Никита Хрущев - Сергей Хрущев

- Ну ведь ты не дурак. У тебя должна быть не одна захоронка, отреагировал Луи.

Он, конечно, догадался, куда я клоню, но хотел, чтобы я сам высказался до конца.

- Хотелось бы найти место понадежнее, как в Швейцарском банке, - пошутил я. - Никогда не знаешь, насколько "Они" тщательно будут искать, и всегда есть опасность, что найдут.

- Да, скорее всего, найдут. Это "Они" умеют, - подтвердил Виталий Евгеньевич.

Дальше тянуть не имело смысла.

- Я хотел тебя попросить сохранить копию. Для этого надо ее вывезти за рубеж, может, в Англию. Ведь там у твоей жены Дженни - мама.

- Сундук тещи не самое надежное место, - отпарировал Луи.

- Можно найти и понадежнее, - продолжал я. - Главная проблема - как вывезти.

- Дело, конечно, непростое, но решаемое. Конечно, потребует соответствующих затрат, - перешел ближе к делу Виталий Евгеньевич.

- В случае публикации гонорар будет очень большим, а мы заинтересованы в сохранении материала, а не в получении денег, - быстро отреагировал я. - Все практические вопросы обсудим позже. Я уже сказал, что сегодня речь идет не о публикации, а о безопасности.

- В денежных вопросах лучше иметь ясность заранее, - как-то задумчиво, но твердо проговорил мой собеседник.

- Не это главное. Мы согласимся на любые варианты. Понятно, что такое дело требует больших затрат. В конце концов в денежных делах последнее слово останется за тобой, - внес я окончательную ясность.

- Хорошо, я сделаю все что возможно. Думаю, дело уладится. А Никита Сергеевич знает? Он тебя уполномачивал? - задал он вопрос.

- Нет, но у нас договорено, что за безопасность отвечаю я. Не надо его впутывать в это дело, - не раздумывая ответил я.

- Это ваши дела. Я постараюсь все устроить, - проговорил Луи, - но публикацию лучше не затягивать. Через десять лет в мире забудут, кто такой Хрущев. Придут новые люди. Тогда опубликование мемуаров не вызовет такого интереса, как сейчас.

- Мы идем по второму кругу, речь - о сохранении рукописи, а не о ее публикации. Мы же договорились, - рассердился я.

- Да, конечно, - не стал настаивать Виталий Евгеньевич.

Когда я рассказал о разговоре отцу, он после короткого обсуждения согласился, что доверяться до конца посреднику не следует, чем меньше он будет осведомлен, тем лучше. Пусть он знает меня одного. Не умолчал я и о разговоре с Луи о публикации, подчеркнув, что категорически отверг его предложение. На этом разговор с отцом оборвался, развивать эту тему он не стал.

Через несколько дней я привез на дачу Луи в запечатанной коробке магнитофонные бобины и отредактированный мною текст.

- Так дело не пойдет. Я должен видеть, что повезу, - обиделся Виталий Евгеньевич.

На секунду я заколебался, картонная коробка из-под печенья, плотная коричневая упаковочная бумага, опоясывавшая все это веревка создавали некую иллюзию сохранности содержимого от чужих глаз. Конечно, только иллюзию. Материалы уходили в чужие руки, и запечатаны они или нет, не имело больше никакого значения. Вообще, увижу ли я их когда-нибудь? Я раскрыл коробку, Луи осмотрел ее содержимое, пересчитал кассеты и закрыл ее обратно.

- Теперь все в порядке, - сказал он и спрятал коробку в большой резной шкаф черного дерева.

Мне стало не по себе. С этого момента все начиналось на самом деле. Разговоры кончились.

Прошло какое-то время. Луи уехал за границу, и известий от него не приходило. Через месяц он вернулся.

- Всё в надежном месте. Только не спрашивай, как я это сделал. Это моя тайна. Конечно, я провез груз не в чемодане, - весело рассказывал он, - теперь ОНИ в сохранности не у тещи - в банковском сейфе. Туда никто не доберется.

В очередной приезд на дачу я все подробно пересказал отцу. В ответ он кивнул головой. После этого новые порции материалов по мере готовности перекочевывали в заграничный сейф.

Прошло какое-то время, и отец вдруг вернулся к теме публикации мемуаров за границей. Видимо, он много раздумывал, взвешивал, пытался угадать, что же ждет нас в будущем.

- Я думаю, - начал он, - предложение посредника не такое уж глупое. Обстоятельства могут сложиться так, что не только я и ты, но и он не сможет добраться до сейфа. Нам противостоят люди, способные на все, ты не можешь себе даже представить, насколько велики их возможности. Свяжись с посредником. Пусть он поговорит условно с каким-нибудь очень солидным издательством о том, что они получат право опубликовать книгу, но не к какому-то твердому сроку, а только после того, как мы отсюда дадим знак.

