Война в Средние века - Филипп Контамин

2. СТРАТЕГИЯ: ОСВОЕНИЕ ПРОСТРАНСТВА И ВРЕМЕНИ

В средневековой стратегии доминировали, по-видимому, два основных принципа: один – боязнь полевых сражений, столкновений на открытой местности, а другой – своего рода «осадный рефлекс», иначе говоря «автоматическая реакция на атаку, состоящая в том, чтобы скрыться в укрепленном месте, способном обеспечить оборону»[547]. Отсюда своеобразный характер подавляющего большинства вооруженных конфликтов Средневековья: очень медленное продвижение нападающих, упорная оборона атакуемых, ограниченные во времени и в пространстве операции, «лихоимная война», «стратегия побочных выгод», когда каждый сражающийся или отряд, часто сам по себе, искал прежде всего немедленной материальной прибыли. У современников имелось особое выражение для обозначения таких ограниченных военных действий – «воинственная война» (guerre guerroyante), состоящая из взятия и сдач крепостей, неожиданных нападений, рейдов, засад и вылазок[548]. «На войне <...> прежде всего грабят, часто ведут осады и иногда вступают в сражения». Более того, за недостатком денег, людей, вооружения, провианта многие военные планы не реализовывались: «Кампания, доведенная до конца, была исключением, а прерванная – правилом»[549].

Чтобы сдерживать возможных агрессоров, некоторые государства строили протяженные линии обороны. Это, прежде всего, знаменитая Великая китайская стена Срединной империи, возведенная против степных кочевников в III в. до н. э., позднее несколько раз достраивавшаяся и перестраивавшаяся, особенно в XV в. при династии Мин. Такова и пограничная линия Римской империи, представлявшая собой иногда просто ров с валом (Сирия, Северная Африка), а в других местах – целую систему укреплений со рвами, валами, стенами, сторожевыми башнями, шанцами и лагерями (на протяжении 500 км германской границы, проходящей через Декуматские поля; стена Адриана в Британии от устья Тайна до Солвей Ферт, а севернее – стена Антонина).

Средневековому Западу было глубоко чуждо такое решение проблемы по нескольким причинам: государственные структуры долгое время были слабы, поэтому не хватало финансов и рабочих рук; из-за многочисленности мелких политических организмов складывалась ситуация, когда помимо внешней опасности могла возникнуть и внутренняя; в системе фортификаций привилегированное место отводилось, и вполне справедливо, изолированным пунктам обороны.

Это не означает, что на Западе не было пограничных зон (или марок), организованных и понимаемых как оборонные; то были англо-шотландская и англо-уэльская границы, германские марки (против славян), бретонская марка, границы Ливонии, Гранады и области Кале[550]. В XIV-XV вв. по завершении кампании принято было распускать большую часть армии и организовывать защиту границ с помощью сети гарнизонов, или «постоев». Эта сеть могла быть плотной и глубокой, дабы помешать просачиванию или прорыву сил противника, который или рисковал оказаться раздробленным и отрезанным от своих баз при отступлении и прохождении между оборонными пунктами такой сети, или должен был брать одну крепость за другой со всей неизбежной медлительностью этого процесса. Прекрасный образец такой глубокой обороны дает карта «постоев», содержавшихся правительством Филиппа Валуа по обоим берегам Гаронны в сентябре 1340 г. накануне перемирия, подписанного в Эплешене, которое сразу же прекратило вражду (карта 3).

Карта 3. Глубокая оборона. Основные французские гарнизоны к северу и югу от Гаронны (сентябрь 1340 г.).

МАРМАНД – гарнизон численностью не менее 200 всадников и пехотинцев.

Эгийон – гарнизон численностью от 100 до 200 всадников и пехотинцев.

Лаплюм – гарнизон численностью менее 100 всадников и пехотинцев.

Робер де Бальзак, рассуждая о том, что следует, по его мнению, предпринять государю, которому угрожает нашествие, рекомендует «охранять пограничные укрепления». А далее есть две возможности: или собрать большую армию, которая встретит противника «при вступлении в свою страну», или «отремонтировать, снабдить припасами, артиллерией и людьми главные крепости на границе и снести те, что невозможно удержать, а также увести весь скот от границы в глубь страны, а все продукты из сельской местности свезти в укрепленные места, дабы враг ничего не нашел, когда войдет, чтобы осаждать и воевать»[551].

