Чужой праздник (СИ) - Ломтева Анна

Йилдыз кивнула, повернулась к Елене:

— Есть хочешь?

— Здесь есть какое-нибудь кафе?

— Вон там, — Йилдыз протянула руку вдоль променада, следующего береговой линии, — Пойдём, поедим, выпьем кофе.

— Если вы не придёте, мы уйдём без вас, — сказала им в спину вторая ведьма. Йилдыз не обратила внимания.

— Они могут уйти без нас? — Елена понимала, что особой проблемы выбраться с острова не будет. Она по прибытии посмотрела расписание и знала, что до позднего вечера рейсы идут один за другим с интервалом чуть меньше часа. Но…

Йилдыз не ответила.

Елена говорила себе, что ей должно бы уже было наплевать на дальнейшую судьбу невзрачной девочки в шмотках с турецкого базара, тем более что за неё взялись теперь не одна, а целых две ведьмы. Она шагала по набережной, поглядывая на бирюзовое сияющее море слева, на узенький галечный пляж, плотно покрытый телами отдыхающих, чувствовала теплые порывы ветра и пыталась отвлечься от мыслей о Светке. Ну кто она ей? Знакомы сутки. Считай, подкормила бродячую собачку, и ладно — ты же не тащишь домой любого бездомного пса, которому насыплешь дешевого корма на асфальт возле мусорных баков?

И вроде бы убедила себя.

Кафе, куда привела её Йилдыз, было явно по-туристически недешевым. Елена на мгновение снова поддалась панике, как тогда, в вечер прибытия на трамвайной остановке, но тут же сказала себе, что ничего страшного не происходит. Чай, сэндвич — может быть, чуть дороже, чем на материке, может, даже чуть дороже, чем было бы в Москве на вокзале, но вполне терпимо для её финансов.

Они сели за круглый столик у самого входа, подскочил официант, и Йилдыз, не дожидаясь, пока он предложит меню, быстро перечислила ему какие-то названия. Он льстиво заулыбался, чуть поклонился и ускакал в направлении кухни. Елена проводила его взглядом, потеряв дар речи.

— Я угощаю, — сказала Йилдыз и достала из сумки сигареты.

«Я бросила, — подумала Елена, отводя взгляд от её рук, теребящих пачку достаточно нервно, чтобы это бросалось в глаза, — Я бросила и снова не начну». Курить ей вдруг захотелось зверски. Она некстати и невпопад вспомнила вкус «специальной» сигаретки Сани с биофака. Аромат своих любимых крепких «Собрание». Чуть прилипающую к губам бумагу на фильтре. Тихий звук, с которым тлеет табак. Лёгкое пощипывание на нёбе. Нежное, едва заметное оцепенение, нападающее после третьей-четвёртой затяжки. Она поняла, что сидит, уставившись на пачку в руках Йилдыз. Женщина тоже это поняла. Она наконец вытащила себе сигарету, сунула в рот, а пачку естественным дружеским жестом протянула Елене. И та не нашла в себе сил отказаться.

Закурили, откинулись — не сговариваясь, но на удивление синхронно — на спинки пластиковых кресел. Елена с острым, почти стыдным наслаждением затянулась, на пару секунд задержала дым. Медленно выпустила. Почувствовала, как расслабляются плечи, как ослабевает невидимый узел между лопатками. Чуть расслабилась и Йилдыз, усмехнулась, повела плечами. Сказала:

— Не волнуйся. Твоя подружка сейчас лежит пластом, но её жизни ничто не угрожает.

— Лежит? — Елена снова затянулась. Курить было так естественно, так сладко и успокаивающе, что хотелось длить этот процесс вечно. Ей бы встревожиться — почему «лежит»? Где лежит? Но она поняла, что адреналин схлынул и оставил её саму лежать, как тюленя на нагретой солнцем скале. «Ещё немного, и я довольно захлопаю ластами по пузику», — подумала она.

— Толкательница пользуется удачей жертвы. Если это путешественница, удача изымается способом, связанным с её триггером. Ты сказала, что у твоей подружки триггер — алкоголь, значит, сейчас у неё самое мерзкое похмелье, которое только можно вообразить. — Йилдыз глянула мимо её плеча. — Ах, наша еда, прекрасно. — Она затушила едва прикуренную сигарету в пепельнице и заулыбалась официанту.

