Водитель трамвая - Сергей Бушуев

Дальше всё развивалось по стандартному сценарию. Сотрудники в отделении сообщили мне: по закону они обязаны искать виновного в ДТП определённое количество времени, поэтому я должен буду приехать в другой раз. Не то через месяц не то через двадцать один день — точно не скажу. Слишком много лет прошло с тех пор. Выяснив когда именно мне нужно придти, я удалился. По истечении положенного срока появился вновь. Именно в тот раз я и встретил в том отделении Леонида. Тот также стоял за справкой. Наконец подошла моя очередь, и уже другой сотрудник известил меня: виновного по-прежнему не нашли. Я спросил его, дескать, а мне — то как поступить? Ведь в депо требуют справку. Иначе всю сумму за ремонт трамвая повесят на меня. Сотрудник ГИБДД очень удивился подобному раскладу, буркнул мол, ваше начальство творит беспредел, и предложил мне занятный вариант. Выписал справку, где было указано следующее: «Виновен неизвестное лицо». Лаконично, просто и ясно. Большего, он добавил, я сделать для вас не могу. И я уехал. В тот же день я предъявил эту ахинею Судаковой — мерзкой, бессердечной, одичавшей старой бабке занимавшей в ту пору довольно-таки высокое положение в иерархии депо.

Судакова ментовскую лаконичность не оценила. Она вообще смотрела не на людей, а на цифры. На людей (как я вдоволь убедился на личном опыте) ей было не просто наплевать. А плюнуть и растереть по асфальту. Её глубокое равнодушие и не скрываемое отторжение к действительно серьёзным людским даже не проблемам, а самым настоящим бедам иногда изрядно поражало даже меня. Почему я говорю «даже меня», так это потому, что к тому времени я успел сменить уже несколько мерзких работ и профессий. И встречал на тех местах — поверьте — редких негодяев. Но даже они являлись лишь бледными тенями рядом с бездушной и демонстративно пренебрежительной к трагедиям обычных людей Судаковой. Я как никто имею право это утверждать. Не спрашивайте почему. На то имелась ПРИЧИНА. И ещё какая! Судакова — на мой взгляд — была главной мразью краснопресненского трамвайного депо. Также как, например, в московской городской клинической больнице № 52 главная недодавленая гнида на мой опять-таки взгляд- это врач кардиореанимации по фамилии Кругликов. Будь он проклят червь навозный.

Сволочи, конечно, везде встречаются. Но среди них может существовать определённая разница. И на вершине «пищевой цепи» сидит главная «медовая матка». Главная тварь. Каких называют ещё — конченая. Дабы обозначить запредельность их деятельности и убеждений. Судакова мразь из мразей краснопресненского трамвайного депо. Повторяю это специально ещё раз. Скажете, что я свожу счёты? Да. Вы не ошиблись. Свожу. Так как есть за что. И даже не думаю оправдываться и стесняться на данный счёт. И к моей работе, кстати, это не имеет никакого отношения. Но самое важное: страна должна знать своих героев. Должна. Вся моя книга — это чистая правда. От себя я не добавил ни чуточку лжи или преувеличения. И есть люди любящие правду. Какой бы она ни была. Потому что её лучше знать. Для жизни полезно. Да и потомки станут лучше ориентироваться в былом. Если захотят разобраться. Ведь правдивых воспоминаний люди оставляют не так уж и много. В основном пишут флуд. В силу различных причин и обстоятельств. Я же описал реальную эпоху и реальных людей. Сделал это как умел. И это тоже часть истории, пусть и очень маленькой и мало кому нужной. Не подумайте: у меня не появилось мании величия. И я по-прежнему не претендую на звание обличителя нравов или на лавры историка трамвая. Я оставляю свои воспоминания. А воспоминания дают мне право на эмоции. А эмоции в свою очередь заставляют меня делать оценки. Оценки всего, но в первую очередь людей, ибо я живу в человеческом обществе. И если оценки мои иногда вас коробят или вызывают возмущение мне остаётся, лишь попросить у вас прощения. Да-да, и ничего зазорного в этом нет. Я не профессиональный писатель. У меня нет нужды оправдываться за некрасивый слог, и я не собираюсь вставать в гордую позу скрестя руки на груди. И говорю я всё это лишь исходя из простой мысли: книга вот-вот окончится, и необходимо подводить основные итоги. Но это, правда, чуть позже. Сейчас же закончу главу.

Итак. С выданной мне идиотской справкой где было указано: «виновен неизвестное лицо» Судакова потащилась в отдел безопасности движения. Не иначе как посоветоваться. Я ждал за дверью. Вскоре Судакова вышла, а с ней ещё одна чинушка. Они, о чём-то улыбаясь, переговаривались. После чего означенная чинушка выдала свою резолюцию глядя на меня:

— Значит, виновен — неизвестное лицо? Интересная справочка. Кто же будет за вагон платить? А? Ну ладно, повесим на бригадный подряд. Пусть все расплачиваются…

Пусть все расплачиваются…

Так-то господа!

Собственно, сказанной фразой можно было бы книгу и окончить. Эффектно получилось бы. Эта фраза могла бы стать символом, апофеозом творившихся в депо дел. Однако я чувствую: нужна ещё одна, заключительная и совсем маленькая глава, без которой как мне думается, весь этот рассказ будет немножечко искажён. И поведать я хочу в следующей главе о романтике. Да-да. Не грозите мне грязной шваброй. Я собираюсь немного уйти в данную сторону. Так как слишком уж концентрированным выглядит описанное мною выше. Чересчур темноватым. Энергетически я имею в виду. И у вас может сложиться не совсем верное представление о профессии водителя трамвая. Ведь не каждый день одинаков. И не руганью единой жив водитель. Так что вся следующая (заключительная) небольшая глава о романтике трамвая. Той самой, о которой сказано так много (не мной) и почти ничего — конкретно. Словом, добавим мажора напоследок.