Однако можно привести и несколько примеров протяженной линейной системы фортификаций: это ров Оффы (VIII в.) против бриттов Уэльса; в начале IX в. датчане возвели земляной вал, укрепленный деревом, чтобы перекрыть 15-километровый Ютландский перешеек; в тех же краях Карл Великий устроил против ободритов «саксонский рубеж» (limes saxonicus), проходивший примерно с севера на юг[552]. Чаще же всего достаточно надежным препятствием для вторжения войск, действия которых были близки к разбою, считались простые рвы: так, по приказу епископа Льежской области в 1454 г. (как и в 1439, а также в 1465 г.) был создан «пояс безопасности», который «состоял из широких рвов вкупе с естественными и более ранними искусственными препятствиями и шел от Юи до Сен-Трона», а далее до западных рубежей графства Лооз[553]; согласно Роберу де Ториньи, в 1169 г. Генрих II «велел прорыть глубокие рвы между Нормандией и Францией против бандитов» – это были так называемые Королевские рвы (Fosses-le-Roi) в Перше, которые располагались вдоль рек Авр и Сарт и тянулись от Нонанкура до Мель-сюр-Сарта[554] (карта 4).

О стратегии вспоминали даже при проведении небольших операций, если сознательно определяли приемы и средства достижении цели. Свидетельством тому является непродолжительный поход Эдуарда III в Камбрези, Вермандуа и Тьераш осенью 1339 г., совершенный для того, чтобы устрашить противника, Филиппа Валуа, максимально подорвав его экономический потенциал, и по возможности спровоцировать его на полевое сражение. При этом король Англии мог рассчитывать на 1600 кавалеристов, 1500 конных лучников и 1650 пеших лучников и пикинеров из Англии, а также на 800 кавалеристов, набранных в Нидерландах и Германии; к этому значительному по тем временам экспедиционному корпусу присоединялись контингента союзников – герцогов Гельдернского и Брабантского, маркграфа Юлихского и графа Геннегау[555]. Экспедиция началась 20 сентября в Камбрези; в ожидании полного сбора войск англичане сделали несколько попыток («приступов, стычек, нападений») захватить Камбре. Эдуард III выступил 9 октября и, переправившись через Шельду, обрушился на Французское королевство; вечером он остановился в аббатстве Мон-Сен-Мартен близ Перонна, тогда как герцог Брабантский расположился в аббатстве Восель. 10 октября к Эдуарду III прибыли отправленные папой Бенедиктом XII кардиналы, которые безуспешно пытались склонить его к мирным переговорам; в течение нескольких дней Эдуард III оставался на месте, а в это время его войска попытались взять приступом замок Оннекур-на-Шельде и предприняли рейды до Бапома, Перонна и Сен-Кантена. 14 октября король двинулся дальше, разрушив по пути монастырь Ориньи-Сент-Бенуат, тогда как графы Нортгемптон и Дерби опустошали область Лана до Креси. После остановки в аббатстве Фервак (коммуна Фонсом) Эдуард III перешел Уазу (16 или 17 октября), некоторое время провел в аббатстве Боэри (коммуна Макиньи), прошел южнее Гиза, затем поднялся на северо-восток и остановился между Ла Фламангри и Ла Капель-ан-Тьераш до 23 октября. Там он расставил свою армию в боевом порядке, поджидая войска Филиппа VI, которые, собравшись между Сен-Кантеном, Перонном и Нуайоном, пошли затем тем же путем, что и Эдуард III, и 20 октября дошли до деревни Бюиронфосс. В течение нескольких часов 22 октября обе армии были готовы вступить в сражение, но советники французского короля убедили его не выдвигать свои силы, приведя несколько доводов: это была пятница (наследие запрета, восходящего к Божьему перемирию), лошади устали после перехода в 5 лье и были не кормлены, наконец, его армии пришлось бы идти плохой дорогой. В ночь с 23 на 24 октября Эдуард III неожиданно ушел в Брюссель, а затем в Антверпен. Битва не состоялась, но экспедиция оставила глубокие следы: один источник говорит о 2117 «сожженных и разрушенных городах и замках»; даже если эта цифра сильно преувеличена, тем не менее ущерб был нанесен огромный. Об этом свидетельствует благотворительная миссия по разоренным областям папского посланца Бертрана Кари, прибывшего несколько месяцев спустя[556] (карта 5).

Карта 4. Граница между Першем и Нормандией в XII в.

(По: Jouaux B. Les Fosses-le-Roi dans Chateaux forts et guerres au Moyen Age. // Cahiers percherons. 1978. N. 58).

Экспедиции другого типа проводились на большее расстояние и в более быстром темпе. Классический пример – поход Черного принца в октябре-ноябре 1335 г. от Атлантики до Средиземного моря через Лангедок; менее чем за 2 месяца он прошел 900 км, в среднем по 15 км в день – результат удивительный, если вспомнить, что он взял несколько городков и пригородов (Авиньоне, Монжискар, Кастельнодари, нижний город Каркассона) и что на обратном пути шел с колоссальной добычей, замедлявшей продвижение[557] (карта 6).