История ересей - Генри Чарльз Ли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Весной 1233 г. в Парме появился какой-то брат Бенедикт, может быть тот же, который в июне проповедовал в Сан-Джермано. Был он «homo simplex et illiteratus et bone innocentie et honeste vite»{181}. Бенедикт не принадлежал к какому-либо ордену, «жил сам по себе и стремился угодить одному только Богу, но очень дружен был с братьями миноритами». Носил он армянскую шапку, длинную черную, опоясанную ремнем одежду с широким, спускающимся от шеи до пят красным крестом спереди и сзади, и черную длинную бороду. Его называли «frater de Cornetta», надо полагать потому, что перед началом проповеди он всегда трубил в маленький медный рожок. Проповедовал Бенедикт на площадях и в церквах, окруженный большою толпой мальчиков и девочек с зажженными свечами и ветвями. «Начинал он славословия свои так и говорил по-итальянски: «Laudato et benedetto et glorificato sia lo pаtre!»{182}И мальчики громким голосом повторяли то, что он сказал. А потом он повторял те же слова, прибавляя: «Sia lo fïjо!»{183}И мальчики подхватывали и пели эти слова. Потом в третий раз повторял он те же слова, прибавляя: «Sia lo Spiritu sancto!»{184} И потом: «Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя!» Затем он трубил и после этого проповедовал, говоря хорошие слова во славу Божию. И после этого в конце проповеди так приветствовал блаженную Деву:
Ave Maria, Clemens et pia,
Gratia plena, virgo serena;
Domine Tbcum, et Tu mane mecum!
Benedicta tu in mulieribus, que peperisti pacem hominibus et
an gelis gloriam!
Et benedictus fructus ventris Tui, qui, coheredes ut essemus sui,
nos fecit per gratiam!{185}
Брат Бенедикт положил в Парме начало той «devotio», которую восторженно описывает Салимбене. Проповедь странного проповедника была проста: тем показательнее ее успех для религиозного состояния масс в данный момент. Скоро в движении приняли участие и нищенствующие монахи. Первое место занял минорит Герард из Модены, внесший, как полномочный подеста, целый ряд изменений и новых постановлений в городские статуты, стремившийся к примирению враждующих партий, улучшению нравов и подъему значения церкви. Должностные лица коммуны давали ему клятву охранять мир и новые постановления; подеста обязывался охранять права епископа и клира, церкви, госпитали, сирот и вдов. Для защиты «miserabiles personiae» были даже введены особые advocati и consiliarii. Религиозный характер деятельности Герарда еще более подчеркивался непримиримым отношением его к еретикам: меры против них должны были исходить от епископа, к роли исполнителей воли которого сводились городские власти.
Одновременно с Бенедиктом, Герардом, действовавшим и в Модене, Варфоломеем и Иоанном Виченцским (и может быть, не без влияния успехов последнего) целый ряд доминиканцев и миноритов старается организовать и использовать настроение масс. Доминиканец Джакопино из Пармы действует в Реджио. На его проповедь около Сант-Иларио (inter Calemum et S. Hylarium in episcopatu Parmensi in inferiori parte strate{186}) стеклось громадное множество народа из Пармы, Реджио и окрестностей, взрослых и детей, мужчин и женщин. «И какая-то беременная бедная женщина разрешилась там от бремени мальчиком. Тогда по просьбам и увещанию брата Джакопино многие много дали той бедной женщине». По его же побуждениям жители Реджио и окрестностей собственными руками воздвигли доминиканцам новую церковь. В Пьяченце выдвинулся минорит Лев Миланский. Торжественным актом закрепил он примирение партий и в преследовании еретиков действовал заодно с доминиканцами и инквизитором Роландом Кремонским. Но еще больше проповедников не оставило по себе следов, хотя движение взволновало почти всю Ломбардию и Романью и отмечено почти всеми хрониками.
Невероятных успехов достиг на востоке Иоанн Виченцский. В начале июня 1233 года, т. е. когда Аллилуйя уже началась, Иоанн ночью, тайком от болонцев оставил их город, и через несколько дней «вся коммуна падуанская с каррочио и великою верою вышла ему навстречу. И посаженный в каррочио с великою радостью и честью вступил он в город» Его ждали, как ангела мира; говорили, что «с Божией помощью хочет укрепить он мир между всеми городами, могучими и знатными людьми Ломбардии и Романьи». О политике не думали, — думали только о мире, и, казалось, он готов был водвориться в Падуе. Но планы Иоанна были шире и уже. Быстро передвигаясь с места на место, он проповедует мир в Марке Тревизской, в самом Тревизо, в Фельтре, Беллуно, Конельяно, склоняет к примирению синьоров де Романо и да Камино, появляется в Виченце. В родной Виченце он требует себе и получает сан герцога и графа, полновластно производит и здесь пересмотр статутов. Через три недели Иоанн возвращается в Болонью, где его встречают с неслыханным торжеством. Заручившись здесь поддержкою города, в пользу которого он пересмотрел уже решенный было им спор города с епископом, Иоанн, спустя несколько дней, через Мантую и Сан-Бонифацио направляется в Верону, около которой уже стягиваются войска ломбардского союза. Отворяются ворота Вероны, народ бежит навстречу проповеднику, стекается слушать его на старый форум. Сам Эццелино принужден уступить вызванному Иоанном наружу стремлению народа к миру. Эццелино и власти Вероны клянутся примириться с графом Сан-Бонифацио по указаниям церкви. Более того, Иоанн официально и фактически делается главою Вероны — ее «dux et rector». «Феррарцы, падуанцы, тревизцы, вичентинцы, мантуанцы и брешианцы через несколько дней по приказу (de mandate) брата Иоанна дали этому брату Иоанну каррочио веронцев, и на нем Иоанн приехал на веронский форум, и по воле народа веронского брат Иоанн при криках народа избран был герцогом и вождем Вероны». Его деятельность в Вероне — водворение мира и преследование еретиков — не отличаются от деятельности других проповедников этого года. Его власть напоминает власть Герарда; только, может быть, она больше и громче титул. Но совершенно новы мотивы, руководившие Иоанном, или некоторые из этих мотивов. Он направляется в Верону, в стан Эццелино, и, пользуясь народным движением, вырывает у гибеллинов их важнейший в данный момент пункт. Иоанн стремится не к умиротворению отдельных городов, а к полному умиротворению готовой сделаться ареною борьбы области. И не только к миру стремится он, а к победе пошатнувшегося дела церкви. Ломбардский союз не мог взять Вероны, — Иоанн превратился в ее герцога, и этим сразу дал перевес
