Хороший тон. Разговоры запросто, записанные Ириной Кленской - Михаил Борисович Пиотровский

1901 года Пабло Пикассо узнал о смерти своего ближайшего друга Карлоса Касагемаса. Карлос собрал в кафе компанию друзей и на глазах у всех выстрелил в свою возлюбленную Жермен Гаргалло, а потом – в себя. Жермен осталась жива, а рана Карлоса оказалась смертельной. Пикассо был в шоке. Он приехал в Париж, который они с Карлосом с наслаждением открывали для себя, строили планы, мечтали. Художник поселился в комнате, где Карлос провёл свои последние дни, завёл роман с Жермен, из-за которой друг покончил с собой. Он бродил по улицам, которые любил Карлос, общался с его друзьями. Пикассо уходил в «чёрную тоску»: «Я погружался в синий цвет, когда понял, что Касагемас мёртв». Тоска, печаль, безысходность, мрак – вот темы его размышлений, его мучений.

Он вернулся в Испанию, в Барселону, но ему тесно и душно – он снова уехал в Париж. Неудачи, нищета, отчаяние преследовали его. Вновь в Барселоне – он целый год не мог прийти в себя. Барселона – особый город, столица Каталонии, полный легенд, мистических историй, сказочной атмосферы, призраков, безумств, анархизма и троцкизма; город, в котором кипели и кипят буйные страсти, испанская революция, о которой писал Джордж Оруэлл. Автор странной антиутопии XX века «1984» Джордж Оруэлл во время гражданской войны в Испании воевал на стороне республиканцев и написал повесть «Памяти Каталонии»: «Я находился среди десятков тысяч людей, живших в одинаковых условиях, на основах равенства. Я попал в единственный во всей Западной Европе массовый коллектив, в котором политическая сознательность и неверие в капитализм воспринимались как нечто нормальное. Многие из общепринятых побуждений – снобизм, жажда наживы, страх перед начальством – просто-напросто исчезли из нашей жизни. Все были равны. Конечно, такое положение не могло сохраняться долго, это был лишь эпизод гигантской игры, ареной которой служит вся земля. Но этот эпизод продолжался достаточно долго, чтобы наложить отпечаток на всех, кто в нём участвовал. Мы жили в обществе, в котором надежда, а не апатия или цинизм, была нормальным состоянием духа. Мы дышали духом равенства». С одной стороны – такие настроения, а с другой стороны, Барселона – город поэтов, мистиков, город грандиозных соборов, великолепных творений Гауди, Доменика, Мартинеса… «Тёплый город у тёплого моря», город-праздник, город-протест. Барселона – всегда дерзкий вызов обыденности, это город-лабиринт, город – очарованный собственной невероятностью. Неиссякаемое очарование Барселоны состоит в её неиссякаемой силе перевоплощения. Пикассо обожал этот город, был благодарен ему: здесь прошла его первая выставка, здесь – его счастливая дружба с Карлосом Касагемасом, здесь он пытался забыть горе – потерю друга, здесь начался важный период его жизни и творчества – «синева… цвет печали, отчаяния, скорби» – он рисовал несчастных, больных, одиноких. Пикассо наполнен силой этого города, его мечтаниями, его воспоминаниями.

Из Барселоны, весной, он писал в Париж маркизу Жакобу: «Я хочу написать картину по рисунку, который тебе посылаю, – “Встреча проститутки из тюремной больницы с её сестрой-монахиней”». Набросок сделан в тюрьме Сен-Лазар – мрачное место, тюрьма-госпиталь, в которой держали проституток и их детей. Картина названа «Две сестры» («Свидание»). Казалось бы, обычная история – уличная женщина и монахиня – превращается в глубокие символы человеческого страдания, отчаяния и надежды, несмотря на обстоятельства, понимания и сопереживания. Искусство проистекает из боли и печали. Жизнь наполнена тёмно-синими красками – красками одиночества, тоски. Печаль – вот что рождает искусство. Чем дольше вглядываешься в эту пронзительную сцену, сцену встречи, тем светлее становится на душе. Мы вспоминаем, вернее, угадываем другую встречу – мать Иисуса и мать Иоанна Крестителя: «С высокотрагедийным достоинством они смиренно несут крест своей судьбы». Женщины склонили головы, в этой позе – и прощение, и просьба, и печаль, и всё-таки… вера, любовь. Сквозь сумрак бытия сверкает луч надежды; грех и добродетель, но они не противопоставлены, они – рядом.