Отец замолчал, мы пошли по дорожке, ведущей к лугу, впереди лениво трусил Арбат.

- Надо быть ко всему готовым, - вдруг произнес отец. - "Они" не успокоятся. Можно ожидать любой гадости: или похитят материалы тайно, или просто отберут. Арестовать они, видимо, не рискнут. И время не то, и кишка тонка. А отобрать постараются.

Тем временем Брежнева крайне беспокоило, как бы отец не написал что-нибудь плохое о нем. А то, что отец, по докладам охраны, подслушивавшей Хрущева, фамилию Брежнева вообще ни разу не упомянул, еще больше его раздражало. Без сомнения, приходилось ожидать новых неприятностей. С другой стороны, надо было внести ясность в наши отношения с Луи, который постоянно возвращался к проблеме опубликования. У него в этом деле на первом месте стоял коммерческий интерес, и он жаждал определенности.

- Когда? Через год, два, десять? Надо определиться. После смерти уже ничего не будет нужно, - повторял он.

Я уходил от прямого ответа, но бесконечно тянуть невозможно.

Когда при очередной встрече я рассказал Луи о решении отца, выдав его за свое, он обрадовался.

- Издателя я найду, это не самая большая проблема, - начал Виталий Евгеньевич. - Я уже зондировал почву в редакции "Тайм" в Штатах.

Услышав о такой самодеятельности, я обомлел, но промолчал, посчитав, что сейчас не время для выяснения отношений, и, наверное, зря. Впоследствии "партизанщина" Луи доставила нам много хлопот и неприятностей.

- Вероятно, они согласятся и на ваши условия, если ждать не слишком долго. Впрочем, у них нет выхода. Не согласятся - найду других, - продолжал Луи. Главное, максимально отвести от себя удар. Должна быть правдоподобная версия о том, как материалы оказались за границей, и кто-то должен прикрыть нас здесь. Ладно, о первом я подумаю сам, а о втором - посоветуюсь...

Подробностей происходившего я не знаю. Виталий Евгеньевич лишь рассказал, что действовать он начал с головы. К тому времени у него установились доверительные отношения с самим Андроповым, они не раз встречались, но не в кабинете на площади Дзержинского, а в неформальной обстановке, как бы случайно, у кого-то из общих знакомых. Во время одной из таких встреч Виталий Евгеньевич навел Юрия Владимировича на разговор о мемуарах отца. Он решил рискнуть и рассказал ему все или почти все. Андропов выслушал сообщение не перебивая, только удовлетворенно кивал. На вопрос, не желает ли он ознакомиться с записями отца, улыбнулся и коротко ответил: "Нет". Отныне мы могли рассчитывать если не на помощь, то на нейтралитет КГБ, по крайней мере некоторых из его служб.

С американской стороны Виталию Евгеньевичу и его "друзьям" помогал представитель журнала "Тайм" в Москве Джеролд Шехтер. Почему выбор пал именно на него, не берусь судить. Местом переговоров американцы почему-то выбрали Копенгаген. Почему Копенгаген, а не Лондон или Нью-Йорк, трудно сказать. В начале переговоров издатели засомневались, насколько можно верить представленному тексту? В то время как раз разразился скандал с опубликованием фальшивых дневников Адольфа Гитлера.

Издатели опасались провокации. Встал вопрос, как подтвердить подлинность материалов. Писать мы им не хотели, считая, что опасность провала слишком велика. Тогда наши помощники нашли выход. Решили прибегнуть к помощи фотоаппарата.

Из Вены отцу передали две шляпы - ярко-алую и черную с огромными полями. В подтверждение авторства отца и его согласия на публикацию просили прислать фотографии отца в этих шляпах. Когда я привез шляпы в Петрово-Дальнее, они своей экстравагантностью привлекли всеобщее внимание. Я объяснил, что это сувенир от одного из зарубежных поклонников отца. Мама удивлялась: "Неужто он думает, что отец будет такое носить?"

Отправившись гулять, мы остались одни, я рассказал отцу, в чем дело. Он долго смеялся. Выдумка пришлась ему по душе, он любил остроумных людей, и, когда мы вернулись с прогулки, сам вступил в игру. Присев на скамейку перед домом, отец громко попросил меня:

- Ну-ка, принеси мне эти шляпы. Хочу примерить.

Мама была в ужасе:

- Неужели ты собираешься их надевать?

- А почему бы и нет? - подначил ее отец.

- Слишком яркие, - пожала плечами мама.

Я принес шляпы. Заодно захватил и фотоаппарат.

Отец надел шляпу и сказал:

- Сфотографируй меня, интересно, как это получится?

Так он и сфотографировался с одной шляпой на голове, а с другой - в руке. Вскоре издатели получили снимки: теперь они удостоверились, что их не водят за нос.