Отважные капитаны. Сборник - Киплинг Редьярд Джозеф

А канонерка, построенная, как уже ранее было сказано, исключительно для плавания по рекам и речным устьям, столкнулась с сильным течением у мыса Игольный, лихорадочно заработала обоими винтами и с грацией коровы, выбирающейся из болота, запрыгала по волнам. Это заставило мистера Дэвиса опасаться за целостность машин, а большую часть экипажа, укомплектованного местными чернокожими, — страдать от морской болезни. Судно шло вдоль пустынного, малоисследованного и опасного берега, мимо бухт, в которых не было мест для стоянки, мимо плоских уродливых скал, лежавших почти на одном уровне с морем, наблюдая при этом множество странных вещей, которые не имеют отношения к нашей истории, но тем не менее были тщательно занесены в судовой журнал Чтоб-Меня-Джадсоном.

Но вот, наконец, береговая линия изменилась: стала зеленой, низменной и крайне болотистой, то и дело попадались широкие реки, в устьях которых располагались небольшие острова, выдающиеся в море на три или четыре мили, и Чтоб-Меня-Джадсон стал держать еще ближе к берегу, помня то, что рассказывал ему лейтенант с «Мангуста». Затем он обнаружил реку, от которой несло гнилью и лихорадкой, забитую обильно разросшимися водными растениями, и с таким течением, от которого «утюг» начал охать и постанывать.

— Здесь мы поворачиваем, — сказал Чтоб-Меня-Джадсон, и они, соответственно, повернули — к полному недоумению мистера Дэвиса по поводу происходящего, которое сопровождалось широкими улыбками чернокожей команды. Чтоб-Меня-Джадсон отправился на нос и стал медитировать, уставившись на грязно-кофейную воду. После шести часов хода по реке при средней скорости около пяти узлов его глаза вспыхнули от радости при виде деревянного белого буя, болтавшегося на буром фоне речной воды. Канонерка осторожно подобралась к нему, была спущена шлюпка, и матрос-лотовый замерил глубину со всех сторон от буя.

Чтоб-Меня-Джадсон в это время курил и размышлял, склонив голову набок.

— Около семи футов, верно? — спросил он. — Здесь должен находиться конец отмели. И всего четыре морских сажени от судоходного фарватера. Ну-ка, парни, поработайте топорами. Сдается мне, этот буй не вписывается в пейзаж.

Чернокожие матросы за три минуты превратили деревянные бока буя в груду щепок, а якорная цепь утащила на дно его остатки. Чтоб-Меня-Джадсон осторожно провел канонерку над тем местом, где раньше был буй, а мистер Дэвис, наблюдая за этим, нервно грыз ногти.

— Мы сможем идти против этого течения? — спросил Чтоб-Меня-Джадсон.

Мистер Дэвис смог: дюйм за дюймом, но они все же продолжали ползти вверх по руслу, а Чтоб-Меня-Джадсон опять пристроился на носу, что-то высматривая на берегу, пока они медленно миновали отмель. Затем канонерка проползла еще немного, и наконец Чтоб-Меня-Джадсон выразил одобрение собственными действиями. Затем они еще полчаса шли вверх по течению, встав на якорь на мелководье у самого берега и принялись ждать, заведя дуплинем трос, держащий буйки.

— Кажется, — почтительно заметил мистер Дэвис, — я только что слышал, если можно так выразиться, несколько одиночных выстрелов.

В воздухе и вправду кое-что прозвучало. В том числе и некий глухой рокот.

— Кажется, — наконец сказал Чтоб-Меня-Джадсон, — я слышу шум гребного винта. Готовьтесь отдать швартовы!

Прошло еще минут десять, и звук паровой машины стал намного отчетливее.

А затем из-за поворота реки вынырнула весьма ладно скроенная канонерка, выкрашенная белой краской, под сине-белым флагом, в центре которого алел круг.

— Разобщить брашпиль! Освободить буйки! Малый назад! Отдать всю цепь! 

Заведенный дуплинем трос слетел в воду, и оба буйка заплясали, отмечая место, где были оставлены якорь и якорная цепь, а канонерка развернулась на середине реки, подняв английский военно-морской флаг на топе единственной мачты.

— Выжми из машины все возможное. Эта красотка явилась за нами, — скомандовал Джадсон. — И вполне в состоянии нас потопить.

— Это война... чтоб ее, чертова война! Они готовятся открыть огонь! — вскричал мистер Дэвис, выглядывая из люка машинного отделения.

