Стекло и дерево - Сергей Буянов

Должность должна соответствовать званию – по Сеньке и шапка! Например: доцент имеет право на заведование кафедрой, если рядом нет профессора.

С учёной степенью кандидата можно быть доцентом, но профессором – никогда! Для этого нужна докторская степень и подготовка кандидатов наук, обычно пятерых. Профессор может быть заведующим, а может, и не быть им – если есть другой профессор постарше. Создав школу с учениками, признанными в мире, можно стать Заслуженным деятелем наук и всяким разным членом-корреспондентом.

Таков путь любого учёного. Но путёвку в жизнь можно получить быстрее, если есть необходимые условия: родственники, друзья детства и хорошие знакомые. Другой вариант – бешеные деньги. К сожалению для скороспелых учёных после Указа Президента появилось ещё одно непременное условие – наличие знаний и интеллекта. Зато более-менее умным людям выдался хоть какой-то шанс.

Особенно это ощущалось в ОКБ психиатрии, где трудился Любимов. Новоявленный доктор наук ещё не успел обрасти нужными людьми и необходимыми связями, которые бы создали вокруг него непроницаемую стену. Поэтому у многих была возможность занять эту нишу.

Сотрудники кафедры, с согласия профессора Васильчикова, несколько изменили научное направление, избрав себе в научруки доцента Любимова. Врачи ординаторы принялись за науку, стали досаждать руководителя предложениями научных тем для диссертаций.

– А если мне заняться системой реабилитации врача? – спросил зав. отделением, где Рим чаще всего дежурил по ночам.

– Что? – не понял Любимов.

– Разве ты не чувствуешь осадка после погружения в шизоидность?

– И как избавиться от этого осадка?

– Я пытаюсь разработать систему мероприятий, защищающих психику врача, – с энтузиазмом начал докладывать заведующий: – Используя эту методику, можно гораздо шире применять интровертную психотерапию!

– Шире – куда?

– Больше врачей смогут взять на вооружение новую методику!

– Понимаю, вы собираетесь популяризировать новый подход.

– Конечно, – согласился заведующий и смутился: Рим к нему обращается на Вы, а он почему-то по старинке тыкает! Да ещё доценту и доктору наук. Тогда как Любимов никогда не преступал дистанцию между аспирантом и заведующим отделением.

– А есть ли в этом смысл?

– Безусловно! – воскликнул врач. – Я ведь сам свидетель, как вы вытащили стольких, почти безнадёжных! А если каждый врач овладеет интровертной психотерапией?

– Знаете, что я думаю по этому поводу?

Врач тактично промолчал.

– Вам желательно сделать упор в работе как раз на то, что не желательно поголовно всем использовать новый метод.

– Да почему же, Рим Николаевич?

– А потому, что многие начнут пробовать, но не многие сумеют. Применять эту методику нужно только в случае эндогенных заболеваний! А что будет, если мы возьмём больного неврозом?

– Ха-ха! Понял! Но ведь само название…

– Это нам оно что-то говорит, а множество людей хватаются за любую новейшую методику, ошибаются и бросают. В итоге извращается метод.

– Понял вас. Дело в том, что я давненько, задумываюсь над системой адаптации врача-психиатра, защиты его психики от профвредностей. Вот, думаю, мой материал, что собирал несколько лет скорее для себя, чем для науки, сейчас и пригодится.

– Возможно, – согласился Рим.

– Так я принесу?

– Хорошо, – согласился Любимов.

Вот оно как! Тяжела ты, шапка Мономаха! Научное руководство отнимает массу времени, практически некогда работать с больными. Хорошо, заведующий – профессор Васильчиков охотно берёт на себя организацию большей части бумажной волокиты.

Он же ведёт переговоры с ректором, с Учёным советом и так далее. Не смотря на помощь профессора, Рим очень уставал.

Отсутствие Вики заставило его целиком перейти на больничные харчи, почти поселиться в стационаре. В целом, дела обещали идти неплохо. Разработка метода приобрела масштабность: кто-то изучал успешность интровертной психотерапии в отдельных возрастных группах, кто-то занимался шлифованием подходов к методике, отбирал показания, несколько расширяя их, иной доказывал необходимость курсов повышения квалификации врачей – именно по интровертной психотерапии и так далее, и так далее. Последователей доктора Любимова оказалась тьма тьмущая. Рим понимал, что многие занимаются наукой ради каких-то собственных целей, но занимаются-то успешно. Поэтому он не стал им препятствовать.

Появлялись иностранцы с просьбами разработать методические рекомендации, поскольку научная монография почти не содержит практических советов врачам.

