Псы войны - Антон Первушин

Террористом был, разумеется, капитан Виноградов. Кроме него, в грузовике сидели вооружённый до зубов лейтенант Тихонов и два заложника: младший сын президента Рой Брумман и офицер Сил самообороны Максим Ворна. Под присмотром Тихонова заложники начали таскать коробки из кузова грузовика в нижний зал ресторана, а Виноградов тем временем объяснял собравшимся работникам, что ничего не имеет ни против них, ни против ресторана – претензии у него только к правительству Биармии, которое занимает эти вот здания вокруг Рыночной площади. Закончив свою речь, капитан велел расходиться, посоветовав работникам собрать семьи и временно покинуть город. Он знал, что поджигает тем самым бикфордов шнур паники, но это входило в его планы.

Работники ресторана прислушались к его совету, и потрусили в сторону проспекта Патриотов. Их неожиданный исход вызвал, конечно же, некоторый интерес со стороны охраны правительственных зданий, но время было утреннее, сонное, да и первые секретарши и сетевые администраторы уже появились на проходных, процедура проверки их личностей занимала время, а потому факт захвата «Пороховой бочки» целый час оставался вне ведения компетентных органов.

Этого часа вполне хватило, чтобы перетаскать все ящики из грузовика в ресторан. Затем на глазах у заложников Тихонов вставил детонаторы, присоединил к ним провода, концы проводов смотал в жгут, а сам жгут подключил к полуразобранному сотовому телефону. Потом он ещё похимичил, перекинул несколько проводов туда-сюда, проверил уровень заряда аккумуляторов на телефоне и удовлетворённо кивнул: «Готово!»

Виноградов повернулся к заложникам:

– Ты, Максим, свободен. Скачи в свой штаб, поднимай сослуживцев. Расскажи им всё, что видел и запомнил. Давай!

Ворна со вздохом облегчения выскочил за стальную дверь, оставив второго заложника в растерянности.

Пришла пора прощаться.

– Ты знаешь, что нужно сделать, – сказал Виноградов Тихонову. – Прощай, друг!

Они крепко пожали друг другу руки, глядя в глаза. Конечно же, идея взорвать «Пороховую бочку» принадлежала Тихонову, но Виноградов был старше по званию и по возрасту, а потому сам назначил исполнителя. Тихонов возражать не стал: он был профессионалом, а не романтичным героем советской прозы, готовым пожертвовать жизнью ради торжества справедливости. Он только сказал:

– Надеюсь, ещё увидимся.

– Это вряд ли, – отозвался Виноградов. – Когда-нибудь всё равно придётся умирать. Почему не сегодня?

– Тогда прощай…

Тихонов отдал честь и тоже пошёл к выходу. Сел в грузовик и покатил прочь, на окраину города.

Там он оставит грузовик и пересядет в подержанную «волгу», припаркованную за мусорными баками в грязном сквере. На ней он двинет к северному мосту через Алонку.

Разведчики перестраховывались, но это давно вошло для них в привычку.

Виноградов закрыл за лейтенантом тяжеленную дверь, задвинул засовы, и «Пороховая бочка» действительно превратилась в крепость.

– Что вы собираетесь делать? – смятенно вопросил Рой Брумман.

Похоже, он впервые за время знакомства с офицерами батальона «Икс» по-настоящему испугался.

– Ты всё видел, – с ужасающей простотой ответил Виноградов. – И смысл происходящего должен понимать. «Пороховая бочка» и мы с тобой взлетим на воздух, если твой отец не признает оккупацию острова преступлением и не подаст в отставку. Я дам ему на это двенадцать часов. И ни минуты больше…

Вечер и первая половина ночи превратились в слитный и кажущийся бесконечным кошмар. Дэвид Хольц, специальный корреспондент «Си-Эн-Эн», успел проклясть и кризис в Биармии, и ту славу, которую этот кризис ему принёс.

Сначала пришлось собирать группу и снова мчаться на мост, потому что откуда-то из администрации президента Бруммана позвонили и сказали, что там начинаются «горячие события». Даже не выяснив, кто звонит, Хольц сорвался с места и попытался развернуть камеру на острове, чтобы заснять новый стихийный митинг жителей Алонца. Однако народ был настроен агрессивно, и пришлось в спешном порядке уносить ноги.

Остановились только на биармской территории, и начали снимать происходящее с берега. И тут новая проблема – оператор Ефим сообщил, что идёт сильная электромагнитная помеха, словно рядом, в радиусе двух-трёх километров, заработала «глушилка». Связь со спутником прервалась, да и на качество съёмки помеха оказала негативное влияние. Ефим тихо чертыхался, а бритоголовый спецкор Роман авторитетно заявил, что сейчас самое главное и начнётся.

