Калигула - Зигфрид Обермайер

— Значит, все в порядке. Помешать может только одно: если кто-нибудь присоединится к нам в приступе гнева и ненависти, а потом испугается и всех выдаст. Поэтому я не знаю, что лучше: держать круг заговорщиков как можно более тесным, чтобы избежать такой опасности, или расширить его до таких размеров, чтобы у всех появилось ощущение безопасности. Те, кто еще колеблется, тогда скажут: если против него сотни, и я не останусь в стороне.

— И то и другое имеет свои преимущества. Все же будет лучше, если мы посвятим в свои планы не больше дюжины людей, и только таких, кому можем доверять. Надо избегать тех, кто хочет присоединиться к заговору ради денег или должности. Они продадут нас. А я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, любовь моя.

«Потому что тогда твоим мечтам придет конец», — подумал Лепид, а вслух сказал:

— Нам понадобятся деньги. Основную работу наш Сапожок сделает сам. С каждым приговором, с каждой «шуткой» врагов у него становится все больше. Чем более похожим на бога он себя мнит, тем неосмотрительнее становится. Возможно, однажды он выйдет на улицу без охраны, потому что услышит шепот богов о своем бессмертии. Это совсем упростит нам дело.

Агриппина скептически покачала головой.

— На это лучше не рассчитывать. Ты снова часто бываешь рядом с Калигулой. Посмотри на него повнимательнее: его отличная память и острый язык едва ли пострадали. Он хорошо разбирается в людях, а его постоянное недоверие и подозрительность сделали его сверхосторожным. Было бы большой ошибкой недооценивать моего брата.

Лепид взял Агриппину за руку и посмотрел на кольцо с камнем Германика.

— Если бы императором стал твой отец, нам не пришлось бы теперь ставить на карту свою жизнь, чтобы убрать его невменяемого сына.

— Не думай о том, что могло бы быть, а направь свой взор на то, что будет — что должно случиться! Фортуна не любит тех, кто сомневается и постоянно говорит о прошлом. Боги не в силах изменить настоящее, но будущее, Лепид, будущее находится в наших руках.

20

Для Корнелия Сабина оказалось нелегким делом назначать встречи с Еленой в свободные дни. Проще всего было бы видеться вечерами, когда служба заканчивалась, но она не могла уходить в это время из дома, не возбудив подозрений. Они какое-то время переписывались, пока не определили подходящий день. Встретиться договорились у храма Артемиды, как в первый раз, и Сабин с таким нетерпением ждал этого дня, словно школьник начала вакаций. Но случилось непредвиденное, и трибуну пришлось вспомнить, что в далеком Риме на троне сидит император, чьи воля и безумие добрались до отдаленных провинций.

Легат созвал всех трибунов и сообщил следующее:

— Только что из Рима поступило распоряжение. По приказу нашего императора Гая Юлия Цезаря Августа Германика в Рим должны быть доставлены из перечисленных храмов статуи богов.

Далее следовал список, но никто уже внимательно не слушал.

Старший по рангу трибун попросил слова:

— Извини, легат, если я задам несколько вопросов. Ты считаешь разумным лишать город, дружественный Риму, его святынь? Разве в Риме недостаточно изображений Юпитера или мастеров, которые могли бы их изготовить?

Легат смущенно откашлялся:

— Вопрос о том, считаю я это разумным или нет, не стоит. У императора должны быть причины для подобного приказа, и ни мне, ни вам не пристало обсуждать его решения. Мы получаем приказ принцепса и выполняем его. А мой приказ одиннадцатому легиону звучит так: защищать прибывших из Рима во время выполнения задания. Отвечают за это два наших юных трибуна с двумя центурионами. Остальные всегда должны быть наготове. Это означает, что никто в ближайшие дни не имеет права покидать лагерь. Все!

Это было тяжелым ударом. Сабин послал своего слугу Лариния за вином, запер дверь и пил, проклиная императора с его безумными приказами. Он опустошил почти весь кувшин, когда в голову пришло, что надо известить о сложившемся положении Елену.

— Приказ из Рима, любимая! Ничего нельзя поделать. Я в отчаянии, несчастен и зол…

Хоть она и женщина, но должна понимать, что военный приказ не исполнить нельзя. Но он не мог понять! Какое отношение имели к нему статуи Зевса? Почему он с мечом в руках должен был потворствовать этому святотатству? «Потому что ты трибун одиннадцатого легиона, Корнелий Сабин», — ответил он сам себе.

