Псы войны - Антон Первушин

– Уже десять утра! И на Рыночной площади происходит чёрт знает что!

– Рыночная площадь?

Ефим воззрился на своего шефа с недоумением, потом сообразил, что тот ещё не очухался, и пояснил:

– Это там, где вся администрация: городская, республиканская. Какой-то офицер захватил ресторан «Пороховая бочка». Заминировал его и грозится взорвать, если Брумман не подаст в отставку.

Усталость как рукой сняло. Хольц пружинисто вскочил:

– Он пускает прессу?

– В том-то и дело. Он согласился пустить прессу, но только «Си-Эн-Эн» и конкретно Дэвида Хольца.

– Так что же мы сидим?!

Попасть на Рыночную площадь оказалось непросто. Все подходы и подъезды к ней были блокированы: милиция, пожарные, машины «скорой помощи», автобусы Сил самообороны. Автомобиль пришлось бросить, и далее Дэвид с Ефимом пробирались пешком, что тоже было ещё той задачкой: вокруг сновали люди с оружием и каждый второй требовал удостоверение личности. Наконец Хольц углядел в этой сутолоке генерала Керро и, здраво рассудив, что именно он руководит мероприятиями по обезвреживанию неизвестного террориста, устремился к нему. Оказалось, Керро его ждал.

– Отлично, Хольц, – сказал он. – Вы очень вовремя. Этот урод хочет дать вам интервью. Не побоитесь?

– Насколько велика опасность?

– Очень опасно. У него там тонна гексогена на первом этаже. Взрыватель подключён к сотовому телефону – достаточно одного нажатия на кнопку. Если что-то пойдёт не так и башня взлетит на воздух, соседним зданиям тоже не поздоровится.

Было видно, что глава СГБ Биармии не шутит и не пытается напугать; всё, о чём он говорит, – это реальность, и группа «Си-Эн-Эн» вполне может погибнуть там – в пыли и обломках разрушенной башни. Застучало в висках и как-то сразу разболелся желудок – первые признаки сильнейшего нервического возбуждения, которое Хольц пытался удержать в узде. Дэвид посмотрел на заминированную башню, гулко сглотнул и повернулся к Керро:

– Я готов пойти туда. Это моя работа.

– Понимаю, – кивнул генерал. – А ваш оператор тоже пойдёт?

– Конечно, пойду, – кратко отозвался Ефим.

– А мы, если позволите, будем наблюдать через вашу камеру за происходящим. Важно узнать, какая там обстановка и как там мальчик…

– Какой мальчик?

– Наш маньяк взял в заложники младшего сына президента – Роя Бруммана.

– Shied!

– Вот и я говорю.

– Мы идём.

Обвешанные автоматами сотрудники госбезопасности расступились, и Дэвид с Ефимом вышли на Рыночную площадь. Она была девственно чиста – убранная с утра дворниками, а поскольку сотрудники спецслужб предпочитали держаться подальше от взрывоопасного сооружения, то некому было наследить здесь: набросать окурков и обёрток.

– Стоять! – рявкнул с башни мужской голос, усиленный мегафоном. – Кто это?

– К вам направляется корреспондент «Си-Эн-Эн» с телеоператором, – отозвался Керро в свой мегафон.

– Вижу. Хорошо. Пусть идут.

Террорист встретил их сам: открыл массивную дверь, впустил внутрь и тут же задвинул засовы.

Человек, захвативший «Пороховую бочку», оказался хорошо сложенным мужчиной с суровым обветренным лицом и короткой стрижкой. Одет он был в камуфляжную форму без знаков различия, на плече висел автомат, в ножнах на поясе – нож. Страшный мобильный телефон, по сигналу с которого должны были сработать детонаторы, болтался на груди.

– Здесь взрывчатка, – сообщил террорист, кивнув на картонные коробки с надписью «Балтика».

Потом он повернулся и зашагал не спеша к лестнице, ведущей наверх. Дэвид и Ефим переглянулись: террорист подставлял посторонним спину, а значит, был очень уверен в себе.

