля.

– Сир, вы уверены, что все на месте? Грабители, возможно, орудовали в ваших покоях несколько часов. Король Гельминт коротко кивнул.

– Да, – ответил он. – Я уверен. Но знаешь что, ты объявишь награду за головы тех, кто побывал здесь. Не важно, успели они взять что-то или нет.. – Да, сир.

– И еще. Ты скажешь, что они украли из казны много ценностей. Сам выдумай каких. Главное, чтобы люди поверили. Они станут охотиться не столько за грабителями, сколько за их воображаемой добычей… Когда же увидят, что никаких сокровищ нет, то принесут нам их головы, чтобы получить награду… Теперь иди.

Капитан замешкался. Было видно, что он хочет о чем-то спросить и не решается.

– В чем дело? – спросил Гельминт.

– Ваше Величество, – нерешительно начал стражник, все еще раздумывая, следует ли задавать вопрос, который вертелся у него на языке. – Если бы вы не подняли вовремя тревоги, грабителям удалось бы уйти… Но как вы узнали, что они в саду?

Садовник посыпал аллею свежим песком, чтобы скрыть кровавые следы.

– Я старый человек, – произнес король. – Почти не сплю по ночам. Я стоял на этой террасе, когда увидел их.

Плохо быть стариком, подумал Гельминт. Еще хуже, когда другие считают тебя стариком. Его унижала жалость, которую он видел в глазах тех, кто его окружал.

Но иногда даже из этого можно извлечь небольшую пользу. Невинно солгать.

– Да, сир.

Капитан стражи развернулся и побежал вниз по лестнице. Он знал, что короля не было на террасе в ту ночь.

5

Луна провертела в небе голубоватый глазок и смотрела сквозь него на Каледонский лес.

Две ее подруги уже скрылись, закатившись за занавес горизонта, чтобы еще на несколько часов вернуться перед самым рассветом.

Франсуаз проснулась от того, что услышала шорох. Перевернувшись по земле, она вскочила на ноги, в ее руках блеснул меч.