Патриарх Тихон - Михаил Вострышев

Ленин

19. III.22

Прошу т. Молотова постараться разослать это письмо членам Политбюро вкруговую сегодня же (не снимая копий) и просить их вернуть секретарю тотчас по прочтении с краткой заметкой относительно того, согласен ли с основою каждый член Политбюро или письмо возбуждает какие-нибудь разногласия.

Ленин».

Политбюро

«Стоит суровая ровная зима, — помечает в дневнике 9/22 марта 1922 года писатель Корней Чуковский. — Я сижу в пальто, и мне холодно. «Народ» говорит: это оттого, что отнимают церковные ценности».

На очередном заседании Политбюро ЦК РКП(б) 9/22 марта 1922 года полуграмотные диктаторы, теперь вдруг ставшие специалистами во всех науках, ознакомившись накануне со способами уничтожения православия, предложенными в письме Ленина, и очередной порцией тезисов Троцкого, постановили:

«1. Арест Синода и патриарха признать необходимым, но не сейчас, а примерно через 10–15 дней.

2. Данные о Шуе опубликовать, виновных шуйских попов и мирян — Трибуналу в недельный срок (коноводов — расстрелять).

3. В течение этой же недели поставить процесс попов за расхищение церковных ценностей (фактов таких немало).

4. С момента опубликования о Шуе печати взять бешеный ток, дав сводку мятежных поповских попыток в Смоленске, Питере и пр.

5. После этого арестовать Синод.

6. Приступить к изъятию во всей стране, совершенно не занимаясь церквами, не имеющих сколько-нибудь значительных ценностей».

Томная благодать расползалась по вальяжным телам, примыкавшим через посредство шеи к революционным мозгам правителей, для которых слово «расстрелять» являлось сигналом к умиротворенности. Приятно было ощущать себя не только государственными мужами, но и всесильными судьями с правом выносить приговор еще до начала следствия. Все располагало к дальнейшей безмятежной работе: за дверями — охрана, на кремлевских стенах — охрана, по всей стране — охрана, преданная властям благодаря особому, полнокровному пайку, вопрос о повышении которого постоянно фигурирует на заседаниях Политбюро. И ГПУ не забыли, на предыдущем заседании, два дня назад, правопреемнику ВЧК постановили «выделить 100 тысяч рублей золотом на специальные расходы».

Страна вымирала от голода, а Ленин, Троцкий, Сталин, Каменев, Молотов, Калинин со своими подмастерьями разрабатывали план уничтожения обобранной Православной Церкви при помощи откормленных карательных органов.

Московский ревтрибунал

В переполненной аудитории Политехнического музея с 13/26 апреля по 24 апреля/7 мая 1922 года заседал Московский революционный трибунал по «делу 54-х». Судили пятьдесят четырех священнослужителей и мирян, оказавших якобы сопротивление при изъятии церковных ценностей из московских храмов. Вернее, не судили, а только делали вид, что судят, так как приговор подсудимым вынесло, не дожидаясь конца процесса, 21 апреля/4 мая Политбюро: «Применить к попам высшую меру наказания».

Допрашивают окруженного латышскими стрелками патриаршего эконома архимандрита Макария, вся вина которого заключалась в том, что он обругал членов «комиссии по изъятию» и, разоблачившись, ушел из храма, не желая смотреть, как безбожники оскверняют алтарь.

— Ваши политические убеждения? — сонно спрашивает председатель Бек.

— Я по убеждению монархист, — в простоте отвечает богатырского сложения добродушный архимандрит.

— К партии монархистов принадлежите?

— Я беспартийный — служитель престола.

— Как же вы — монархист, когда монарха нет? Ведь апостол Павел говорит: повинуйся существующей власти.

— Я и повинуюсь: живу смирно, как все смертные, власти не касаюсь.

— Где вы служите?

— Был штатным священником Первой Донской казачьей бригады. Теперь служу в домовой церкви Патриаршего подворья.

— Это вы там оскорбили комиссию?

— Да, я назвал их грабителями и насильниками. Я служитель престола, и мне очень тяжело, когда отбирают священные предметы.

Из-за этого допроса отца Макария, как «подтвердившего свою непримиримость на суде», вместе с еще четырьмя священнослужителями расстреляли во второй половине мая, о чем поспешили уведомить богобоязненный русский народ. Но ошиблись Ленин с Троцким, надеявшиеся, что подобные процессы и оголтелая клевета на подсудимых в прессе принесут им желанную победу над православием и «князьями Церкви». Верные слуги — чекисты доносили своим кремлевским хозяевам:

Калужская губерния. 1-я половина мая. «Отношение верующих к процессу церковников отрицательное. Среди последних циркулируют слухи, что коммунисты намерены совершенно уничтожить религию в угоду еврейству».

Московская губерния. 10 мая. «Среди сотрудников управления Московского городского водопровода в связи с процессом 54-х отмечено недовольство по поводу соввласти и коммунистов… В Железкоме Сев. ж. д. политнастроение рабочих и служащих в связи с процессом 54-х ухудшилось, так как среди рабочих много верующих».

Московская губерния. 11 мая. «В 14-й типографии среди печатников недовольство приговором 54-х. Часть рабочих, однако, с мероприятиями в борьбе с духовенством солидарна».

Допрос патриарха

22 апреля/5 мая в качестве свидетеля в Московский ревтрибунал был приглашен патриарх Тихон. Этот день, целиком посвященный допросу главы Русской Православной Церкви, должен был стать, по задумке сочинителей «дела 54-х», апофеозом правоты революционного суда. Не как свидетеля, а как обвиняемого встретили судьи патриарха, ибо заседавшие накануне в Кремле Ленин, Троцкий, Сталин, Каменев, Зиновьев, Рыков, Молотов, Калинин и Фрунзе постановили: «Немедленно привлечь Тихона к суду».

Стенографическая запись этого допроса — документ, который говорит сам за себя и не требует объяснений. Надо лишь заметить, что поражение советских марионеток-судей и марионеток-обвинителей было очевидным. Даже в большевистских газетах, опубликовавших в последующие дни, по прямому указанию Троцкого, множество злопыхательских статей о допросе патриарха, проскальзывало уважение к поведению патриарха на суде.

Перекрасившийся в 1917 году в революционные цвета писатель Марк Криницкий в «Известиях ВЦИК» пишет: «В дверях слева, откуда красноармейцы пропускают свидетелей, появляется плотная духовная фигура, ничем не отличающаяся от прочих батюшек, фигурирующих на суде. Вместо наперсного креста у него на груди крупный образок (панагия). Окладистая, но довольно редкая борода, седой волос на голове. Лицо розовато-благодушное, старчески слезящиеся глаза. Поступь мягкая и сутулые полные плечи. В общем, впечатление солидного столичного протоиерея. Но этот «протоиерей» прекрасно понимает свою роль. Сначала он делает легкий поклон в сторону публики и благословляет ее по-архиерейски, сложенными пальцами обеих рук. Три четверти публики безмолвно поднимается с мест».