Кольцо Соломона - Джонатан Страуд

Над головой у Ашмиры тень разинула рот, восторженно передразнивая своего хозяина.

— Да, великий Хаба, да! — вскричала она. — Пусть сгорит этот город!

Ашмире показалось, что хватка на ее груди заметно ослабла. Тень как будто забыла о пленниках, порученных ее заботам. Девушка внезапно пристально уставилась в спину Хабе. Далеко ли до него? Да нет, футов десять, может двенадцать… Точно не больше.

На нее внезапно сошла спокойная отрешенность. Она медленно, глубоко вздохнула. Ее рука украдкой поползла вверх, подбираясь к поясу.

— Бартимеус… — сказала она.

— Эх, попкорну бы сюда! — сказал джинн. — Классный спектакль, если только забыть о том, что тебе предстоит участвовать во втором акте. Эй, нефритовую башню не трожьте! Вот зараза, я ее сам строил…

— Бартимеус… — повторила Ашмира.

— Все, все, не надо уже ничего говорить. Ты извиняешься. Тебе очень жаль. Тебе просто ужасно жаль. Тебе невыразимо жаль. Все уже, договорились.

— Да заткнись ты! — рявкнула она. — Все еще можно исправить! Смотри, видишь? Он совсем рядом. Мы можем…

Юноша пожал плечами.

— Опаньки! Я Хабу и пальцем тронуть не могу. Никаких магических атак, не забывай. А потом, у него Кольцо!

— Да какая разница!

Она вскинула руку. Вплотную к запястью, заслонявшему предательский холодок серебра от тени, которая мало-помалу ослабляла свою хватку, лежал ее последний серебряный кинжал.

Глаза у джинна расширились. Он скосил глаза вверх, на тень, но та самозабвенно вопила и улюлюкала, наблюдая за разорением дворца. Потом взглянул на Ашмиру, на спину Хабы.

— Отсюда? — шепнул Бартимеус. — А достанешь?

— Спрашиваешь!

— Ну, не знаю… Тебе ж надо уложить его с первого раза…

— Уложу! Заткнись только. Ты меня отвлекаешь.

Она слегка подвинулась, не сводя глаз с волшебника, дыша ровно и глубоко, как учила ее мать. Целься в сердце. Не думай ни о чем. Просто расслабься…

— Он все время двигается! — охнул джинн. — Нет, я этого не вынесу!

— Да замолчишь ты или нет?!

Пустой ковер, окутанный фиолетовым пламенем, пронесся наискосок прямо перед носом у Хабы, и тот отскочил в сторону. Ковер врезался в стену башни где-то внизу, и перед ними вырос столб дыма. Ашмира выругалась про себя, собралась, рассчитала направление на его новое место, занесла руку…

Теперь ему не уйти!

— Хозяин, берегись!

Это фолиот Гезери, паривший на своем облачке рядом с перилами, обернулся и завопил. Хаба обернулся, как был, с протянутыми руками и растопыренными пальцами. Ашмира мгновенно сориентировалась и метнула кинжал в новую цель. Сверкнуло серебро, рассекая движущуюся кисть Хабы. Хлынула кровь; нечто вроде кривого прутика отлетело в сторону. На конце его сверкнуло золото.

Орда демонов, парившая в небе, исчезла в мгновение ока. Снова засияли звезды.

Отрубленный палец запрыгал по камням.

Хаба разинул рот и заорал.

— Скорей, Бартимеус! — вскричала Ашмира. — Хватай его! Брось его в море!

Юноша рядом с ней уже исчез. Маленькая бурая птичка вырвалась из лап тени.

Хаба орал, держась за руку. Из обрубка пальца хлестала кровь.

Тень издала такой же вопль, как и ее хозяин. Рука, стискивавшая талию Ашмиры, внезапно исчезла; ее отшвырнуло в сторону.

Бурая птичка спикировала на пол, схватила палец и исчезла за перилами.

Ашмира тяжело рухнула на спину.

Раздался рев. Могучая огнепламенная птица взмыла вверх, и в клюве у нее сияло золото. Она повернула на запад и исчезла в клубах дыма.

— Аммет! — взвыл Хаба. — Убей его! Убей! Принеси его обратно!

Тень рванулась вперед, спрыгнула с балкона. На боках у нее отросли длинные черные крылья. Их шум был подобен раскатам грома. Тень тоже исчезла в дыму. Шум ее крыльев затих вдали. И в Доме Соломоновом воцарилась тишина.

Ашмира, пошатываясь, поднялась на ноги.

Из-за перил, подобно черному туману, поднималась пелена использованной магии. Дворца и его садов было не видно, лишь там и сям полыхали разноцветные огни. Где-то вроде бы слышались голоса, но они были далеко внизу, как будто где-то в ином мире. Осталась лишь галерея: нагромождение битого камня и обугленного дерева.

И Ашмира была здесь не одна.

Волшебник стоял в шести футах от нее, нянча свою покалеченную руку и неотрывно глядя во тьму. Ашмире показалось, что складки на его лице сделались глубже и рядом с ними возникли новые тоненькие морщинки. Его слегка пошатывало.

