Цианид - Кристина Старк

Митчелл резко выдохнул и повернулся ко мне с мольбой в глазах:

– Только не туда, Ванесса. Прошу тебя. Я не смогу спать, зная, что твой бывший в любой момент может нагрянуть к тебе.

Я совсем забыла о Дереке. Начисто. После рассказа Митчелла Дерек показался просто позапрошлогодним кошмаром.

– Что ты предлагаешь?

– Ты можешь остаться здесь, пока не примешь решение?

– Нет.

– Почему? Ты боишься меня?

Я не испытывала страх, но поняла, что совсем не знаю его. Внезапно камера выхватила моего героя под таким ракурсом, к которому я совсем не была готова. Тот милый, простой, заботливый парень, в руках которого я нашла утешение, оказался кем-то совершенно иным и незнакомым. Он был полон неизвестности и непредсказуемости.

Как и Дерек.

Мне еще предстояло постичь его заново. И не ясно было, что меня в итоге ждет. Будь настороже, если у человека обнаружилось потайное дно. Наверняка после него обнаружишь еще десять.

– Я… не знаю, – наконец ответила я, чувствуя себя дезертиром. Солдатом, который сбежал с линии фронта, стоило ему услышать первый выстрел.

– Ты хочешь уехать во что бы то ни стало? – спросил он.

– Так будет лучше всего.

– Ты можешь пожить где-то еще, не у родителей?

– Я не могу всю жизнь прятаться от Дерека или вечно жить у друзей.

– А я не могу отпустить тебя туда, где с тобой может что-то случится, черт возьми! – повысил голос он.

– Ну так, может, запри меня в этой комнате?! – заорала я.

Митчелл вскинул бровь, пытаясь понять, шучу я или нет, и, судя по блеску в глазах, был настроен решительно.

– Мне придется сделать это, если ты откажешься слушать голос разума. Знаю, ты не большая фанатка чокнутых мафиози, которые похищают женщин и держат их в плену, но, Ванесса, ты не поедешь в тот дом, пока эта тварь ходит по земле. Я никак не могу отпустить тебя туда. Я с ума сойду. А если с тобой что-то случится, то… Боже, я же просто убью его. И снова сяду! Пожалуйста, я не знаю, как мне еще тебя уговорить. Я готов продать последнее, что у меня есть, и снять для тебя номер в хорошем отеле на месяц, год – сколько надо! И я сделаю это, если ты категорически против оставаться здесь со мной. Ты не знаешь меня совсем.

– Вот именно, – сказала я, поднимаясь с дивана и пытаясь стоять прямо. Меня шатало и подташнивало. – Вот именно, я совсем не знаю тебя! И это паршивое чувство! У меня так часто выбивали почву из-под ног, что я больше не хочу никаких сюрпризов. Митчелл, я хочу парня-курьера, простого и понятного, который не имеет никакого отношения к криминалу, не носит платиновые цепи и у которого нет двойного дна, как у шляпы фокусника!

Митчелл сделал ко мне шаг, и, заметив, как я напряглась, остановился на полпути, беспомощно выдыхая:

– Я больше не имею никакого отношения к криминалу. Я покончил со всем этим дерьмом. Даже цепочки скоро не будет: мне нужны деньги на учебу. Это правда. Если б я до сих пор возил наркотики, то, поверь, мы бы жили не здесь.

Я стояла на месте, не в силах сказать ничего осмысленного. Тогда Митчелл все-таки медленно приблизился ко мне и сказал:

– Я понял, что ты хочешь прекратить отношения со мной. Не вопрос. Я сам облажался, когда решил умолчать о своем прошлом. Но если у меня есть хоть малейший шанс уговорить тебя остаться и не ехать в тот проклятый дом, то скажи, как мне это сделать. Я поставлю еще десять внутренних замков на твою дверь. Буду ночевать в машине на улице. Что угодно, лишь бы ты чувствовала себя в безопасности. Пожалуйста, Несса, останься здесь, – повторил он, коснулся моего плеча и мягко сжал его. – Я не могу отпустить тебя, пока не буду уверен, что этот подонок не подступится к тебе.

Возвращаться в родной дом мне и правда не хотелось, обременять собой подруг – тоже. Я могла бы пожить у Магды или Эми пару дней, но не неделю и не две. Мне срочно нужно было мое собственное жилье, но этот процесс точно займет пару месяцев: в Дублине всегда было туго с арендой.

Митчелл молча смотрел, как я борюсь с собой, и, когда понял, что сомнения побеждают, сказал:

– Я даю тебе слово, что пальцем тебя не трону, пока ты будешь здесь в качестве моего гостя. У нас больше нет никаких отношений, ты обозначила это ясно, поэтому ты – мой гость. А с гостями можно только… кофе пить и говорить про погоду. Если тебя беспокоит, что снова может что-то начаться, то просто забудь об этом. Больше ничего не будет. Я обещаю.

– Мне нужно подумать, – ответила я. – Сейчас мне нечего сказать. Есть что-то еще, о чем я не знаю?

Пожалуй, этот вопрос прозвучал отвратительно. Со снисходительностью сытой богатой девочки, отчитывающей голодного уличного пацана. Нужно было задать его как-то иначе, а лучше не спрашивать вообще…

– В смысле «еще»? – с ледяной ухмылкой ответил Митчелл. – Я никого не убил, никого не ограбил, никого не изнасиловал, если ты имеешь в виду подобные вещи.

– Ты не имеешь права обижаться! – выдохнула я. – После того, как ты умолчал о столь важных фактах своей жизни, обижаться здесь имею право только я!

– Ты права, – кивнул он. – Я жалею, что не собрал по крупицам свою храбрость и не сказал тебе сразу, но теперь могу дать тебе слово, что ты знаешь все. И во всем, что я творил, я раскаиваюсь. Если б я мог вернуться в прошлое, то нашел бы способ жить иначе.

Митчелл попытался меня обнять, но я отпрянула. Мне нужна была холодная голова, а его объятия были дурманом. Тогда он, не глядя на меня, ушел на балкон и зажег сигарету. Его трясло. И меня тоже. Я знала, что это конец, хотя еще не призналась себе в этом.

Глава 19

«Приболела»

Я закрыла дверь и обвела взглядом пустую темную спальню. Сняла платье, такое нелепое и кокетливое, бросила его на пол и несколько минут разглядывала свое отражение в лакированной поверхности дверцы шкафа.

Мне никогда не нравилось мое тело. Оно было каким-то подростково-неказистым. Я часто сутулилась – привычка из детства: в тринадцать лет я слишком быстро вытянулась и, чтобы не казаться выше ровесников, опускала плечи и старалась выглядеть ниже. Я никогда не восхищалась собой, не любовалась – наоборот, прятала свою худобу в бесформенные свитера, объемные пальто и оверсайз-платья.

Но что-то причудливое и волшебное случилось, пока я жила у Митчелла. Я чувствовала себя иначе, я ощущала себя другой Ванессой Энрайт – сексуальной, соблазнительной, желанной. Даже мое тело будто изменилось за это