И напророчил. Со стороны острова послышались звуки стрельбы очередями. Они были приглушены расстоянием, но от этого становилась ещё страшнее, потому что непонятно было, кто в кого стреляет, и где конкретно идёт бой. Митингующая толпа, выглядевшая с биармского берега единой, слабо шевелящейся массой, растёкшейся по мосту и вдоль стены комбината, начала распадаться на отдельные группы. При этом часть народа повалила обратно в Алонец, другая – двинулась в сторону проходной.

Хольц совершенно утратил представление о том, что происходит на территории комбината и рядом с ним. А потом и совсем позабыл о митинге и стрельбе, потому что стал свидетелем фантастического зрелища. С юга появились два самолёта. Один из них, истребитель «МиГ» с красными звёздами на крыльях и хвостовом оперении, был уже знаком Дэвиду, второй – не может такого быть! – имел раскраску, типичную для американских ВВС.

Хольц не разбирался в типах боевых самолётов, не знал, что это за модель и какой авиаконцерн её производит, но сразу понял, что этот изящный маленький аппарат может представлять серьёзную угрозу. На подкрыльевом пилоне была установлена пушка, и когда самолёты сблизились, малютка открыл огонь. Пилот «МиГа» отвернул в сторону, заложил рискованный вираж, который вполне мог закончиться на земле, но справился, вытянул.

– Да! – в ребячьем восторге закричал Хольц, симпатии которого по понятной причине были на стороне самолёта в «правильной» раскраске. – Снимай, Ефим!

– Снимаю, – пробурчал оператор, взгромождая камеру на плечо и поводя объективом.

«МиГ» ушёл, но потом вновь появился, явно нацеливаясь на мост, и бесстрашный пилот «американского» малютки вновь помешал ему, продемонстрировав какую-то сумасшедшую фигуру высшего пилотажа. Российский истребитель огрызнулся огнём, продолжая лететь к мосту, и тут ему навстречу, пройдя прямо над головами жителей Алонца, выскочил третий самолёт – помассивнее, с непривычным расположением двигателей, и в белоснежной раскраске. Хольц не успел даже подивиться этому чуду техники, как необычный самолёт выпалил ракетными снарядами прямо по курсу своего движения. Даже со стороны это было весьма впечатляюще, и у пилота «МиГа» не выдержали нервы: истребитель клюнул носом, от его пилонов отделились два объекта, по плавной кривой упавшие в воды Виэны. Дальнейшие перипетии воздушной дуэли Дэвид не зафиксировал. Прогремел чудовищный взрыв, и огромная волна обрушилась на набережную. Через мгновение она схлынула, разбившись о гранит и забрызгав съёмочную группу «Си-Эн-Эн» с ног до головы. Хольц вытёр лицо и взглянул вверх, но в пространстве между рекой и тучами было уже пусто, и только издалека, с юга, доносился, постепенно затихая, гул авиационных двигателей…

Последующие восемь часов команда «Си-Эн-Эн» провела в гостинице. Телефоны раскалились. Руководство канала из другого полушария требовало отчёта и репортажей. Ефим, высунув язык от напряжения, настраивал спутниковый канал, перекачивал черновые ролики, а Хольц, отвечая на звонки менеджеров разного уровня, напряжённо пытался набросать хоть какой-то внятный текст в рабочем блокноте. Вымотались до полного отупения, но в полночь с набережной прикатил Роман с последними впечатлениями, и всё закрутилось по новой.

В три часа пополуночи Хольц наконец-то дополз до кровати, рухнул, не раздеваясь, и моментально отключился.

Казалось, что с этого замечательного момента прошло всего лишь несколько секунд, но Дэвида уже трясли за плечо, и взлохмаченный Ефим с красными, как у вампира, глазами призывал по-английски:

– Пора вставать! Срочный вызов!

– Сколько времени? – хрипло спросил Хольц.

– Уже десять утра! И на Рыночной площади происходит чёрт знает что!

– Рыночная площадь?

Ефим воззрился на своего шефа с недоумением, потом сообразил, что тот ещё не очухался, и пояснил:

– Это там, где вся администрация: городская, республиканская. Какой-то офицер захватил ресторан «Пороховая бочка». Заминировал его и грозится взорвать, если Брумман не подаст в отставку.

Усталость как рукой сняло. Хольц пружинисто вскочил:

– Он пускает прессу?

– В том-то и дело. Он согласился пустить прессу, но только «Си-Эн-Эн» и конкретно Дэвида Хольца.

– Так что же мы сидим?!

Попасть на Рыночную площадь оказалось непросто. Все подходы и подъезды к ней были блокированы: милиция, пожарные, машины «скорой помощи», автобусы Сил самообороны. Автомобиль пришлось бросить, и далее Дэвид с Ефимом пробирались пешком, что тоже было ещё той задачкой: вокруг сновали люди с оружием и каждый второй требовал удостоверение личности. Наконец Хольц углядел в этой сутолоке генерала Керро и, здраво рассудив, что именно он руководит мероприятиями по обезвреживанию неизвестного террориста, устремился к нему. Оказалось, Керро его ждал.