Он стоял на самом краю. Один толчок — и все…

Ашмира бесшумно шагнула в его сторону.

Порыв ветра, вонь тухлых яиц. Ашмира бросилась ничком на пол, и кривые когти фолиота Гезери просвистели над самым ее затылком. Она ощутила покалывание, когда сиреневое облачко пролетало над ней, и снова вскочила на ноги. Фолиот развернулся на своем летающем облачке и направил его в противоположную сторону. Он стремительно приближался. Глаза его превратились в щелочки, полные ненависти, рот был широко разинут. Он размахивал своим кривым шипом на хвосте, точно саблей. Куда только подевались небрежная поза и румяные щечки: теперь это был опасный хищник, когтистый и клыкастый!

Ашмира стиснула серебряную подвеску у себя на шее и замерла в ожидании. Фолиот с воплем выпустил ей в грудь тонкое зеленое светящееся копье. Ашмира отпрыгнула в сторону, произнесла Оберег, который отразил атаку. Светящееся копье ушло в пустоту, не причинив вреда. Она произнесла другой Оберег. Желтые диски посыпались на сиреневое облачко, усеяв его дымящимися волдырями. Облачко отлетело в сторону, врезалось в перила. Гезери спрыгнул с него, стремительно проскакал по каменным плитам и бросился в лицо Ашмире. Она отшатнулась вбок, зубы фолиота клацнули в воздухе. Ашмира ухватила фолиота за шкирку и отвела руку в сторону, чтобы он не мог до нее дотянуться, не обращая внимания на скалящуюся пасть, мельтешащие когти и хвост с шипом, который при каждом взмахе ранил ей руки.

Гезери отчаянно шипел и сопротивлялся. Он был на удивление крепкий и жилистый и мало-помалу выдирался из ее руки. Ашмира чувствовала, как ее силы убывают. Она сорвала с шеи серебряную подвеску и с размаху засунула ее в разинутую пасть.

Фолиот выпучил глаза и издал глухое, хриплое бульканье, которое почти заглушили дым и пар, хлынувшие у него изо рта. Его тело распухло, дергающиеся конечности застыли. Ашмира швырнула его на пол. В нем что-то долго шипело, дергалось, лопалось, пока наконец от фолиота не осталась лишь почерневшая оболочка, которая осела и исчезла.

Девушка обернулась к египтянину, но тот уже отошел от края и окровавленными руками шарил у себя на поясе, где висела многохвостая плетка. Он взмахнул плетью, но движение вышло слабым и бесполезным. Из хвостов плети вылетели желтые языки магии, они оставили следы на камнях, но до Ашмиры не дотянулись — та вовремя успела отпрыгнуть подальше.

Волшебник уставился на нее. Глаза у него туманились от боли и ненависти.

— Прыгай, прыгай, девчонка! У меня есть и другие слуги! Сейчас я их всех созову! А когда вернется Аммет…

Он замахнулся, словно хотел ударить еще раз, но отвлекся на раненую руку, из которой по-прежнему хлестала кровь. Он попытался замотать обрубок краем своего одеяния.

Ашмира подумала о Бартимеусе, который сейчас спасается бегством, преследуемый тенью. Если это и впрямь марид, как говорил Бартимеус, джинн с ним долго тягаться не сможет. Скоро, очень скоро его догонят и убьют, и Кольцо вернется к Хабе. Если только…

Если действовать быстро, она, может быть, еще успеет спасти своего джинна, а вместе с ним и весь Иерусалим!

Но у нее не осталось ни одного кинжала. Ей нужна была помощь. Ей нужен был…

Там, за спиной, — арка, ведущая в царские покои!

Ашмира повернулась и бросилась бежать.

— Да-да, беги! Беги, пока можешь! — кричал вслед Хаба. — Я все равно тебя найду, как только созову своих рабов. Бейзер! Хосров! Нимшик! Где вы? Сюда! Ко мне!

После всей суматохи, после тьмы и дыма снаружи мирный, сияющий интерьер золотого зала выглядел странным, каким-то нереальным. Здесь, как и прежде, курился бассейн, заманчиво сверкали на блюдах зачарованные яства, клубилась молочно-белыми разводами поверхность магического кристалла. Ашмира собиралась пробраться мимо, не глядя на все эти Чары, но вдруг замерла как вкопанная.

На дальнем конце зала стоял человек.

— Я вижу, у нас кое-какие проблемы? — спросил Соломон, царь Израиля.

34

Бартимеус

Брось его в море. Брось его в море. Звучит проще простого. И это действительно было проще простого, как и все приказы девчонки. В принципе. Сложно было сделать это живым.

От Иерусалима до побережья — сорок миль по прямой. Недалеко, казалось бы. Обычно феникс способен пролететь это расстояние минут за двадцать и еще по дороге остановиться перекусить и полюбоваться видами.[111] Но обстоятельства были не совсем обычные. Точнее, совсем не обычные. Дворец пылал, планы все еще содрогались после вторжения полчищ духов, судьбы мира висели на волоске, а я держал в клюве Кольцо Соломона.