Белая канонерка без всякого предупреждения дала залп по «утюгу» разом из трех пушек, разнеся в щепки стволы деревьев на берегу. Чтоб-Меня-Джадсон встал рядом с рулевым, пока мистер Дэвис и речное течение помогали его судну набрать почти достойную уважения скорость.

Погоня была азартной, но продлилась не больше пяти минут. Белая канонерка выстрелила снова, и мистер Дэвис в своем отсеке издал отчаянный вопль.

— Что случилось? Попадание? — поинтересовался Чтоб-Меня-Джадсон.

— Нет, это я так оценил ваш маневр. Прошу прощения, сэр.

— Руль прямо! Взять полрумба вправо!

Штурвал вращался под уверенной рукой, а тем временем Чтоб-Меня-Джадсон следил за тем, как отмеченные им на берегу ориентиры выстраиваются один за другим в линию, словно отряды, спешащие на помощь. Его канонерка вылетела на мелководье, замедлилась на секунду и двинулась дальше.

— Все, проскочили. Ну а теперь, бандиты, — милости прошу!

Белый преследователь, слишком разогнавшийся даже для стрельбы, мчался за плоскодонным «утюгом» на всех парах. Что и обернулось для него самым фатальным образом, потому что более высоко сидящий беглец преодолел место уничтоженного буя.

— Вы что здесь делать? — загремел в мегафон с носа преследователя чей-то голос на ломаном английском.

— Продолжаю движение! А вам советую покрепче держаться... Вот вы и попались!

Раздались грохот и треск, нос белой канонерки врезался в отмель, коричневый маслянистый ил буквально вскипел под ее носом. А затем течение подхватило судно с правого борта и медленно и грациозно окончательно втолкнуло корабль на отмель. Там, под яростные вопли команды, белая канонерка накренилась под каким-то унизительным углом.

— Ловко! Ох и ловко же сработано! — пропел мистер Дэвис, приплясывая на решетке машинного отделения под улыбки чернокожих кочегаров.

«Утюг» снова двинулся против течения и прошел мимо поднятого к небу правого борта белого судна, с которого неслись завывания и проклятия на каком-то невероятном языке. Намертво засевшее на мели, оно было беззащитно и и беспомощно, как перевернутая на спину черепаха, но не имело даже ее панциря. А большая пушка на носу плоскодонного «утюга» теперь смотрела прямо в упор.

Капитан бывших преследователей оказался не робкого десятка и ругался отчаянно, но Чтоб-Меня-Джадсон не обращал на это ни малейшего внимания. Перед ним стояла задача — вести свою канонерку вверх по реке.

— Мы вернемся с целой флотилией, и вас не спасут ваши фокусы, — сообщил ему капитан в таких выражениях, которые не подлежат публикации.

Тогда Чтоб-Меня-Джадсон, будучи не худшим лингвистом, ответил:

— Оставайтесь там где сидите, иначе я проделаю вам такую дыру в днище, что от вас останется один штурвал.

В ответ грянул смешанный разноязычный хор, но Чтоб-Меня-Джадсон через пару минут уже находился вне зоны слышимости, а мистер Дэвис, будучи немногословным от природы, признался одному из подчиненных, что считает лейтенанта Джадсона «самым выдающимся из офицеров флота, если можно так выразиться».

Два часа кряду канонерка бешено загребала бурую воду, и то, что поначалу казалось далеким рокотом, стало вполне различимым гулом.

— Неужели все-таки объявлена война? — спросил мистер Дэвис, и Чтоб-Меня-Джадсон рассмеялся.

— Будь оно так, этот тип, чтоб ему провалиться, мог бы попортить наши драгоценные машины. Но война — объявленная или нет — здесь действительно идет.

Следующий поворот русла реки принес им великолепный вид на небольшую, но весьма оживленную деревеньку. Хижины теснились вокруг выбеленного известкой глинобитного дома с неким намеком на претенциозность. Несколько десятков солдат в форме цвета седельной кожи были подняты по тревоге, офицеры в белых мундирах с криками метались туда-сюда вокруг человека, восседающего в паланкине, а на пологом холме, уходившем от берега на четыре-пять миль, по обе стороны грубого частокола кипело нечто вроде битвы. Какой-то смрад носился в воздухе и в конце концов достиг чувствительного носа мистера Дэвиса. Механик сплюнул за борт.