Надо было взять себя в руки! Строптивых трибунов тоже наказывали. Он мог навредить себе.

Задача перед ними стояла и правда неприятная. Слухи о намерениях императора быстро распространились по всему Эфесу, и люди начали волноваться. Открыто никто не сопротивлялся, это было бы опасно, а только исподтишка выражали недовольство, и очень сильное.

На первом месте в списке стоял древний храм Зевса в центре города. Огромные размеры статуи поставили римлян перед неразрешимой проблемой. Извлечь громовержца можно было, только разрушив часть храма. Чиновники посоветовались, но решения не нашли и обратились к Сабину.

— Если в приказе императора не упоминается о разрушении храма, значит, надо послать в Рим просьбу о более подробных указаниях.

Все согласились и отправились к другому храму, вход в который охраняли особенно красивые статуи Зевса и Геры.

Как только они приблизились, сразу собрались люди. Из толпы раздавались дерзкие и оскорбительные выкрики.

— Что Рим обворовывает наши провинции, известно всем, а теперь он решил отобрать и наших богов?

— Убирайтесь, варвары!

Сабин старался не обращать на это внимания, но про себя соглашался с людьми. Он со своими солдатами оттеснил народ с площади, но отдал приказание мечи из ножен не вынимать. Между тем подъехала арба, запряженная двенадцатью волами, и рабочие принялись обвязывать статую Зевса веревками.

Сабин и его воины окружили их плотной стеной, и теперь трибун молил всех богов, чтобы Елена случайно не стала свидетельницей происходящего. Прошло несколько часов, прежде чем мраморного бога аккуратно уложили на солому, привязали веревками, и арба под свист кнутов тронулась к пристани.

В храме бога Посейдона они опять столкнулись с трудностями. Рядом со статуей бородатого бога морей, занимавшей центральное место, здесь были установлены изображения Зевса и Плутона — властителей неба и земли, моря и подземного мира.

Храм открывался только в дни праздников, и никто не знал, где находится ключ. Главный жрец был в отъезде, а его заболевший помощник лежал в постели, ни о чем не зная. Между тем наступил вечер, и римлянам пришлось уйти ни с чем.

На следующее утро Сабин с одобрения легата взломал тяжелую дверь. Зайдя в полутемное помещение, они зажгли факелы и обнаружили пустой постамент Зевса — сама скульптура исчезла. Начальник приехавших из Рима грязно выругался и бросился в дом больного жреца, угрожая ему процессом оскорблении величия, но врач и слуги поклялись, что хозяин уже много дней не вставал с постели.

Однако самое трудное им еще только предстояло. В главной святыне города — в храме Артемиды — наряду с изображениями разных богов стояли и статуи Зевса, которому дочь титана Лето подарила близнецов Артемиду и Аполлона.

Новость о том, что римские легионеры хотят осквернить любимый храм горожан, молниеносно облетела Эфес. Она не могла оставить равнодушными жителей большого богатого города. Артемида считалась покровительницей Эфеса, и многие боялись, что богиня разгневается, если они допустят в храме такое святотатство.

Сто пятьдесят легионеров оказались лицом к лицу с толпой в несколько тысяч человек. Люди окружили святыню живой стеной, и, судя по всему, не собирались отступать перед вооруженными воинами.

Сабин посоветовался с другими трибунами и начальником римлян. Он не хотел брать на себя ответственность за кровавую бойню. По мнению же старшего трибуна, они, в конце концов, не воевали с Эфесом, и без четкого приказа в случае необходимости пройти к статуям по трупам ничего предпринимать не следовало.

Солдаты вернулись в лагерь и нашли у легата полную поддержку своим действиям.

Приехавшим из Рима пришлось возвращаться домой с весьма скудной добычей. Возглавляемый эту делегацию человек, правда, высказал неопределенные угрозы, но они ни на кого не произвели впечатления.

Легат посчитал так:

— Император достаточно благоразумен и не одобрит бойню из-за нескольких статуй. Я убежден, что мы найдем понимание.

Это высказывание подтвердило то, как плохо легат знал своего императора.

Сабин вздохнул с облегчением. За мужественное и разумное поведение он получил в награду семь свободных дней, тут же послал записку Елене, и она согласилась встретиться.

Довольный и счастливый, он отправился в снятое жилье. Хозяин привел комнату в порядок и обставил ее, но Сабин тут же передвинул кровать в дальний угол, чтобы она не бросалась в глаза, стол поставил к окну, подсунув под его ножку монету, поскольку тот качался. Хозяин дома мрачно наблюдал за его действиями.