Наконец-то выбрались на обзорную площадку. Хольц обратил внимание, что столики и стулья переставлены в сложном порядке, – при этом террорист легко лавировал между ними, а вот у Дэвида это получалось с трудом. Под зубчатой стеной сидел молодой человек, скованный по рукам и ногам. По всей видимости, это и был Рой Брумман.

– Располагайтесь здесь, – предложил террорист. – Можете начинать съёмку.

Всё было так буднично, что и совсем не страшно. Ефим тут же развернул свой чемодан с оборудованием, раскрыл ноутбук, подключил телефон спутниковой связи, камеру, протестировал канал. Хольц тем временем покашлял, ставя голос, и задал первый обязательный вопрос:

– Как мне вас называть?

Террорист задумался и ответил странно:

– Называйте меня Командиром Икс.

Дэвид вздрогнул и оглянулся на Ефима. Ему вспомнился давний разговор о людях-Икс, которые могут тайно влиять на происходящие в мире процессы, устраивая войны и революции, и можно было подумать, что террорист их подслушал. Но скорее всего, это было простым совпадением.

– Почему «Икс»?

Террорист усмехнулся и сказал так:

– Знаете, есть такое понятие «фактор Икс»? Это когда всё разложено по полочкам, планы составлены и утверждены, и вдруг какая-то посторонняя мелочь портит всю проделанную работу. Я – тот самый «фактор Икс».

– Тогда чьи планы вы собираетесь разрушить?

– Бориса Бруммана и его семьи. Начинайте снимать, и я всё расскажу в подробностях.

Они дождались, когда Ефим закончит и поднимет камеру на плечо.

– Президент Борис Брумман решил устроить глобальную провокацию, – начал свой рассказ Командир Икс. – Он давно хотел присоединить остров к территории республики. Верно, считает, что так можно сплотить народ вокруг идеи национального возрождения. Копирует в чём-то опыт Израиля. Но для того, чтобы получить поддержку западного общественного мнения, он решил устроить маленькую войну. И пригласил наёмников с намерением подставить их под пули. Но мы оказались крепче, чем он думал, а потому я сегодня разговариваю с вами, а не валяюсь в морге…

– У вас есть доказательства?

– Если бы они у меня были, то я отправил бы их вам по факсу. Но вещественных доказательств нет. Вы, господин Хольц, присутствовали при всех событиях, и если хоть немного подумаете, сопоставите факты, то увидите, что мы оказались жертвами заговора. Провокация начались ещё весной. Захват редакции биармской газеты в Алонце. Расстрел праздничной демонстрации…

– Это тоже ваша работа?

– Нет, это работа биармов. Они старались изобразить вторжение российских войск. И им это почти удалось. Я вызвал вас сюда для того, чтобы лично заверить всех зрителей на всей планете: российская армия, российские спецслужбы не имеют отношения к происходящему. Вся ответственность за перестрелки и захваты, за гибель людей лежит на Бруммане. Поэтому я требую, чтобы он ушёл в отставку.

– Но ваши методы! – воскликнул Хольц, не сдержавшись.

– А что такого страшного я делаю? – изобразил удивление Командир Икс. – Я всего лишь удерживаю одного заложника и одно старое здание. Если господин Брумман выполнит мои условия, то никто из них не пострадает.

– Есть ещё условия?

– Да, ещё одно. Силы самообороны Биармии должны немедленно покинуть остров Бярма, принадлежащий России. На этом инцидент можно считать исчерпанным.

– Но потребуется время.

– Чтобы оккупировать остров, Силам самообороны понадобилось меньше часа. На то, чтобы покинуть его, я даю им целых двенадцать часов. Вполне достаточно. А Борису Брумману нужно и того меньше – всего лишь поставить подпись под известным документом.

Хольц задумался, о чём бы ещё спросить этого странного человека, пожелавшего сменить власть в Биармии. Его слова походили на правду, но только походили, а Дэвид знал, сколько ловки бывают спецслужбы в изобретении всевозможных многоходовых комбинаций. Он решил прощупать Командира Икс – благо вопросы, которые можно было задать, входили в обычную практику журналистики.