Елена дождалась, когда официант расставит перед ними тарелки с какой-то выпечкой, глубокие пиалы с супом и чашечки с оливками, и уйдёт. Подняла взгляд на Йилдыз и спросила:

— Значит, сегодня она в любом случае никуда переместиться не сможет?

Йилдыз кивнула. Придвинула к себе суп, отломила от своей булки изрядный ломоть и, запуская ложку в пиалу, сказала:

— Ей придётся уехать довольно далеко от города, прежде чем она сможет переместиться. Посадим её на местный пригородный поезд, дадим немного денег. По твоим рассказам она трусливая и глуповатая девочка, подвиги не её стихия. Будет рада убраться, пока цела. — и женщина начала с энтузиазмом работать ложкой, не забывая отправлять в рот оливки и кусочки булки.

Елена поняла, что объяснений больше не будет, затушила сигарету и тоже принялась за еду.

Всё-таки, их расслабленность и уверенность была не к добру. Когда они неспешно возвращались к пристани, Елена издалека поняла, что там у бетонного парапета их ждут не три, а только две фигурки. Елена невольно прибавила шаг, но — не было смысла, как сказала бы Йилдыз. Когда они подошли к пристани, вторая ведьма и девочка встретили их усмешками.

— Катер пришёл, — сказала ведьма весело, — едете с нами?

— Где Акса? — спросила Йилдыз, и Елена услышала, как в этом голосе сплетаются стальные тросы и звенит высокое напряжение.

— Тебе-то что? — удивилась вторая ведьма, — Она не путешественница, не толкательница. Бездарная девочка, сама знаешь. Увидела подружку из коллежда, ушла на пляж. — ведьма кивнула в сторону моря, — Едем.

Рядом со сходнями пристани носом на гальке лежал небольшой катерок, даже скорее лодка с мотором, возле него стоял плотный пожилой турок в джинсовых шортах, выцветшей красной майке с полумесяцем и линялой кепке с грязными разводами. Елена вслед за всеми забралась в лодку, чувствуя, как сгустилась атмосфера между турчанками. Что-то шло не так. «Мы что-то не поняли, — думала она, устраиваясь на узкой банке у борта, — Йилдыз что-то упустила». В любом случае, у неё не было никаких способов повлиять на происходящее, и оставалось только плыть по течению, цепляясь за подходящие спасательные средства.

Пожилой мужик с турецким флагом на майке кряхтя столкнул нос моторки с гальки, заскочил на борт и полез на корму, к мотору. Пробираясь мимо Елены, он покосился ей в лицо, обжёг внимательным быстрым взглядом — как сфотографировал. Елена быстро повернула голову, уставилась на плавящуюся в полуденной дымке вершину острова. Заросшая средиземноморскими соснами, она казалась сейчас серовато-синей, тающей. «Могла бы сейчас на пляже валяться, вот на этом самом острове, — подумала Елена, — Или трахаться с чуваком. Или по музеям ходить. Ну как так-то?». Ей было досадно, и вдвойне из-за того, что она так глупо ввязалась в утомительные передряги из-за совершенно чужого человека.

Ведь ничего же в ней не было, в этой девочке, ничего особенного.

Совершенно.

Глава 36.

На Светку лилась холодная вода. Причём, судя по плотности струи — из душа. На голову, на плечи и рюкзак, на задницу, пропитывая майку и джинсы. Она попыталась отбиться от струи, отползти, и наконец ей удалось сесть. Воду лить перестали. Дрожа крупным ознобом, Светка протерла лицо и кое-как разлепила веки. Голова болела, но на удивление меньше, чем пару минут назад. Она сидела на мокром кафельном полу ванной комнаты в квартире Ёзге. Акса стояла рядом и держала в руке лейку от душа, вытянутого из душевой кабины. С лейки капало.

Светка зажмурилась, снова открыла глаза и сказала, отдуваясь и судорожно вздыхая:

— Ну ты… блин… вообще…

— Извини, — Акса неожиданно не стала скандалить. Убрала душ на место, повернулась ко мне, присела на корточки. — Ты это… какой? Как… голова?

— Хуёво, — ответила Светка честно, — Но не пиздец.

Акса поморгала и серьёзно ответила:

— Эти не знаю слова.

Светка наконец более или менее отдышалась. Осмотрела себя — она была вся мокрая и в остатках рвоты. За спиной торчал рюкзак, наверняка тоже пострадавший от воды.