Для всего этого требовалось время и помощники. Того и другого катастрофически не хватало, и Рим погрузился с головой в работу, пытаясь хоть как-нибудь организовать дело. Что-то получалось сразу, что-то тормозилось и никак не сдвигалось с мёртвой точки.

Кроме того, Вика вспоминалась по сто раз на дню. Во многих случаях так требовалась её помощь! Владимир приступил к сотрудничеству с генетиками, ему пришло в голову ещё одно доказательство. Оказывается, согласно последним данным вполне возможно доказать, что у человечества было только два общих предка. Те самые – Адам и Ева! Именно от этих прародителей получились всевозможные комбинации генов – и никак иначе.

Происхождение человека от обезьяны, в принципе не возможно! У приматов большее количество хромосом. В результате любых мутаций может только увеличится количество хромосом – лишь тогда мутант будет жизнеспособным. При потере – смерть в утробе матери. Пусть это не Бог весть, какое открытие, и выше доктора не прыгнешь, но Владимиру интересен сам процесс! Сотрудничество математиков с медиками обязано плодотворно развиваться.

Часто вспоминалась Риму последняя встреча с Эвелиной. Было стыдно перед Викой за предутренний брудершафт с бывшей пациенткой. Сама же Эвелина представлялась лёгким облачком, нуждающемся в защите (экие родственнички достались!) и в то же время – никак невозможно спрятать его от жизненных невзгод. Малейшее неудачное движение, и облачко растает!

Образные впечатления прервала медсестра, позвав Рима Николаевича к телефону.

– Алло, – устало произнёс Рим. Надо бы как-нибудь прекратить обращения лично к нему, – дать большую самостоятельность соискателям, как это делает Егор Степанович. – Слушаю!

– Чего мы такие сердитые? – пролепетал фальшивый женский голос.

– Алина?

– Угадал! Знаешь, у меня для тебя есть некоторая новость!

– Хорошая или плохая?

– Неясная, я бы так выразилась. В общем, приезжай к нам!

– Прямо сейчас?

– Желательно.

– А что случилось?

– Я не знаю, как ты это воспримешь… – намеренно сделала паузу Алина. – Это никак не телефонный разговор, поэтому скажи:

Когда приедешь?

– Это срочно?

– У тебя, как всегда, полно дел?

– Вообще-то ты недалека от истины, – протянул Рим. Ему ещё предстояло подготовить лекцию студентам-психиатрам – необходимо выделить главное и донести в понятной форме. Материалу-то много, целая монография, да толку для студентов маловато.

– Да вы вечно занятые! Володя тоже хлопочет сейчас что-то, всё пашет и пашет, как робот! – пожаловалась Алина. – Короче, приезжаешь сейчас, либо завтра вечерком, выбирай!

– Сейчас.

– Вот и ладушки!

Через пять минут Рим стоял на остановке троллейбуса.

На пороге его встретила Эвелина. Аккуратно собранные волосы изумили Рима, он больше уважал свободные причёски, безо всяких наворотов, но у Эвелины это выглядело замечательно!

– Здравствуйте, – только и произнес он.

– Без – те, – вежливо поправила Эвелина.

– Здравствуй, Лина! – выдохнул Рим.

– Здравствуй, Рим! Ты не ожидал меня встретить здесь? Честно говоря, я тоже. Зашла к тёзке по делу, а она только что вызвала тебя. Вот я и задержалась. А я правильно сделала? – просительно поглядела в глаза Риму. Совсем как маленький симпатичный ребёнок!

– Конечно, правильно, – не мог не согласиться Рим.

Эвелина слегка подпрыгнула от радости. Как она непосредственна и доверчива!

– Рим! Ты долго там будешь копошиться? – подала голос Иванова.

– Сейчас, сейчас, – Рим по-солдатски скинул с себя куртку и ботинки. – Уже готов!

– Я тебя позвала сообщить кое-что. Владимир – против.

– Я уже догадался.

– Понимаешь, такое дело, – она выжидающе посмотрела на Эвелину. Воспитанная девочка незаметно растворилась в дверном проёме. Вероятно, ушла на кухню.

– Что?

– Заинтриговала я тебя?

– Есть.

– Понимаешь, такое дело, – Алина поведала всю историю от самого начала: о ссоре, об угрозе развода.

Рим профессионально выслушивал. Ему показалось, что Алине требуется его консультация, как психолога.

– Не знаю, что можно тут сказать, – уклончиво начал он.

– А ничего говорить не надо! Сейчас всё замечательно! Понимаешь, я, оказывается, ему не сказала то, что имела в виду, а мне показалось, что сказала. Бывает ведь так?