Девочка и гора - Марк Лоуренс

И они, как всегда, заспорили о том, кто был первым: мужчина, который выбрался из моря, или женщина, которая стояла лагерем на вершине ледяного утеса, когда он туда добрался.

И другие среди богов смотрели с моря и с неба и задавались вопросом не о том, кто был создан первым, мужчина или женщина, а о том, должно ли их быть больше.

Некоторые глупцы говорят, что все племена людей произошли от чресл Зена и чрева Мокки, и что все мы произошли от брата и сестры. И, возможно, эти немногие глупцы действительно являются результатом таких неразумных союзов. Но правда в том, что второй мужчина и вторая женщина, и третий мужчина и третья женщина, и так далее и тому подобное не рождались от Зена и Мокки, а были созданы другими богами, которые поставили своих игроков на доску, чтобы посмотреть, к какой судьбе приведут их ветер, море и лед.

И так получилось, что богиня-обманщица, прокладывая себе путь вместе с Моккой на пятом году ее странствий, увидела в великой белизне человека, который не был Зеном. Маштри, единственная среди богов, хотя и не была последней из них, давно обнаружила, что не может создать ни мужчину, ни женщину. Хула был одной из ее попыток, медведь — другой. Собака была делом рук другого бога, потому что Маштри никогда не смогла бы создать что-то настолько полезное. Ревность и неудача стоят за многими жестокостями, даже среди богов, как и произошло с Маштри.

Маштри дунула через лед и захватила мужчину, ведя его шепотом и видениями, пока, наконец, он не увидел палатку Мокки, черную на фоне заходящего солнца. Увидев страх в мужчине, который считал себя одиноким во всем мире, Маштри надула щеки и сильно дунула, подталкивая его вперед.

По зову мужчины Мокка вышла в бурю Маштри, мало обеспокоенная ее зубами, потому что она родилась от ветра.

Человек, рожденный морем, страдал от шторма Маштри и угасающего света, и поэтому Мокка впустила его в свою палатку.

Она улыбнулась и спросила, как его зовут, потому что он был не первым мужчиной, которого она встретила в своих странствиях.

— Имя? — Этот мужчина никогда не нуждался в имени, считая себя единственным на всем льду.

Но Маштри вложила имя Зен в его уста и поместила образ Зена в глаза Мокки, пробудив одиночество, которое преследовало Мокку в течение многих месяцев. И Мокка была рада, что Зен пришел за ней и взяла его к себе в меха.

Они путешествовали вместе в течение десяти лет, и путаница, в которую их завернула Маштри, со временем исчезла. Мокка назвала мужчину Шемом, а их сына — Шемалом. Они расстались на льду, когда мальчик стал достаточно взрослым, чтобы помогать отцу ловить рыбу. Мокка полюбила их обоих, но предупредила, что им следует держаться подальше от Зена, потому что обман Маштри опечалит и разозлит его.

Маштри последовала за мальчиком тогда и в течение многих последующих лет. Богиня видел в Шемале ее собственное творение, ибо он родился от ее обмана. И вот почему в сердцах клана Шемал есть обман и воровство, и законнорожденные потомки Зена и Мокки должны избегать их.

Яз опустила голову и еще больше успокоила звезды в тепло-горшке. История, которую она рассказала, была старой и говорила об опасности неизвестного. Никто из тех, кого Яз когда-либо спрашивала, не встречался с кем-либо из клана Шемал. Возможно, их больше не существовало. Однако тень их памяти лежала на неисследованном льду, где бродили незнакомцы и хранили собственные знания, неизвестные Икта.

Это казалось подходящей историей, поскольку они направлялись в южные льды, удерживаемые кланами, чьи имена не произносились на севере. И старая истина заключалась в том, что чем дальше люди удалялись от своих родных морей, тем больше вероятность того, что они встретят Шемал и станут жертвой их обмана.

Когда Яз засыпала, ей казалось, что им лучше быть похожими на Эрриса, для которого все кланы были неизвестными и который открывался их путям с рвением истинно одинокого. Эулар и его жрецы сделали «других» из людей в зеленых землях и использовали это как предлог для планирования кровопролития в неслыханных масштабах. Яз тоже хотела найти зеленые земли, но не хотела их завоевывать. Она хотела их увидеть — нуждалась в в том, чтобы их увидеть — ради надежды, которую они предлагали. Ради знания о том, что можно жить по-другому, более богато, и что человечество может сделать больше, чем просто бежать, стоя на месте перед лицом умирающего мира.

И эта надежда не была бы никакой надеждой, если бы привычка думать о незнакомцах как о врагах не могла быть сломана.

25

Яз

Второго дня пути оказалось достаточно, чтобы Черная Скала исчезла из виду, но не из памяти. Вторая ночь прошла легче, чем первая. К третьему дню Яз, Майя и Куина вернулись в ту колею, которую они проложили через бо́льшую часть своей жизни. Дни проходили, никто их не считал. Никто из них не знал, как далеко им придется идти. Эррис сказал, что, если им придется добираться до экватора, то это будет путешествие в четыре тысячи миль. Он сказал это, смеясь над невозможностью такого похода.

— Но, если зеленый пояс достигает в ширину две тысячи миль, тогда... нам придется идти пешком... э-э-э... только три тысячи миль.

На ходу они не разговаривали и не оглядывались. Опустив голову, они погрузились в свои мысли. Одна нога перед другой, борясь с ветром. Каждый из них стал пылинкой тепла в огромном, враждебном холоде белой смерти. Одинокое пламя, изо всех сил пытающееся гореть на все уменьшающемся топливе.

Для Яз это было тяжелое испытание, которое она испытывала так часто и так долго, что привыкла к нему. Куина и Майя тащились рядом с ней, безымянные в своих скованных морозом капюшонах, с наветренной стороны их покрывали лед и снег. Ее сестры по этому странному новому клану.

Турин страдал. Он страдал от одиночества во время долгого похода. Его сила и выносливость еще не выковались, и он двигался способом, который Икта сочли бы экстравагантным — замедлялся почти до шатания, а затем собирал свою энергию, чтобы потратить ее на решительные скачки скорости. Он глядел по сторонам, как будто было на что смотреть. Он пытался говорить, как будто разговор мог каким-то образом поддержать его, как будто разговор мог стать веревкой, за которую другие