Глава 11. Романтика трамвая

Раннее утро выходного дня. Лето. Вагонов на линии почти нет. Вечно спешащих авто тоже. Город спит погружённый во мрак. Работают лишь светофоры да светящиеся дорожные знаки. Форточка в кабине распахнута. Шумит ветер. Времени хватает на всё. Трамвай исправен. Редкие пассажиры дремлют в салоне. Монотонно шумит мотор-генератор. Рельсы тянутся в тёмную даль как едва различимые паутинки. Скорость высокая. Кажется, вагон не едет, а летит, покачиваясь на воздушных потоках. Хочется спать. Но лишь до того момента когда тебя качнёт в кабине сильнее обычного. Проезжаешь стык. Дальше — новые рельсы. Их проложили пару дней назад взамен старых. Надо снизить скорость. Нажимаешь на педаль тормоза. Послушный трамвай замедляет ход и шумно движется по новым рельсам. Вот они кончились. Снова разгон. Свежий утренний ветер опять наполняет кабину. Въезжаешь в лесок. Навстречу движется трамвай управляемый твоим приятелем. Вы пару часов назад вместе ехали на «маршруте» рассказывая друг другу анекдоты, чтобы проснуться. Ты моргаешь ему фарами. Ближний свет. Дабы не слепить понапрасну человека. Он отвечает тебе тем же. Вы снова поздоровались. И тут же проноситесь мимо на высокой скорости. Впереди остановка. На ней никого нет. Смотришь в зеркало в салон. Выходить никто не собирается. Всё равно притормаживаешь — вдруг кто-то захочет выскочить в последний момент. Нет, никому не надо. Проезжаешь остановочный пункт без остановки. Проверяющих нет — никто не напишет докладных за нарушение. Снова нажимаешь на педаль хода. Вагон плавно и послушно разгоняется до привычных тебе 50–60 км/ч. На этой скорости ты чувствуешь себя хорошо. Ни быстро, ни медленно. Никуда гнать не надо. Сзади никто не звонит, фарами не моргает. Сзади нет других вечно торопящихся вагонов. Пока нет встречных трамваев, ты включаешь дальний свет. В темноте перелеска кажется: едешь даже не на трамвае. Кажется — летишь. Только уже не на воздушной подушке, а как призрак. Воздух в кабине наполнен ароматами трав и деревьев. Линия извивается. Ты следишь даже не за ней. А за тем чтобы ничего не двинулось рядом с рельсами. Ты высоко и тебе всё хорошо видно. Если появилось хоть малейшее движение — будь то даже бумажка или полиэтиленовый пакет нога автоматически нажимает на тормоз. Ты даже не задумываешься об этом. Нет нужды. Но всё тихо. Кусты шевелятся от ветра. Ты погружаешься в свои мысли. Но ты не рассеян. Ты сосредоточен. Малейшее нарушение обозреваемого тобой пространства — не важно, что это — тут же возвращает тебя к действительности. Оценка дорожной ситуации происходит молниеносно. Как щелчок фотоаппарата. И ты уже знаешь всё: как следует поступить до мельчайших деталей. Но всё спокойно. Слышно пение птиц. Оно сопровождает тебя на всём протяжении тянущегося перелеска. Впереди мелькает свет фар. Это встречный трамвай. Ты не знаешь кто там. Автоматически гасишь дальний свет. Включенными остаются лишь габариты. Вот он поворачивает из-за угла и тоже сразу же выключает фары. Водитель знает негласные правила. Встречный вагон едет медленно. Ты проносишься мимо него, с любопытством посмотрев, кто сидит в кабине и чем он занимается. Водитель — твоя знакомая и симпатичная тебе Марина Петрова. Она включает «поворотник» приветствуя тебя. Ты также щёлкаешь тумблером «поворот налево» отвечая на приветствие. Перелесок заканчивается. Ты выезжаешь на мост, снижая скорость где-нибудь до двадцати км/ч. Так положено. И ты выполняешь предписание, хотя мог бы и не делать этого. Но зачем нарушать, если это не требуется? Проехав мост и спустившись вниз ты поворачиваешь направо убедившись: рядом нет других вагонов. Ни с кем сверяться не надо. Остановка. Высаживаешь пассажиров. Внимательно смотришь в зеркало на двери трамвая. Кто собирался выйти — вышел. Кто собирался зайти — зашёл. Подождав пару секунд на всякий случай, ты щёлкаешь тумблерами дверей. Теперь ты переводишь взгляд на лампочку на пульте. Она погасла. Всё. Порядок. Двери закрыты. Можно двигаться дальше. На мгновение, снова посмотрев в зеркало и оглянувшись по сторонам, ты трогаешься. Гаснут лампы колодочных тормозов. Ты набираешь скорость. Трамвай летит, покачиваясь и немного дребезжа. Ветер опять наполняет кабину. Впереди конечная возле метро. Ты не боишься привезти нагон — проверять некому. На конечной всегда можно отстояться и даже съесть бутерброд. После чего — понесёшься в обратную сторону. Также уходя в себя на перегонах и мгновенно включаясь при подъездах к светофорам и остановкам. Снова тот же мост и перелесок. То же пение птиц, запахи растений. Несколько вагонов работающих на том же маршруте что и ты попадаются с равным отрезком во времени. С кем-то ты здороваешься взмахом руки или морганием фар, мимо кого-то проезжаешь, даже не глядя на водителя. Всё зависит от личных предпочтений.