Постижение России; Опыт историософского анализа - Н Козин

Напомним, Октябрьская была уже третьей революцией, начиная с 1905 года. Россия была беременна революцией, и просто революционные роды сумели наиболее успешно принять именно большевики и их леворадикальные союзники. Но нельзя быть готовым к революции, но не быть готовым к революционным изменениям общества, так как необходимость их осуществления и подготавливает необходимость самой революции. Между победой революции и возможностью революционных преобразований существует прямая зависимость. Ни одна революция не победит без реальности потенциала революционных изменений. И он у России был, коль скоро в России победила революция. И он был не только как социалистический, но и как капиталистический. И в этом суть главного противоречия Октября 1917-го, отложившего свой отпечаток на всю историю России XX века.

Таким образом, среднеразвитость капитализма в России не была непреодолимым препятствием ни для реальности самой революции, ни для последовавших после нее революционных преобразований общества. Российское общество было готово и к тому и к другому. Другое дело, что среднеразвитость капитализма в России заметно усложняла, если не победу революции, то, несомненно, ее продолжение, так как предполагало сочетание решения двух исторических задач: доразвитие капитализма до высот его формационной зрелости и одновременно с этим его социализацию. Большевики напрочь отказались от решения первой половины исторических задач, стоявших перед Россией в начале века, то есть доразвития производительных сил в адекватных им формах капиталистических производственных отношений. Они не допускали даже самой мысли об этом. И это стало их грубейшей и основной экономической, а вслед за этим и на основе этого и исторической ошибкой.

Даже введение в 1921 году новой экономической политики (НЭП), давшей внушительные экономические результаты, было интерпретировано как временное отступление от "кавалерийской атаки" на капитал, которая вновь была возобновлена, как только для этого сложились минимальные условия, и при этом сложились как раз благодаря успехам НЭПа. Хотя именно НЭП доказал, что без допущения капиталистического общественно-экономического уклада, материальные и культурные предпосылки социализма не могут быть достигнуты, а потому нечего будет социализировать. Большевики пошли, как говорится, иным путем, который определялся как раз теорией ортодоксального марксизма, исключавшей использование в модернизационных процессах истории потенциал развития частной собственности, социализированные формы существования которой и должны были стать в итоге экономическими формами существования реального социализма.

Движение к социализму, социализация капитала началась с захвата власти, чтобы с ее помощью установить вначале социалистические производственные отношения, а затем на их базе достичь необходимого уровня развития производительных сил. "Пролетариат использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т. е. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил"12.Отсюда и представления о принципиально различных путях буржуазной и социалистической революции. Буржуазная революция начинается при наличии более или менее готовых форм капиталистического общественно-экономического уклада, выросших и созревших в недрах феодального общества, тогда как социалистическая начинается не без объективных экономических, социальных и политических предпосылок, но без сложившегося, а тем более развитого социалистического уклада.

Из этого следует, что если основная задача буржуазной революции сводится просто к тому, чтобы захватить власть и привести ее в соответствие с уже сложившейся буржуазной экономикой, снять политические ограничения для ее развития, то основная задача социалистической революции сводится к тому, чтобы, захватив власть, еще только создать социалистический общественно-экономический уклад, развить и сделать его базисом общества. Решение этого вопроса связывалось, прежде всего, с ликвидацией частной собственности, ее тотальным обобществлением, а точнее огосударствлением, ибо обобществление - это часть проекта социализации собственности, а огосударствление - часть проекта ее бюрократизации. Это, как показал исторический опыт, два совершенно разных проекта реформирования отношений частной собственности и, соответственно, с совершенно разными результатами.

Если первый - социализации собственности предполагал становление массы реальных собственников, то второй, огосударствления собственности такую возможность исключал. С ним была связана другая историческая перспектива, хорошо осознававшаяся уже классическим марксизмом, ибо она, собственно, и была марксистской. В соответствии с ней все граждане превращаются "в служащих по найму у государства, каковым являются вооруженные рабочие. Все граждане становятся служащими и рабочими одного всенародного государственного "синдиката"? Все общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы"13.

Предполагалось, что через все эти процессы пролетариат сумеет поставить всех членов общества в одинаковое отношение к средствам производства и друг другу, сделает каждого совладельцем единой общественной собственности. Тем самым будут созданы экономические условия для преодоления всех классов общества и порождаемых ими классовых антагонизмов, включая сюда и те, которые определяют существование самого пролетариата. Рабочий класс не может освободиться от уз эксплуатации себя как класса, не освобождая себя и все общество от уз капитализма как системы, не превращая себя в господствующий класс и в качестве такового, не упраздняя старые производственные отношения, а вместе с ними и сами условия существования классов вообще и своего собственного господства в обществе как класса, в частности. Именно в таком самопреодолении себя как класса в истории, которое должно завершиться возникновением нового социально однородного общества, и заключается суть исторической миссии пролетариата.

В данном случае мы не касаемся проблематичности исторической миссии пролетариата. Судя по историческим итогам XX века, это несуществующая сущность. Никакой особой исторической миссии у пролетариата, отличной от всех остальных классов общества, похоже, нет. Отсутствие у него собственности не стало зачатком какой-либо новой ее исторической формы, кроме, как прогнозировалось самим марксизмом, государственной, от которой он оказался отчужден бюрократией не в меньшей степени, чем от частнокапиталистической. Пролетариат, вероятнее всего, вообще не является носителем каких-то новых некапиталистических производственных отношений, так как он есть основной класс именно капиталистической общественно-экономической формации. А переход к новому способу производства осуществляется не основными классами старого общества, а новыми, возникающими из экономических основ нового способа производства материальных благ.

Есть самые серьезные основания его становление связывать с осуществлением современной НТР, подготавливающей не только новые производительные силы нового способа производства материальных благ, но и на этой основе новые социально-классовые силы. Их основная социальная особенность будет порождена их основной исторической миссией - преодолением различия между умственным и физическим трудом, на острие которого и будет сформирован принципиально новый основной стратификационный субъект нового способа производства новой формации. И его социальная база будет заметно шире пролетарской и принципиально иной, чем пролетарская.

В данном случае мы отвлекаемся и от другого вопроса - проблематичности отождествления социалистической собственности с общественной, преодоления самой частной собственности, как обязательного условия социализации капитализма. На практике этот процесс завершился, если не тотальным, то близко стоящим к нему отчуждением людей от собственности, то есть процессами, диаметрально противоположными реальному социализму. Это особый вопрос, хотя именно он и является наиболее актуальным для современности, так как в итоге страна победившей в начале века социалистической революции, в конце столетия оказалась дальше стоящей от реального социализма, чем страны Запада, не испытавшие катаклизмов революционных преобразований. А ведь если вернуться к началу века, Россия, как и весь мир в то время, стояли, в сущности, перед одними и теми же проблемами социализации капитализма, то есть объективно социалистическими, связанными с приданием выраженных социально ориентированных смыслов развитию капитализма. И это подтвердило последующее историческое развитие, особенно после II мировой войны, когда Запад, оседлав НТР, сумел сделать самый решительный шаг на пути социальной модернизации капитализма.