– А если Брумман не пойдёт навстречу? – спросил Хольц. – Если откажется?

– Я взорву башню. Вместе с его сыном.

– При этом вы рассчитываете уцелеть?

– Вы превратно истолковываете мои слова. Разумеется, я погибну вместе с Роем.

– Тогда я не понимаю. Вы же наёмник, воюете за деньги – какой вам смысл умирать? Никто не заплатит за ваш террористический акт. Или всё-таки заплатит?

Настала пора призадуматься Командиру Икс.

– Это очень непростой вопрос, – признал он после паузы. – А ответ на него ещё сложнее. Тут надо обратиться к истории. А я не уверен, что ваши зрители знают историю… Но попробую, – Командир Икс посмотрел прямо в объектив телекамеры. – Видите ли, господин Хольц, в своё время я изучал историю военного искусства. Читал труды Сунь-Цзы, Клаузевица, Бюлова, Жомини, Мольтке, Богуславского и других. Все они очень хороши, но совершенно неприменимы для русских…

– Вы говорите об особенностях России как государственного образования? – уточнил Дэвид, подивившись образованности террориста.

– Нет. Об особенностях русской души. Русская душа не терпит бессмысленности. А армия в мирное время, без видимого на горизонте противника, – это бессмыслица. Будь моя воля, я давно распустил бы армию и мобилизовал призывников только на период военной опасности… А суть вот в чём. Теории великих стратегов прошлого и настоящего хороши для мононациональных государств – для таких, где есть чёткая самоидентификация каждого гражданина по национальной принадлежности: большой народ, малый народ, диаспоры. И где есть увлекательная национальная идея, которую отстаивает большой народ. Ничего подобного у нас никогда не было, русские и Россия складывались из множества племён. А потом, на протяжении веков, в этот бурлящий котёл вливались сотни других народов. Потому русские – это давно не национальность. Русские – это определённый дух. Но самое-то парадоксальное заключается в том, что никто не может вычленить характерные черты этого духа, сформулировать национальную идею, которая стала бы общей для множества самых разных народов, считающих себя русскими. А ведь в России есть ещё и малые народы, и диаспоры, которые держатся особняком, не признают права русских управлять. Теоретически нам следовало брать пример с вашей Америки, ведь Штаты – это тоже котёл. Но и разница между котлами велика: США формировались волей эмигрантов – людей, выдавленных традиционным обществом во внешний мир. А мы здесь жили и живём, мы не собираемся уезжать, и в этой землю лягут наши кости. Так что, придётся самим искать какой-то путь, самим придумывать идею, а не брать со стороны готовые образцы. Тем более, они созданы для других условий и для других народов… Я к чему это всё? А к тому, что до тех пор, пока мы не знаем своей идеи, пока у нас нет цели, нас трудно объединить. И совсем невозможно заставить делать что-то, предписанное законами. Нынче в России принято колоссальное количество законов. Но лишь малая часть исполняется. То же самое можно сказать и о законах строительства армии, о законах ведения войны. Мудрые рекомендации классиков военного искусства не воспринимаются нами. Потому что находятся вне контекста наших смутных представлений о том, как всё должно быть устроено. Куда лучше ложатся на наше восприятие чёткие лозунги Александра Васильевича Суворова: «Солдату надлежит быть здорову, храбру, твёрду, решиму, правдиву, благочестиву», «Фитиль на картечь, бросься на картечь: летит сверх головы, пушки твои, люди твои, вали на месте, гони, коли, остальным давай пощаду», «Нам мало трех, давай нам шесть. Нам мало шести, давай нам десять на одного. Всех побьем, повалим, в полон возьмем» – но разве это военное искусство?.. Потому-то и побед у нас не так много, как принято считать. И на каждую победу приходится по три поражения. Однако если приходит напасть, если на нашу землю вторгается враг – вот тогда у нас появляется и идея, и цель, и объединяемся мы все, чтобы задавить, выгнать и дойти до вражеской столицы…