Зимние солдаты - Игорь Зотиков

Однажды я приближался к земле в плотном строю. Вдруг на малой высоте, когда козырек кабины был закрыт и очки подняты на лоб, горячая струя какой-то жидкости, брызнувшей в лицо, ослепила меня. Лопнула главная, заполненная тормозной жидкостью трубка, соединяющая педали и руль поворота.

Я ничего не видел и единственное, о чем думал, как не столкнуться с землей или товарищами. Почувствовав, что избежал столкновения, постаравшись сначала уйти куда-то вверх и в сторону, запросил по радио помощь. Через считанные секунды я уже получал инструкции, как выровнять крен, слегка опустить нос… А к этому времени командир уже подлетел вплотную ко мне и стал говорить, что делать, пока я сдвигал назад козырек, чтобы провентилировать кабину. Правда, протереть глаза не удалось, потому что все на мне было пропитано той же жидкостью. Но постепенно зрение стало проясняться. Используя аварийный баллон сжатого воздуха, я выпустил с его помощью колеса и пошел на посадку. Хвостовой крюк, который используется при посадке на авианосец, опустился непроизвольно, когда в гидравлической системе упало давление, и со скрежетом и искрами царапал полосу, пока я катился по ней. Но я снова был на земле и чувствовал себя прекрасно.

Кинофотопулеметы на наших самолетах показывали, что и в стрельбе мы делали успехи. Теперь главное внимание мы уделяли подходу к земле на малой скорости для посадки с помощью цветных указателей офицера, руководящего посадкой, – снова практиковались. Норм, один из восьми пилотов моей группы, позже он был одним из свидетелей на моей свадьбе, проскочил полосу, завис и свалился на крыло. Я сел как раз перед ним и, освобождая в это время полосу, видел, как он ударился о землю в туче пыли и комьев земли. Одно из колес его самолета прокатилось мимо меня. К счастью, сам он не получил ни царапины, повиснув на своих привязных ремнях.

…И, наконец, мы готовы! Всему, что мы должны были знать, нас выучили.

Мы полетели над Атлантикой и нашли маленький американский авианосец, названный за свои размеры «джип», знаменитый тем, что он однажды заставил сдаться ему немецкую подводную лодку. Конечно, страшно решиться посадить громадину, которой ты управляешь, на эту крохотную полоску из дерева и металла. Но, как будто понимая твои мысли, она набирает скорость, становится против ветра, и ты, выходя из строя, переходишь «на пониженную передачу», снижаешь свою скорость и следуешь сигналам красных флажков. Приноравливаешься, приноравливаешься и вдруг раз – и уже на палубе. Тебе показывают – убрать газ. И, сбросив газ, ты вдруг летишь вперед, повисая на привязных ремнях, когда крюк в хвосте самолета зацепляется за одну из тормозных лент, натянутых поперек полосы.

Понимаешь, что остановился. Потом видишь, что тебя тянут назад. Цветные полосы сигналов внезапно появляются со всех сторон, сообщая, что ты должен нажать на тормоза. А потом вдруг сигнал: включить «на полную» все твои две тысячи лошадиных сил и вперед!

Через секунду ты уже опять летишь низко над волнами, убирая шасси, снова в этом голубом пространстве, которому ты принадлежишь. Раз за разом, круг за кругом, узнавая каждый раз что-то новое, наращивая навыки. Ты весь мокрый, как в бане, от пота, но чувство радости так велико, что хочется кричать! Только не в микрофон: пусть они, контролирующие, думают, что для тебя все просто, как очередной кусок торта. Помни – никаких эмоций! «Вайлдкеты», «Хеллкеты», торпедоносцы, пикирующие бомбардировщики…

«Запах авианосца»

Наплечные знаки и разноцветные фигурки, соответствующие специальностям, подчинение непонятному порядку.

Рев ужасен. Испарения топлива, реактивных струй из двигателей, жидкостей из гидравлических систем, масел и выхлопных газов смешаны в запах, называемый «запах авианосца», которым пропитаны клетки мозга. И его одного достаточно, чтобы вернуть в воспоминаниях все остальное, если ты почувствуешь этот запах снова.

Крюк «Хеллкета» не зацепили за тормозную ленту. И самолет ударяется, переворачиваясь вверх ногами, в баррикаду из вертикальных и горизонтальных спасательных лент. А «Вайлдкет», ударяясь, переваливается через эту баррикаду и падает за борт. Его пилот успевает вылезти на крыло и соскальзывает в воду, в то время как его гордость идет ко дну, оставляя за собой лишь пятно масла…

И вдруг, День Победы в Европе! Одна война кончена. И мы получаем новое назначение на юг тихоокеанского побережья США, в Сан-Диего! Пляжи, катание в прибое! И, наконец, близость к Норме! Но все это было лишь миг. В течение нескольких дней мы получили назначение в маленький городок Термал на юге Калифорнии, самое жаркое и низко расположенное место всей страны. А это был июль. Ужасное место!

Было так жарко, что летать и обслуживать самолеты днем было невозможно. Вся авиационная деятельность велась только ночами. Миллиарды красных, зеленых и белых огоньков кружились над аэродромом на разных высотах, и каждый пытался найти соседа и свое место в строю. Днем мы пили пиво в Палм-Стрим, а по ночам отрабатывали бомбардировку с пикирования, готовясь к боям над Тихим океаном и Японией.

В тот день я пикировал вертикально на маленькую точечку – цель на поверхности моря. И вдруг – трах! Длинная полоса обшивки моего самолета – почти от пропеллера и до моей кабины отскочила, и я почувствовал – ударила всей силой по хвосту. «Мой бог!» Убрав газ, я осторожно вышел из пикирования, открыл козырек кабины и начал вылезать из нее, собираясь прыгать.

Но один из друзей подлетел ко мне и сказал, что видит: хвост самолета не поврежден. Я вернулся в кабину, начал пробовать рули. Машина слушалась, мотор, хоть и лишенный обшивки, работал нормально. Я связался с руководителем полета и сел. Самолет неуклюже запрыгал по рулежной дорожке, а я счастливо улыбался – вернулся.

Пришел день, и я получил увольнение на целую ночь. Конечно же, помчался к Норме, она жила всего в ста милях. Но когда я приехал к ней, мне сказали, что ее нет дома, она на свидании. И в темноте ночи я сел на тротуар напротив ее дома и заплакал. В моей жизни не было никого, кого бы я хотел видеть, кроме нее.

Когда, наконец, она пришла, я узнал, что она как раз в то время начала встречаться с солдатом из ближайшего лагеря. Я был потрясен. Но она выбрала меня и рассталась с ним. Мы начали встречаться чаще, когда меня перевели в Лос-Анжелес на окраину Лонг-Бич, всего в шестидесяти милях от Нормы.

Еще и еще посадки на авианосец, теперь уже другой, и, наконец, посадки ночью! Самолет весом в шесть тонн на скорости около ста миль в час, пытающийся маневрировать в абсолютной темноте среди голубых огоньков, ограничивающих палубу! Страшное напряжение, выбрасывающее массу адреналина, даже если ты не видишь, как в действительности узка палуба. Но тебя уже научили всему…