Встреча Марии и Елисаветы – важнейший сюжет европейского искусства.

В Евангелии от Луки рассказывается: праведные супруги, «…поступая по всем заповедям и уставам Господним беспорочно»[58], страдали бесплодием – великое наказание мучило их. Однажды во время служения в храме Захария получил весть от Ангела: его жена, уже в немолодых летах, родит сына, который «…будет велик перед Господом»[59], и «…предъидет перед Ним в духе и силе Илии»[60]. Захария усомнился и был наказан немотой: будешь молчать до тех пор, пока не родится ребёнок. Елисавета забеременела. «В шестой же месяц послан был Ангел Гавриил от Бога в город Галилейский, называемый Назарет, к Деве, обрученной мужу, именем Иосифу, из дома Давидова; имя же Деве: Мария. Ангел, войдя к Ней, сказал: радуйся, Благодатная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами»[61]. Она же, увидев его, смутилась от слов его. Мария сказала Ангелу: «…как это будет, когда я мужа не знаю? Ангел сказал Ей в ответ: Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим. Вот и Елисавета, родственница Твоя, называемая неплодною, и она зачала сына в старости своей, и ей уже шестой месяц, ибо у Бога не останется бессильным никакое слово. <…> Встав же Мария во дни сии, с поспешностью пошла в нагорную страну, в город Иудин, и вошла в дом Захарии, и приветствовала Елисавету. Когда Елисавета услышала приветствие Марии, взыграл младенец во чреве ее; и Елисавета исполнилась Святаго Духа и воскликнула громким голосом, и сказала: благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего! И откуда это мне, что пришла Матерь Господа моего ко мне?»[62] И Богородица в ответ: «…величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем, что призрел Он на смирение Рабы Своей»[63]. В доме Захарии и Елисаветы Мария провела три месяца. Елисавете же настало время рожать, и она родила сына – Иоанна Крестителя.

Великая тайна – о ней вспоминаем, когда смотрим на картину Пикассо – тайна о всемогуществе Бога, тайна, которая удивительным образом освещает самые обычные, приземлённые, обыденные вещи, события, и через тьму, сомнения, боль всё-таки просвечивает нечто высокое, вечное, невозможное… но существующее вне логики.

Одно личное воспоминание мне дорого. Эйн-Карем[64] – очаровательное место, где находится знаменитый Горненский монастырь. В 1871 году архимандрит Антонин (Капустин), начальник Русской духовной миссии на Святой земле, выдающийся учёный-византинист, совершил несколько значительных приобретений, и благодаря ему Православная Русь «стала твёрдою ногою у Святого Гроба». Одно из его важных приобретений – Горняя – место, где произошла встреча Пресвятой Богородицы со святой праведной Елизаветой и где родился Иоанн Креститель. Архимандрит Антонин организовал специальный комитет для сбора средств – основными жертвователями были братья Елисеевы, Карл фон Мекк, Николай Иванович Путилов. Довольно скоро собрали значительную сумму, возвели храм Казанской Божией Матери, и постепенно это святое благодатное место начало заселяться – русские инокини приехали, и появился монастырь. По уставу архимандрита Антонина все паломники, желающие поселиться в Горней, должны были на свои деньги построить свой дом и главное – разбить вокруг дома сад. На склоне горы выросли маленькие домики, утопающие в зелени деревьев, яркости цветов. Архимандрит Антонин установил особый праздник – Сретение Пресвятой Богородицы и святой праведной Елисаветы – «Целование». Удивительное место: благолепие, тишина, уют, спокойствие.

Я думаю, каким чудесным образом сочетаются впечатления и воспоминания, как фантастически реальность существует в истории мистической. Память о великой встрече Марии и Елисаветы становится фактом и нашей жизни, сегодняшнего существования, и нам открываются необыкновенные духовные пространства – память о встрече и встречах меняет наш мир и, кажется, разговор продолжается. Смысл музея – поддерживать этот разговор, пытаться расслышать голоса.

«Две сестры», или «Свидание», Пабло Пикассо расположились в Эрмитаже недалеко от ещё одного «свидания» – картины «Встреча» Мориса Дени, современника Пикассо, художника, умевшего путешествовать сквозь время,