Сердце мертвого мира - Айя Субботина

  Не любил он прощаться. Неуклюже махнул рукой, то ли Арэну, то ли волшебнице, поспешил вслед за северянином, на ходу пряча драгоценную склянку. Когда Берн завел его в проход, который сочился под землю, будто змея, карманнику сделалось не по себе. А что если за очередным волнением земли, потолок не выдержит? Его успокоил Берн, сказав, что этот ход проложили по воле самого первого Владыки Артума, и с тех пор обвалов не случалось. На что карманник подумал, что все когда-то случается первый раз.

  Верховный служитель семенил за ними, как приставучая собачонка, то и дело охал и ахал, и велел Берну прекратить задуманное, чтоб не тревожить покой воинов-шамаи.

  - Если быть битве с прихвостнями темной богини, - говорил он, широко раскрывая рот, чтоб с шумом вздохнуть, - нам никак не выстоять против шарашей, если духи-защитники не явятся на призывы фергайр.

  - А если мы не воспользуемся этим ходом, служитель, - проговорил Берн, ни на мгновение не замедляя шаг, - тогда будет много крови и потерянных зазря жизней. Вины останутся со мной, и все мужчины, кто годен меч держать, а баб и мелюзгу надобно вывести. И не говори мне, служитель, что духи наших предков будут в гневе за такой мой проступок.

  Жрец сдался и больше не проронил ни звука. Раш почти не успел смотреть по сторонам: в тусклом проходе то и дело попадались короткие коридоры, в каждом из которых стол каменный саркофаг. В одном из них наверняка, был погребен и Талах.

  Когда путь привел их к каменной стене Верховный служитель вышел вперед, тронул висевший тут же кованый держатель для факела, и стенка с противным скрежетом поднялась вверх. Из узкого прохода потянуло сыростью.

  - У тебя будет не слишком много времени, чужестранец, - сказал Берн и сунул ему увесистую мошну. Она охотно легла карманнику в ладонь, поласкав слух звоном монет. - Как уговаривались. И еще вот... - Северянин погладил бритую макушку, лицо его перекосила странная гримаса. - Если она откажется ехать, а средств других не будет... Избавь от страданий. Все одно не будет ей в Северных землях покоя. А грех твой Гартис на мой счет запишет: и так хозяин мертвого царства меня уж дожидается для расчетов.

  Берн махнул рукой. Раш сунул кошель за пазуху, незаметно осклабился. И что девчонка всем так поперек горла стала? Того только, что носит темную отметину, так разве ж это повод убивать? Хотя северянам было за что ненавидеть Шараяну, а вместе с ней и всех тех, кого богиня темной магии отметила своим клеймом. Кто знает - может, пройдет немного времени и Хани переметнется на темную сторону, станет верной ее жрицей, и тогда Берну придется горько пожалеть, что не придавил дочку собственными руками, пока судьба подсовывала такой шанс. Потому что для себя Раш точно решил: если девчонка начнет противиться, он отпустит ее на все четыре стороны, а не станет лишать жизни, как о том просил Берн. Пусть боги сами решают потом, кого и за что покарать.

  Карманник взял один из факелов со стены, и шагнул в коридор. Он прекрасно видел и без этого клочка пламени, но в подземном ходу могли обосноваться летучие мыши, пауки, ползучие корни и тогда огонь может пригодиться.

  Спешить. Нужно спешить, потому что с каждой заминкой шансы выбраться из подземного хода уменьшались. Что бы там не говорил Берн, а Раш постоянно чувствовал толчки и мелкую дрожь земли. И оставалось еще два вопроса, решить которые нужно было прежде, чем выбраться из потайного хода: как попасть в Белый шпиль и где в нем разыскать девчонку.

  Арэн

  - Думается мне, - произнесла Миэ вслед спине карманника, - что теперь-то боги нас не пощадят. Сколько раз спасали они наши шкуры, а, Арэн из Шаам? Я уж счет потеряла. Сперва прибрали к рукам Банру, теперь поди ж ты торг ведут на наши души. Сдается, теперь-то кого-то из нас к Гартису выпихнут.

  - Ты бы за языком следила, - буркнул дасириец. Хоть слова таремки не сильно расходились с его собственными мыслями, он не хотел, чтоб Миэ говорила о том в полный голос. - Еще неизвестно, как дело обернется. Если Гартису так охота нас взять, пусть изловчится, потому что я свою шкуру меньше чем втридорога не отдам.

  Таремка хмыкнула.

  - Ты-то можешь что угодно себе думать, Арэн, а молитвы на всякий случай, прочитал бы. А то после никто и не проводит как следует. Бросят в общий костер и вся недолга. Как Банру.

  Арэн не стал отвечать. К чему давать повод для ссоры? Таремка нервничала и оттого залилась вдвое больше обычного.

  - Мне нужно оружие. И еще бы коня. - Арэн поскреб щетину. На самом деле он бы не отказался от таза с теплой водой и куска мыла: соскоблить к харстовой матери все с рожи, чтоб не свербело, а уж после думать толком, что делать.

  Он вернулся за Бьёри. Девушка жалась к стене неподалеку от того зала, где Верховный служитель совершал над Арэном молитвы. Увидав дасирийца, дернулась на встречу, на втором же шаге поскользнулась, сбитая с ног дородным мужиком с бельмом на глазу. Будь нынче не такая суматоха, Арэн бы поучил борова, как надобно вести себя с женщинами.

  - Тебе нужно где-то пережать, - сказал он как можно мягче, на что девушка отрицательно замахала головой, мотая туда-сюда толстыми косами. Так разошлась, что несколько раз хлестнула ими по лицу дасирийца. Арэну пришлось взять ее за плечи и хорошенько тряхнуть, прежде чем девушка успокоилась. Неужто на таком малом сроке дитя изменило ее, подумал дасириец. Будто бы совсем недавно была спокойной, а теперь будто совсем ошалела. Впрочем, дасириец не мог ее винить: кто угодно мог умом тронуться после того, что довелось пережить северянке.

  Боковым зрением увидел Берна. Тот шагал к выходу, по пути собирая всех мужчин, кто был годен держать оружие.

  - Миэ, - окликнул Арэн таремку, - с ней побудь, а мне надобно с Берном словом обмолвится.

  Волшебнице идея пришлась не по душе, но дасириец не стал давать ей шанса ответить. Пробраться к Берну оказалось непросто. Горожане прибывали и прибывали, толкались, кричали об огне, который ползет со всех сторон. Дасирийцу казалось, что еще немного - и стены храма не выдержат натуги, треснут, будто скорлупа.

  И, не успел он о том подумать, пол бросился в ноги. Белый мрамор вздыбился, плиты встопорщились. Дасириец пытался устоять на ногах, несколько раз ему удалось зайти в сторону, избегая острых краев вывороченных пластов мрамора. В мгновение ока храм закипел паникой. Многоголосы визг и брань оглушили дасирийца, но он был даже рад, что заместо голосов в ушах остался только протяжный свист.

  Вместе со слухом пришел треск. Противный скрежет, вслед за которым на головы на людские головы посыпались куски камня прямо с потолка. Один из них угодил прямиком в воина, который стоял всего в двух шагах от Арэна. Северянин не успел даже охнуть: череп его треснул, расколотый надвое словно орех под молотом, в стороны брызнула кровь и белесые сгустки. Потолок же продолжал крошиться и дальше, люди, зажатые в стенах, падали под меткими ударами камней, точно какие-то невидимые злые силы устроили игрища.